Мы являемся свидетелями эпохи перемен, и, как говорили на востоке, жить в такую эпоху проклятье. Там же возникло изречение «Дует ветер перемен — ставь не стены, а паруса». Как бы то ни было, время конца XX — начала XXI века — переход не только между формациями общества и цивилизации, но и сознания. Современного человека можно назвать «пограничником», и от него, рожденного и живущего сегодня, будет зависеть результат перехода через границу эпистемы.

Лао Цзы в Дао дэ Цзин писал о критериях стабильных периодов: «Управляя, совершенномудрый делает сердца пустыми, а желудки — полными», в древнем Китае считали, что нежелательно жить во времена перемен. Однако, искать ответы на новые макроэкономические и экономико-социальные вызовы гораздо интереснее, чем заниматься экспертизой и аудитом по неизменным лекалам безмятежного полусна.

Даже по меркам недолгого существования мировой цивилизации, еще совсем недавно человечество пребывало в условиях религиозной формации. Человек пробуждался, вставал, молился, и мог увидеть знак, который сподвигал его на свершения грядущего дня, платой за которые часто была собственная жизнь. Как писал Джон Берджер, глаз видел то, к чему его готовило сознание. Такой человек гораздо меньше боялся смерти, гораздо больше верил в себя и намного честнее признавался в том, чего он хочет, но и мыслил гораздо более иррационально в сравнении с трансформерами психики, присущими человеку современному. Мир строился и расширялся в границах человеком с религиозным сознанием. Новый Свет был открыт носителями религиозной миссии, первая кругосветка была совершена религиозными людьми. Науки развивались религиозным человеком, и, как ни парадоксально, к порогу научно-технической революции его привело религиозное сознание: от эллинской культуры, создавшей базу медицины, математики, истории и философии, до европейского монашества, давшего западной цивилизации технологии от нотной грамоты до пороха. Локомотивом эпистемы была религия, и в ее рамках свою функцию выполняла эффективно.

При смене эпистем формация постепенно стала научно-технической, или индустриальной. Человек стал гораздо более рационален и, как следствие, автоматичен, структурен. Это дало миру новый виток развития, шлейф которого очень ощутим и сейчас, в первой половине XXI века. Новейшая формация, предтечами которой стали появление ЭВМ и создание интернета, интегрально-информационная, еще не наступила, но уже нет сомнений в императиве ее вектора. Без сети интернет и новых коммуникационных инструментов сегодня невозможно решение массы вопросов, от повседневных потребностей обывателя до мировой аэрокосмической отрасли. Условия работы и профориентации все более приобретают тенденцию к проектному характеру, управление в развитых странах становится ориентированным на синтез функциональности и индивидуации. Однако, чтобы перестроиться, необходимо время и, конечно, адаптация к новым условиям. От адаптации мировой политической и рыночной системы до психологической адаптации отдельного человека. Мы уже выросли из индустриальной формации, но не доросли до интегральной. Мы живем в промежуточной формации — экономической (οἶκος — дом, νόμος — администрирование). На смену ушедшей религии и уходящей индустриализации экономика стала локомотивом эпистемы. Всеобъемлющим ресурсом, психопомпом.

Пользуясь эпистемологией Мишеля Фуко в качестве системы координат, теменософия исходит из пресуппозиции, согласно которой детерминирующая психическую реальность человека западноевропейской культуры (и все социальные продукты этой культуры) формация тысячелетие назад была религиозной, столетие назад формация была научно-технической, в этом столетии формация должна стать информационно-интегральной. Но все происходит постепенно, и этого еще не произошло. Мы живем в мире промежуточной экономической формации, где локомотивом реальности является экономика. 300 лет назад магической реальностью были колдовство, черная магия и сошествия ангелов, сейчас магической реальностью являются документооборот, товаропроводящие цепочки, SMM. Материализация добрых духов домашнего очага или неумолимых демонов войны — магические возможности экономики. Любая заслуживающая внимания инвокация сегодня — исключительно в поле экономической формации. Экономика стала мировым психопомпом, по воле человека возносящего его в небеса или повергающего в ад. Это шкатулка Лемаршана, способная открыть человеку его истинное Я.

Выражаясь платновским языком, любой эйдос должен пройти через врата экономики чтобы обрести воплощение. Через моделирование экономических процессов: строительство, веб-разработку, рыночную экспансию продукта, внедрение инновации — мы каждый раз убеждались, что за любым проектированием всегда стоит архетип. Он зовет человека идти и строить для него материальные врата. Этот зов называется имагогенезом — процессом, когда нечто дает информационный сигнал, а сознание этот сигнал слышит, фиксирует, расшифровывает и начинает действовать по инструкции.

