Если о стенах в Европе и на Ближнем Востоке знают практически все, то о стенах в Африке слышал не каждый. Между тем, на Чёрном континенте происходит примерно то же самое, что и везде: стены защищают от вооруженных нападений и наплыва иммигрантов — с той лишь разницей, что здесь источник проблем во многом кроется в колониальном наследии.

На севере Африки есть стена, стена из песка. Это стена позора и молчания.

Марокканская стена проходит через Западную Сахару и часть Марокко и имеет протяжённость 1700 миль. Она отделяет земли вдоль побережья Атлантического океана, которые Марокко называет своими Южными провинциями, от Свободной зоны в сердце пустыни — территории, которую местный народ сахарави зовёт Сахарской Арабской Демократической Республикой. Стена — это песчаный вал высотой 7 фунтов, по обе стороны которого рвы и минное поле — самое большое в мире. Через каждые 3 мили расположены посты марокканской армии с 40 солдатами каждый; за ними — отряды быстрого реагирования; а за теми — артиллерийские расчёты. Кроме того вдоль стены расположены радары, которые позволяют заглянуть на 50 миль внутрь Свободной зоны. Все эти меры направлены на то, чтобы удерживать бойцов Полисарио подальше от стены и территорий, которые Марокко считает своими.

Условия здесь суровые. Днём температура поднимается до 50 градусов, а ночью опускается ниже нуля. Ветер сирокко, который дует над пустынной землей, окрашивает воздух в горчичный цвет и снижает видимость. Для чужаков это недружелюбная земля, но для народа сахарави это родной дом.

До того, как в 1975 году из этого региона ушла Испания, здесь уже действовало движение за независимость Западной Сахары. Когда испанцы ушли, 350 тысяч марокканцев приняли участие в Зелёном марше: они вошли на территорию Западной Сахары и объявили её своей. Испания передала управление Марокко и Мавритании. Марокканское правительство по сути аннексировало эту территорию, отправив 20 тысяч солдат, с которыми сразу же вступил в бой фронт Полисарио. Противостояние продлилось 16 лет и забрало десятки тысяч жизей. Несмотря на численное превосходство и более современное вооружение, марокканской армии так и не удалось одержать верх над Полисарио. В 1980 году началось строительство «стены позора», которое завершилось в 1987. После этого наступила тишина.

Конфликт в Западной Сахаре — это не столько забытый конфликт, сколько конфликт, о котором мало кто слышал.

До середины XX века сахарави не были знакомы с понятием границ; они попросту перемещались по огромной территории, следуя за дождями. Сегодня 85 процентов их исконной земли находится под контролем Марокко. Сахарави означает «обитатель пустыни»; местные хотят быть именно ими, а не гражданами Марокко.

Марокко — не единственная африканская страна, имеющая дело с сепаратистскими движениями. В Африке есть много других конфликтов, которые порой перерастают в кровавые гражданские войны, как в Южном Судане и ДР Конго. Почему так происходит? Причин много, но главная из них — то, как создавались государства на этом континенте.

Идея национального государства возникла в Европе и быстро распространилась по всему миру, породив стремление к самоопределению среди «наций» — групп людей, имеющих общую историю, культуру и этническую принадлежность.

Когда европейские колонисты прочертили границы на карте и создали государства, которые, по большей части, составляют африканский континент и сегодня, их мало заботило многообрбазие местных народов, культур, обычаев и этносов. Созданные ими государства имели мало общего с существовавшими там нациями. Эти нации, или народы, часто называют племенами.

Западные авторы предпочитают избегать слова «племя»; некоторые даже считают, что данный термин был придуман колонизаторами. Им неловко от того, что слово «племя» ассоциируется с отсталостью. Тем не менее, племена в Африке существуют, и бессмысленно отрицать их важность.

В Африке проживает как минимум 3 тысячи этнических групп. Самые крупные из них — амхара и оромо в Эфиопии (54 миллиона человек); йоруба, хауса, игбо и иджо в Нигерии (100 миллионов); шона в Зимбабве, зулусы в Южной Африке, ашанти в Гане (все по 10 миллионов). Есть и множество более мелких групп. По разным оценкам, только в одной Нигерии насчитывается от 250 до 500 племён.

