Русское движение на территории Галиции зародилось в XIX веке, однако, его зачатки существовали ещё с века XVI. В данной статье пойдёт речь о предшественнике русского будительства — Ставропигийском институте, который, в свою очередь, вышел из Львовского Успенского братства.

Ставропигийский (Ставропигальный) Институт появился в 1788 году, по указу австрийского императора Иосифа II, на замену существовавшего с 1572 года Львовского Успенского братства, учреждённому при помощи антиохийского патриарха Иоакима IV, и служившего консолидирующим объединением сначала для львовского православного мещанства, а затем, после принятия католицизма в 1708 году — и просто русских горожан. Название Ставропигальный по происхождению греческое, образованное от словосочетания '«ставропигия»', которое, в свою очередь, образованно от слов σταυρος — '«крест»' и πήγνυμι или πήγνύω — '«утверждаю»', '«ставлю»', '«забиваю»', т.е. означает, буквально, '«водружение креста»' — крест над ставропигальным монастырём воздвигался патриархом собственноручно. Статус ставропигии даёт церковному учреждению (монастырю, братству, духовной школе, и т.д.) автономию от местных церковных властей, и делает его подчинённым непосредственно патриарху или синоду, являясь, таким образом, самым высоким статусом в церковной иерархии.

Успенское братство (названное так по имени церкви, вокруг прихода которой и сплачивалась православная община города) боролось с политикой навязывания католицизма и дискриминации православных в Польше, содержало православную Львовскую братскую школу — образовательное учреждение того времени, сравнимое с '«высшей школой»' наших лет, организовало больницу и оказывало материальную помощь своим малоимущим членам, а среди его покровителей был знаменитый полководец и защитник православия в Речи Посполитой, Константин Острожский.

Систематическое препятствие работе со стороны властей, захват и разорение Львова шведскими войсками в 1704 году, привели к упадку Братства, и потери им его влияния в обществе. На этом фоне, в 1708 году, под давлением грекокатолического епископа Юрия Винницкого, и по совету Петра I, стремившегося к улучшению отношений с Польшей, Братство принимает католицизм византийского обряда, с условием, однако, подчинения непосредственно Папе Римскому, сохранив, таким образом, свою ставропигию. Дальнейший путь предшественника Ставропигийского института будет проходить в униатском русле, что, уже позже, отразилось и на целях работы оного.

Целями работы Ставропигийского института были, согласно второй статье его устава:

• ‘’сохранять святую христианско-католическую веру по греко-восточному обряду у русского народа’’;

• ‘’поддерживать русскую народность и поспешествовавть культурному её развитию’’;

• ‘’печалитись о просвещении, религиозно-нравственном образовании и облагороднении своих единоверцев’’;

• ‘’способствовать русской учащейся молодёжи обоего пола’’.

Руководство Института было совещательным, а важнейшие решения по административной части принимались коллегиально общим собранием; также присутствовали институты сеньора (председателя) и совета правления. Существовали также институты вице-сеньора и назначаемых префектов различных административных сфер. Свои функции члены Ставропигии выполняли бесплатно, а на нужды Института жертвовали ежемесячные взносы. Состав совета старейшин утверждался в Галицком губернаторстве и Окружном старостве, губернаторство также издавало распоряжения относительно проведения заседаний совета старейшин. В начале 1860-ых Ставропигион получил статус церковного объединения, а его протектором стал Галицкий грекокатолический митрополит, но, на практике, это никак серьёзно не повлияло на его работу — в Австрии церковные власти всё равно были подчинены светским.

Ставропигийский институт, был, фактически, объединением узкого круга галицко-русской элиты, куда входили преподаватели гимназий и Львовского университета, научные работники и литературные деятели, священники, юристы, чиновники, зажиточные львовские мещане, и даже частично шляхта. В кругу единомышленников, члены Института старались изолировать себя от полонизации путём строгого соблюдения русских норм и традиций, и, таким образом, идейная основа Ставропигийского института выражалась тремя основными принципами: элитарность, русскость и антипольскость. ‘’Язык родственный и товарищеский польский, — писал А. Терлецкий, — воспитание и культура — польская и, свойственно, только исторической ненавистью отмежёваны от поляков’’.

Во второй половине XIX века Ставропигийский институт стал открыто принадлежать к числу галицко-русских учреждений (также как, скажем, и ‘’Народный Дом’’ во Львове и ‘’Галицко-Русская Матица’’). Ставропигийское братство вело образовательную и научно-издательскую работу, имело музей и архив. В 1788 году при Институте была восстановлена Братская школа (просуществовав недолгое время) и учительская семинария для учителей начальных и средних школ (в 1930-ых годах в ней училось около 30 студентов), Институт также издавал в первой половине XIX века учебники для начальных и средних школ (в частности, букварь от 1807 года и грамматику), а также и для ‘’Studium Ruthenum’’ (временного грекокатолического учебного учреждения при Львовском институте, существовавшем в 1787-1809 годах) . Языком деятельности был прежде всего русский, но также и местное галицкое наречие.

Члены института были широко представлены в первой политической организации русских Галиции— Главной русской раде 1848-1851 годов (треть основателей — 22 человека из 66 — были членами Ставропигии). После начала Первой Мировой войны в 1914 году, и репрессий австрийских властей против галицко-русского движения, Ставропигийский институт был временно закрыт, а затем передан украинофилам. Уже после войны, с 1922 по 1924 года институтом управлял польский правительственный комиссар, а в 1924 году, после тяжбы с украинофилами, от польских властей удалось добиться решения о возвращении института. К 1929 году Старопигийский институт обновил церковь, типографию и дома, а его общее движимое и недвижимое имущество оценивалось почти в 2 млн польских злотых.

Институт был закрыт после прихода советской власти. После захвата Восточных Кресов, новыми властями была объявлена ‘’коренизация’’, которая заключалась как и в последовательной деполонизации (что выразилось, например, в украинизации Большого городского театра во Львове), так и в борьбе с остатками русского движения в регионе. Учитывая состав польской верховной власти в 1926-1939 годах, можно будет смело сказать, что советская власть оказалась для русских Галиции хуже, чем польские националисты.

Музейные вещи в 1940 году были отданы во Львовский государственный исторический музей, архив — в Центральный государственный исторический архив УССР во Львове, библиотека — Львовской Научной библиотеке АН УССР. Позже была предпринята попытка воссоздать Институт, но она, в конечном счёте, не увенчалась успехом.

Сейчас, после краха Советского Союза, появился университет ‘’Львовский Ставропигион’’, однако, это уже далеко не то галицко-русское научное сообщество, что было когда-то. Австрийские, немецкие, советские и в меньшей степени польские репрессии сильно подкосили русское движение в Галиции, и оно так и не возродилось до сих пор. Ныне Галиция является самым националистическим регионом в Украине, с абсолютным доминированим украинской идентичности — а ведь когда-то это было совершенно не так.