Create post

Моя встреча с Виктором Некрасовым

На выставку Евгения Волобуева (уже точно не помню, кажется, в 1968 году) я пришел в надежде за полчаса посмотреть экспозицию картин и отправиться по своим делам. К моему удивлению, в выставочном зале, что на Красноармейской, было не протолкнуться. Открытие затянулось на целый час. Наконец присутствующие двинулись в тесноватом зале по часовой стрелке осматривать работы художника.

Желающим предоставилась возможность после осмотра выступить. Я тоже взял слово. Помню, оценил увиденное в целом позитивно, несколько полотен похвалил. Далее сказал, что ряд работ произвели впечатление, якобы я их уже где-то видел, сравнил их с произведениями импрессионистов, и сделал вывод: в этом плане Волобуев не открыл нам ничего нового, хотя эти картины понравились. Обратил внимание на удивительную особенность его творчества: он открывает нам красоту тех вещей, которые нас постоянно окружают, но почему-то остаются незамеченными. «Вот почему, — заключил я своё выступление, — мы все в долгу перед мастером, открывающим наши глаза на мир».

Выступали другие. В основном — комплименты «виновнику торжества». А какой-то мужик явно партработник или активист из числа тех, кто привык выражаться отрывками из передовиц газеты «Правда», принялся поносить Волобуева, перечисляя названия картин (считываемые по бумажке), вешая ярлыки, обвиняя его в отступлении от социалистического реализма. Особенно много он говорил о картине, которая у меня вызвала впечатление безысходности, убогости всей нашей жизни.

Сюжет был обычным для послевоенного времени, да и в 60-х еще по всей стране можно было наблюдать то, что изобразил художник: посреди села — могилка, покрытая травой, деревянный обелиск с жестяной красной звездой, незамысловатые цветы вокруг могилы, и всё это обнесено деревянным заборчиком, выкрашенным зелёной краской… Несколько пожилых женщин, наверно, вдов, подросток в сапогах и пиджаке не по размеру… У всех у них измождённые лица, натруженные руки — типичные приметы колхозной действительности…

«Эта картина, — рычал недовольный критик, — клевета на нашу жизнь! Вы только посмотрите на эти лица!… Они же могут вызвать лишь антипатию! А взгляните на этого мальчишку! Урод какой-то, а не пионер! Разве может настоящий художник представлять на обозрение такое уродство?!»

Ведущий объявил: «Слово предоставляется писателю-фронтовику Виктору Некрасову».

Я открыл рот от неожиданности: почему-то представлял, что автор известной книги «В окопах Сталинграда» живёт то ли в Сталинграде, то ли в Москве. А тут — вот он, в трёх шагах от меня!… И живёт он в Киеве!…

Некрасов сказал: «Мы не позволим порочить правдивые произведения талантливого художника! Вам хотелось бы здесь увидеть жизнь в розовом свете?! Нет! Эти деревенские женщины, этот пацан с недетским взглядом, этот убогий обелиск на могиле погибшего солдата намного выше дамы с мечем! Нормальным людям не нужны прилизанные сюжеты, не нужна гигантомания — им нужна правда! В этом скромном, бедном последнем пристанище воина больше человечности, чем во всех бронзовых и железобетонных колоссах!»

Я и еще несколько человек захлопали в ладоши, но основная масса хранила молчание. Некрасов и еще один невысокий мужчина подошли к Волобуеву, поблагодарили его за выставку, пожали ему руку и вышли из зала.

Всем понятно, что «дама с мечем» — это известная огромная скульптура Евгения Вучетича на Мамаевом кургане в Волгограде. В то время требовалось мужество — так отзываться о памятнике «Родина-мать зовёт», который считался главным памятником в Советском Союзе. Тем более, что Виктор Некрасов сам был участником Сталинградской битвы и даже написал повесть об этой битве. Вне всякого сомнения, в киевском выставочном зале на Красноармейской, кроме Евгения Волобуева и зрителей присутствовали и агенты КГБ. И многие об этом догадывались, поэтому выражение Некрасова «дама с мечем» произвело сильное впечатление… Кстати, Евгений Вучетич рассказывал Андрею Сахарову: «Меня спрашивает начальство, зачем у неё открыт рот, ведь это некрасиво. Отвечаю: «А она кричит — за Родину… вашу мать!…»

Прошло много лет. Некрасов уже был в эмиграции, когда в 1977 году мне довелось встретиться с тем невысоким мужчиной, сопровождавшим тогда Виктора Платоновича на выставке. Это был Дмитрий Александрович Александров, фронтовик, бывший комбат, журналист, талантливый поэт, с которым мне довелось работать в книжном издательстве. Это был замечательный человек, которого я очень уважал.

Мир тесен!

© Олег КРАВЧЕНКО

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About