Через рождение имаго, язык образов, бессознательное говорит с нами во время сна, состояние другого режима функционирования мозга. Формирование образа, имагогенез, это процесс, происходящий на онтологической границе, Теменосом между бессознательным и сознанием, в результате которого нечто из мира платонических эйдосов реализуется в качестве содержаний сначала в идею, потом в проект, а затем в социальный продукт как веху архетипической инициации, через которую бессознательное дает обратную связь коллективному через общественные и культурные процессы. Имеется ввиду, что через влияние архетипов коллективное сознание создает интерсубъективные системы и продукты дополненной реальности, прописывающиеся в поколениях и открывающие новые, ранее неосознаваемые архетипы, под влиянием которых коллективное сознание создает новые системы и продукты, являющиеся объектом имагогенеза следующих архетипов, влияние которых не осозновалось, и так далее на протяжении всей человеческой истории. Каждый такой продукт, создаваемый массовым сознанием является вехой, на уровне которой какие-то неосознаваемые ранее архетипы получают инициацию из бессознательного в коллективное сознание.

Сон (как граница между бессознательным и сознанием) — это то, про что мы говорим как о видимом. «Видим сон», то есть воспринимаем визуально, как мультиобраз, Имаго, image — и он же производит на нас впечатление, возможно, находящееся между иррациональным ощущением и рациональным чувством — то, которое мы не можем испытать строго в «бодрствующем» сознании.

Порой бытует мнение, что были времена, когда человек смотрел в свои глубины, руководствовался снами и знамениями, и душе в идеалистическом понимании её предметности уделялось гораздо большее внимание, чем сегодня, в наш технологический потребительский век. В действительности, со времён Декарта и до конца XIX века вся психология была исключительно психологией сознания. Человека мало интересовали сны и другие непроизвольные процессы, и не случайно. Человек прошлых веков был намного более практичен. Для него было очевидно, что, если ему приснилось, что он вкусно поел, или ему подарили дворец, то после того, как он проснётся, он всё равно будет голодный и без дворца. Следовательно, сон для выживания и повседневной жизнедеятельности бесполезен. У него не было времени тратить часы на рефлексию, ведение дневников и анализ сновидений. Заинтересованность снами была скорее показателем отклонения от психической нормы, уделом колдунов, гаруспиков, авгуров, жречества. Человек стал обращать внимание на бессознательное, что вскоре нашло отражение в науке, лишь достигнув определённого цивилизационного уровня. То есть благополучие, социальная справедливость, высокий уровень качества жизни являются предпосылками высокого самосознания. Те же выводы делает и Николя Бомар в исследовании зависимости религии от уровня потребления. Психоанализ возникает в Европе, в среде благополучия, культуры и цивилизации. Здесь действует логика пирамиды Маслоу: человек лишь тогда становится человеком, когда обращается от потребностей к смыслам, а для этого потребности должны быть удовлетворены, избыточные неврозы изжиты.

По выражению Фрейда «Сознательная умственная жизнь представляет собой лишь довольно незначительную часть бессознательной душевной жизни». По отношению ко всей предыдущей истории человечества это была революционная идея. Человек рассматривал бессознательное как дополнение, атавизм, факультатив сознательной психической жизни, точно так же, как и Солнечная система с видимыми звёздами до определённого момента рассматривалась как факультатив к земному миру, и с этого момента мы всё более год за годом понимаем, что мы сами — лишь малая часть чего-то всё большего и большего.

Если психика это космос, сознание можно метафорически уподобить ареалу обитания человеческой цивилизации, пространство бессознательного — всему остальному. Насколько меньше него наше сознание? Вселенная может оказаться бесконечной, и солнечная система в этом случае бесконечно мала. Но что, если ареал обитания человека станет шире? Что, если в потенции этот ареал обитания Млечный путь, другие галактики, суперкластеры, Вселенная, Мультивселенные? Что, если этот потенциал ждет актуализации? Что, если так же человек осваивает внутренние пространства, перенося, трансформируя содержания бессознательного в сознание и превращая их в ресурсы. Каковы масштабы экспансии? Попытки найти ответ были во многих культурах, традициях, философских системах, религиях. Теозис, нирвана, атман, интегральное вознесение. Мы с осторожностью можем исходить из предпосылки, что бессознательное и его ресурсы бесконечны. Но, может быть, как в квантовой физике, все зависит от позиции наблюдателя? Что, если онтологическая граница структуры психики, грань сознания и бессознательного, за бесконечное время актуализации потенциала души бесконечно сдвинется? Бесконечное сознание? Новый Большой взрыв? Во что процесс имагогенеза превратит человеческое существо, если ввести в уравнение оптимальную величину жизненного трека человеческой цивилизации?

Если провести параллель между понятием Имаго в аналитической психологии и энтомологии, мы обнаруживаем удивительную синхронию, связанную с механизмами статического и динамического гомеостаза. Мост между вечной динамикой и вечной статикой. Переход из трансформации внутрь себя в трансформацию вовне, репродуктивную функцию, экстаз (ἔκστᾰσις — выход за пределы).

Имагогенез не только обеспечивает процесс трансгрессии бессознательных содержаний в сознательные, но и формирует фильтр восприятия, через который они из объектных становится субъектными. Через этот фильтр можно увидеть проекцию архетипа, но еще не сам архетип — этот фильтр выполняет и защитную функцию, оберегает психику от непосредственного столкновения с архетипом, словно солнцезащитные очки, оберегающие зрение от яркого солнца. Иллюстрация из мифологии это лицезрение Медузы Горгоны через отражение в щите. Имаго Медузы не опасно для смотрящего, тогда как сама Медуза для его взора — мгновенное обращение в камень (сущностная антидинамика — необратимый коллапс в бессознательное). Телемах, герой мономифа, побеждает Тень (интеграция архетипа), символически обретая его ресурсную силу (трофейная голова Медузы становится орудием в битве с другими чудовищами).

Можно сказать, имагогенез осознается, используется и развивается человеком в том числе и как религиозный инструмент (Карл Густав Юнг, говоря о трансцендентной функции, обращается к религиозному опыту человечества, описывая религиозный функционал как имплицитное средство исцеления, ис-целение как обретение полноты, целостности, тот сакральный акт, который совершался в теменосе асклепиона между личностным и нуминозным), религия является частной репрезентацией связи, имагогенез — общей (нельзя обойти вниманием факт, что вся прогрессивная наука Европы появилась из религии, начиная с Эллады и заканчивая христианским монашеством, умы которого участвовали в создании всего — от нотной грамоты до пороха). Имагогенез это язык богообщения, от трансцендентной искры до формирования традиции.

В качестве коды вспомним энергоэволюцию Михаила Веллера с её вечной волей человека к свершению максимального действия и приведем прекрасные слова из труда «К пониманию религии» эссеиста Александры Никулиной: «Наиболее красиво понимал сущность Божества Бёме: как Ungrund, основу Бытия, которая выше дихотомий жизни и смерти, света и тьмы, и которая является источником, творческой свободой, бездной и хаосом, лежащей в основе и нашей индивидуальной жизни в том числе. Но эта бездна также неуловимо прекрасна в своей бесконечной потенциальности, своей заряженности Космосом и в своей жажде быть, сбыться, войти в соприкосновение с нашей душой, чтобы разрушить ее до основания и создать что-то иное из союза нашего тела с духом».