Трайбализм имеет много положительных аспектов. Он обеспечивает сплочённость, общие обычаи и ценности, поддержку в трудные времена. Даже в условиях урбанизации он способствует созданию новых сообществ. Приехав в город, человек как правило оседает в том районе, где чувствует себя как дома, среди близких по духу людей. Мы наблюдаем пример этого в китайском квартале любого города мира. То же самое имеет место в африканских городах вроде Найроби. Представитель народа лухья чувствует себя наиболее комфортно в районе Кавангваре, даже несмотря на то, что это один из самых бедных районов города. Каждое кенийское племя имеет свой собственный район в Найроби.

С одной стороны, принадлежность к племени — это источник гордости. С другой — препятствие на пути создания более крупной единицы, национального государства.

Проехав несколько часов на восток от Лагоса, вы найдёте руины огромного окружённого стеной города, который был потерян для истории на протяжении нескольких веков. Считается, что строительство стены началось в VIII веке для защиты от набегов. К XI веку Бенин стал столицей самой высокоразвитой империи в Западной Африке.

Когда в 1485 году сюда прибыли португальцы, то к своему изумлению обнаружили город, превосходивший по размеру Лиссабон. Город этот был расположен в четырёх днях пути от побережья и окружён огромной стеной высотой 66 футов и глубоким рвом. В 1990 году Фред Пирс в своей статье в журнале «New Scientist» заявил, что стена Бенина была «в четыре раза длиннее Великой Китайской стены». По его подсчётам, её протяжённость составляла 9940 миль.

Сам город, население которого составляло около 100 тысяч человек, был спроектирован согласно принципам фрактального дизайна. В центре находился королевский дворец, от которого в разные стороны расходилось 30 главных улиц шириной около 120 футов, от которых в свою очередь расходились более узкие улицы. Город был разделён на 11 районов. Некоторые освещались по ночам при помощи высоких металлических ламп со свечами из пальмового воска. Дома были сделаны из красной глины, причём некоторые были двухэтажными. За пределами городских стен было 500 деревень, также окружённых стенами и соединённых друг с другом и со столицей.

Ранние португальские исследователи были впечатлены размером города, его архитектурой и искусством. В 1691 году португальский капитан Лоуренсу Пинту написал: «Прямые улицы уходят вдаль покуда видит глаз. Дома большие, особенно дом короля, который богато украшен и имеет красивые колонны. Город богатый и процветающий. Он настолько хорошо управляется, что люди не знают воровства и чувствуют себя в такой безопасности, что не нуждаются в дверях».

В 1897 году эта жемчужина Западной Африки была уничтожена британскими войсками, которые разграбили и сожгли город.

Некоторые из украденных латунных изделий по-прежнему хранятся в музеях других стран. Король бежал, но спустя несколько месяцев вернулся и был отправлен в ссылку на юг Нигерии, где и умер в 1914 году.

К тому времени большая часть городских стен была разрушена, а сам город и его окрестности вошли в состав Британской Нигерии. Местные использовали остатки стены в качестве строительного материала для новых домов. Город опустел и о нём постепенно забыли. Но в начале 1960-х годов археологи начали здесь раскопки, и Эредо Сунгбо, как теперь называется это место, получил статус объекта всемирного наследия ЮНЕСКО.

Сегодня мало что напоминает о существовании города, но когда-то он был ярким примером богатства и разнообразия доколониальных африканский цивилизаций. Даже на пике своего развития эти королевства были отдельными образованиями; сегодня же они лишь части целого — Нигерии. Проведённые европейцами границы были основаны на том, как далеко удалось зайти их исследователям, и не принимали во внимание существовавшие нации и королевства, возникшие из племён.

Многочисленные африканские нации никогда не были демократическими, однако правитель как правило происходил из того же племени, что и его подданные. Когда колонизаторы ушли, разные народы оказались объединены в пределах заданной территории и получили правителя, который, в глазах многих, не имел права ими править.

Колониальное наследие содержит в себе противоречие. С одной стороны, колонизаторы объединили народы и племена в государства; с другой, внушили им идеи о демократии и самоопределении. Конфликты, которые мы наблюдаем в Африке сегодня, по большей части являются следствием этого эксперимента по объединению.

Первое поколение лидеров независимых африканских государств осознало, что попытки перечертить проведённые колонизаторами границы приведут к сотням микроконфликтов, и решили работать с тем, что имели. Однако большинству из них не удалось объединить людей в пределах существующих границ. Некоторые государства по-прежнему страдают из–за противоречий, унаследованных от эпохи колониализма.