Одновременно перед человечеством встали новые задачи. Перенаселение. Экология. Кадрово-профессиональный кризис. Проблемы информационного фона. Ревизия концепции универсального инструмента обмена товаров и услуг. Переход на новые рельсы: общества, бизнеса, образования, воспитания, самоидентификации, культуры, взгляда на потребности и их удовлетворение — требует времени, и происходит методом проб и ошибок. Цена ошибок — боль. Однако не будем пессимистами — через боль проходил в детстве каждый, кто учился ползать, бегать, трогать, играть, кататься. Это норматив процесса развития. И, точно так же, как иногда дети в искренней ярости колотят неодушевленный предмет, ставший, как им кажется, причиной их падения или травмы, социальные массы создают проекцию тени на внешний объект. В религиозной формации это была фигура дьявола, очень по-своему творчески выраженная через образ у разных этносов, но имеющая общую архетипическую индуктивную часть. Сейчас эту фигуру часто замещают собственное правительство или внешние враги, из которых, как и дьявола, ни первых, ни вторых, как правило, 99% представителей социальных масс никогда не встречало. Будем снисходительны и отнесемся с пониманием к самим себе — так работают механизмы психологической защиты, наш выбор лишь в том, отдавать себе в этом отчет или нет. Человечество в лиминальный период при смене эпистем получает травматический опыт не только и не столько из–за чего-то, но и для чего-то. Один из принципов теменософии — презумпция бытийности. Патология не бытийна — она существует лишь как отклонение от того, что принято считать природной нормой. И в то же время, если появился какой-либо механизм (в том числе социальный) или часть психики — их появление объективно обусловлено как некоторая гомеостатическая реакция на информационную среду. Механизмы психологической защиты; физиологическое чувство боли; механизм динамического гомеостаза, приводящий к старению и смерти; повышение температуры, выделение слизи при борьбе с инфекцией — функциональны и полезны системно, безотносительно оценочного суждения о них со стороны того, с кем и через кого они происходят.

Вернувшись к поставленным вопросам, попробуем через призму теменософии посмотреть на возможные ответы на них. Из–за чего часть получаемого в настоящее время цивилизацией опыта является травматическим (социальные потрясения, семантический шум, массовая невротизация, экзистенциальные психозы)? Из–за того, что человечество на текущем уровне развития просто не имеет навыка решать эти новые проблемы. Нет сетки узнаваемости. Приходится создавать самим. Но и как создавать мы не знаем, так как ничего подобного, описанного в истории, раньше не происходило. Приходится создавать новый гнозис на базе старого. Человечество просто никогда ранее не сталкивалась с таким классом задач. Но, как и ребенок, учится. Для чего этот травматический опыт? Для обретения этого нового гнозиса. Как и ребенок познает мир через положительное подкрепление или через травму. Переход осуществляется тогда, когда ребенок выходит из бинарной системы «нравится — не нравится». Когда он получает представление tetrium aliqid, когда из напряжения дихтомии осознание рождает нечто третье, опыт, где через то, что «не нравится», можно достигнуть небывалого «нравится», которого нельзя достигнуть, например, если делать только то, что нравится. Осознание этого — это первая репрезентация смысла и принципа работы одной из базовых потребностей психики — потребности в преодолении. Как на уровне развития ребенка, так и на уровне развития интегральной цивилизации.

Таким образом, задачи развития, которые человеческая психика ставит перед индивидуальностью и перед цивилизацией, как мы видим, одни и те же, приводят нас к осмыслению разных концепций целостности, появлявшихся на разных этапах человеческого сознания и прогресса. Теменософия не видит здесь никакого парадокса и дуализма, рассматривая и индивидуальность, и цивилизацию как единый класс таксономии социальных продуктов, имеющих по своей структуре общие индуктивные функциональные части и ограничения, и являясь источником обновления друг для друга в цикле единого гомеостаза.

Вспомнив историческую преемственность теменософии, обратив сквозь века взгляд в теменос греческого асклепиона, куда древний эллин приходил в периоды лиминальности, кризиса, поиска — за исцелением, освобождением и воссоединением, мы видим, что и в цивилизационном разрезе, идет ли речь о переструктуризации кадрового фонда или о семантической адаптации в условиях инфляции неоптимальной информационной среды, ключи и ответы носят не симптоматический характер, и находятся не как реактивное средство на возникающие цивилизационные флуктуации, а лежат в основании источника этих флуктуаций, внутри самого человека.

Γνῶθι σεαυτόν, «Познай себя…», гласила надпись в дельфийском храме. Хилон Лакедемонский вступил с ней в диалог и дополнил: και θα γνωρίσεις το σύμπαν και τους θεούς, «…и ты испытаешь (опыт) вселенной и богов».