Яркий пример тому — Ангола, превосходящая по размеру штаты Оклахома, Арканзас, Канзас и Миссисипи вместе взятые. В XVI веке, когда прибыли португальцы, здесь проживало по меньшей мере десять крупных этнических групп, разделённых на примерно сто племен. Португальцы объединили бы ещё больше народов в свою колонию, но упёрлись во владения британцев, бельгийцев и немцев. У отдельных этнических групп было мало общего, за исключением ненависти к колонизаторам. В начале 1960-х они объединились и начали войну за независимость. В 1975 году португальцы ушли, но оставили после себя выдуманную страну под названием Ангола, которая должна была стать единым национальным государством.

Среди проживающих в Анголе народов есть баконго, представители которого говорят на языке киконго, принадлежащем к языкам банту. В доколониальные времена их королевство занимало обширную территорию, которая сегодня входит в состав Анголы, ДР Конго и Габона. В этих трёх странах насчитывается примерно 10 миллионов баконго. В ДР Конго они — самая многочисленная этническая группа, тогда как в Анголе — лишь меньшинство. Как следствие, возникло движение Бунду диа Конго, выступающее за создание независимого государства для носителей языка киконго.

Националистические настроения среди народов, разделённых колонистами, неизбежны. Они не давали согласия на присоединение к федерациям, названия которых были придуманы европейцами.

Когда европейцы наконец ушли, местные не хотели больше быть частью системы, навязанной им против их воли; системы, в которой одна этническая группа господствовала над остальными. В одних странах различия удаётся сгладить, но в других сутуация вышла из–под контроля, породив гражданскую войну и сепаратистские движения.

Взять, к примеру, спор о сухопутной и морской границе между Камеруном и Нигерией, начавшийся в 1994 году. Обе страны заявляли свой сувернитет на богатый нефтью полуостров Бакасси. Дело дошло до вооружённых столкновений, в результате которых появился Фронт самоопределения полуострова Бакасси. У Камеруна есть и другие территориальные проблемы. Большая часть 23-миллионного населения страны говорит на французском, но есть и 5-миллионное англоговорящее меньшинство, которое заявляет о притеснениях и требует автономии для двух западных провинций, граничащих с Нигерией.

Есть и множество других примеров. Провинция Казаманс на юге Сенегала также выступает за независимость. В Кении действует Республиканский совет Момбасы, требующий независимости для прибрежного района страны.

Вряд ли какое-либо из этих движений в ближайшем будущем добьётся желаемого, но некоторым в последнее время всё же удалось отделиться. Эфиопия потеряла Эритрею и продолжает бороться с сепаратистскими группами в регионах Огаден и Оромия. Судан разделился на две страны (в 2011 году Южный Судан стал самым молодым государством в мире). К сожалению, в итоге это обернулось гражданской войной: правящее племя динка очень скоро обвинили в ущемлении представителей нуэр, ачоли и других племён. Война забрала жизни сотен тысяч людей и вынудила ещё миллион покинуть свои дома.

Один из самых трагичных примеров — Нигерия, где массовое убийство представителей народа игбо переросло в гражданскую войну 1967-70-х годов и провозглашению государства Биафра, которое, правда, просуществовало недолго.

В целом было убито более 3 миллионов человек. И это далеко не единичный случай. В Бурунди 85 процентов населения составляют хуту, а тутси — лишь 14. Тем не менее, в руках меньшинства сосредоточена политическая и экономическая власть, поэтому страну постоянно раздирают конфликты. В 1965 году попытка свергнуть короля-тутси спровоцировала этнический конфликт, в ходе которого было убито по меньшей мере 5 тысяч человек. В 1972 году массовые убийства привели к вторжению повстанцев-хути из Заира. В течение последующих четырёх лет было убито почти 200 тысяч человек. В 1993 году, после того, как военные-тутси убили президента-хуту Мельхиора Ндадайе, началась полномасштабная гражданская война, продлившаяся до 2005.

В Руанде примерно 800 тысяч тутси и умеренных хуту были убиты в ходе геноцида 1994 года. В ДР Конго проживает примерно 200 этнических групп, и насилие здесь не прекращается с 1996 года, а количество убитых оценивается в 6 миллионов.

Не помогает делу и то, что проведённые европейцами границы по-прежнему служат основой для разрешения территориальных споров. Так было в случае с Марокко и Западной Сахарой, которые вынуждены признавать границы, прочерченные испанцами. Международное сообщество также не знает чью сторону принять, поэтому не признаёт притязания на Западную Сахару ни со стороны Марокко, ни со стороны Полисарио. Регион находится в перечне несамоуправляющихся территорий ООН. Это значит, что официально территория так и не была деколонизирована.

Формально, Испания по-прежнему контролирует Западную Сахару.

Ещё один пример — спор между Камеруном и Нигерией, который в итоге был разрешён Международным судом ООН в 2002 году. Любопытно, что обе страны подкрепляли свои претензии не древними племенными разделениями и не пожеланиями современных жителей, а картами, составленными европейскими колонизаторами. Эти карты использовал и Международный суд, который в итоге вынес решение в пользу Камеруна основываясь на соглашении между Англией и Германией от 11 марта 1913 года.

Африка — беднейший континент на планете. Глобализация помогла сотням миллионов людей преодолеть бедность, но в то же время увеличила пропасть между богатыми и бедными. Эта пропасть особенно заметна в Африке, где находятся 7 из 10 стран с самым неравным распределением богатств. По всему континенту сегодня можно найти современные города с небоскрёбами и офисами международных компаний. Но во всех этих городах рядом с богатыми живут бедняки, вынужденные выживать на менее чем 2 доллара в день.

Исследование, проведённое в 2016 году Всемирным банком, показало, что доля африканцев, живущих за чертой бедности, сократилась с 56 процентов в 1990 году до 43 процентов в 2012, но количество бедняков выросло с 280 миллионов до 330 миллионов в силу роста населения.

Зимбабве — одна из самых бедных стран Африки. Многие зимбабвийцы вынуждены искать лучшей жизни в других странах, в первую очередь у богатых соседей — в Ботсване и Южной Африке. Однако богатые страны не желают принимать иммигрантов из бедных стран. Ботсвана установила вдоль границы с Зимбабве забор под напряжением протяжённостью 300 миль. По официальной версии, это было сделано для того, чтобы предотвратить распространение ящура, но трудно объяснить, зачем забор должен быть таким высоким (разве что зимбабвийские коровы умеют прыгать). Есть забор и со стороны Южной Африки. Южная Африка притягивает мигрантов как магнит, поэтому у этой страны также есть забор вдоль границы с Мозамбиком.

По статистике, Африка занимает второе место после Америки по количеству преступлений, в том числе убийств. Согласно отчёту ООН за 2012 год, в том году было 437 тысяч убийств, 36 процентов из которых было совершено в Северной и Южной Америке и 31 процент в Африке. Для сравнения, в Европе было совершено всего 5 процентов убийств.

Бедность — одновременно причина и следствие преступности.

Бедные не в состоянии вырваться из этого замкнутого круга. Большинство жителей трущоб не становятся преступниками несмотря на отсутствие базовых удобств. Тем не менее, они сталкиваются с последствиями преступности — воровством, насилием, оружием, бандами, наркотиками, полицейской жестокостью.

Тогда как бедные обречены на подобную участь, богатые становятся ещё богаче и используют свои деньги, чтобы отгородиться от бедности собственными стенами. Закрытые охраняемые жилые комплексы, вопиющий признак экономического неравенства, можно сегодня найти по всему континенту. Стены закрытых жилых комплексов обещают роскошь, безопасность и эксклюзивность, но большинство местных жителей могут только мечтать о том, чтобы купить там жилье.

Закрытые жилые комплексы ослабляют сплочённость общества, где бы они ни строились. Само собой, всегда были районы, в которых жили богатые, но также были и общественные пространства: площади, рынки, парки и места для развлечений, открытые для всех. Новая модель по определению эксклюзивная: на площадь можно попасть только преодолев пост охраны. Отсутствие интеракции снижает вовлечённость в общественные дела, порождает групповое мышление и создаёт психологический барьер, так как бедные люди чувствуют себя изгоями, от которых отгораживаются стеной. Повышение благосостояния без его равного распределения углубляет пропасть.

©Tim Marshall

Оригинал можно почитать тут.