Как и столетие назад, искусство сегодня открывает новый ряд фундаментальных законов, лежащих в иной плоскости, нежели формальные законы, открытые и разработанные авангардистами прошлого.

Условно говоря, эти основные закономерности относятся к содержанию искусства, к его отношениям с сознанием человека и контекстами его функционирования.

Сейчас нам стал доступен уровень понятий, объединяющих искусство и социум, и на этом уровне находится «Занятость», ангажированность, задействованность, бизнес в широком понимании.

Оккупация человеческого времени и усилий, любая деятельность, вне зависимости от целей или средств, является тем семантическим и событийным полем, которое ещё не апроприировано искусством.

Если взять как модель Кошутовское определение концептуализма, то «Бизи-арт» определяется как «искусство как занятость» (Art as business), и также — «искусство после демократии» (Art after democracy).

До появления демократии человек был «незанятым», и это не значит, что у него не было занятий, просто его занятость осознавалась иначе — либо как избранность, либо как статус, что, впрочем, взаимосвязанно.

В основном человек исполнял свои видовые функции — репродуктивные и ограничительные, т. е., его главными занятиями были секс и война, уравновешивающие друг друга.

Древние эллины изобрели демократию, которая как система ангажировала человека и сублимировала его сексуальную агрессию в другие занятия, выходящие за рамки его основного «инициационно-репродуктивного комплекса».

Демократия требовала от человека личной ответственности, совести, других этических качеств, переводя экстенсивность занятия в интенсивность.

Вместо обьекта инициации индивидуум представал в свете демократии как субьект инициативы.

Таким образом, на смену внешнему рабству, или обьективно обусловленной несвободе, шло рабство внутреннее, или субьективно обусловленная несвобода.

Впоследствии на этой основе протестанты сформулировали представление о «категорическом императиве», а внутренняя потребность в труде была обьявлена Божьим даром, чем-то, что отличает человека от иных форм жизни, у которых потребность в труде обусловлена инстинктом, т.е. неосознана.

Например, у социальных видов насекомых (пчёлы, муравьи, термиты) потребность в труде осознаётся лишь на коллективном, видовом уроне, что приводит к физиологической специализации по социальным надобностям.

Человеческая эволюция переводит социальность с внешнего уровня обьективной вынужденности на внутренний уровень субьективно сформулированной необходимости. Демократия делает человека социальным индивидом, носителем социального начала. Долженствование осознаётся как основа жизнедеятельности, как цель данного воплощения, и смысл нашего существования.

Опираясь на Долженствование, эллинам удалось совершить две важнейшие инновации. Во-первых, они изобрели спорт и философию, как замену войне, переводя разрушительную энергию конфликта в конструктивно-созидательное русло.

Основа Игры (Агон) — Эрос. Добавив игрового начала в конфликт, они добились гармонической пропорции в соотношении агрессии и любви и, уравновесив творчество и борьбу, получили то, что устраивало их в социальном смысле.

Во-вторых, они в качестве замены сексу изобрели коммерцию и политику, опять-таки, пропорционально соотнеся любовь и агрессию, доверие и обман, совесть и расчёт, созидание и конфликт, и снова получили идеальную модель социального преуспевания. Точкой опоры здесь была соревновательность.

Соревновательность, как внешняя форма войны и секса, становится содержанием и смыслом социальной занятости, вне зависимости от формы этой занятости.

Она также проэцируется на искусство (творчество в широком смысле) и на духовное совершенствование (религию), однако, надо заметить, что сущность этих видов деятельности человека далека от соревновательности.

Можно сказать, что здесь мы наблюдаем высшую форму «занятости», содержанием которой становится «преданность», отказ от индивидуального начала и его притязаний, для расширения энерго-инфо поля, условий, при которых человек становится проводником Высших Сил, исполнителем их задач и стремлений.

Медитация на центры, внеположные индивидуальным рамкам, и расшифровка информации, идущей оттуда, является смыслом работы Оракула, мага, да и любого творческого начала в человеке.

Итак, эволюция Занятости логически приводит к тому, что более развитые уровни осознают свою опору на низшие уровни.

Именно с этой целью искусство аппроприирует профанные уровни действительности, переводя их из статуса предмета изображения в статус обьекта познания.

Но Занятость является, пожалуй, самым фундаментальным из уровней цивилизации, и потому искусство так долго не могло подобраться к нему, поскольку на пути лежали другие слои, требующие освоения.

И теперь, когда открыт этот глубинный эстетический горизонт, искусство может освоить его, явив миру произведения, выражающие чистую занятость, не идею или понятие «занятости», а саму Занятость как таковую, в чистом виде.

Онтологический статус Занятости, выявляемый таким образом, может показаться редукцией к действиям без определённой цели, к тому, что Л. Витгенштейн определил как первичный инфо-конструкт — «ПРОИСХОДИТ ТО-ТО И ТО-ТО.»

Теперь мы имеем дело с принципиальнно иной формулировкой, выражающей уже «энерго-инфо конструкт»: " Задача в том-то и том-то."

Здесь энерго-вектор уравновешивает инфо-вектор, эстетика обьединяется с этикой, и так обеспечивается движение и развитие системы.

Появляется надежда на преодоление безысходности происходящего, возможность движения, эволюции, и это важно, несмотря на иллюзорность этой свободы, данной нам как необходимый компонент Высшей Игры — ЛИЛЫ, движения которой ткут гобелен Майи, созидая иллюзию данной реальности.

В этом также видится основная функция сознания — не удовлетворяясь происходящим, оно ставит задачи и решает их, исходя из свойств происходящего и существующего, и добавляя к этому возможное и совершённое.

Можно пойти дальше и переформулировать в этическом ракурсе эстетический постулат Декарта: «Осуществляю — следовательно, существую.»

Столь высокий уровень долженствования и должен быть той планкой, коей достигает нынешняя цивилизация, далёкая от той, в которой жил Декарт.

В мире, залитом галогеном и электричеством, сияющем ночными огнями, познание осуществляется само собой, и уже не является планкой, коей нужно достигать.

Всё познано в рамках лево-полушарного сознания, теперь эволюционной задачей (программой, заложенной в ДНК) является освоение правого полушария мозга, в котором доминирует творческое начало, активно преобразующее действительность, магически трансформируя реальность.

Параллельно происходит интеграция двух полушарий в единую систему. поддерживающую и обеспечивающую интенсивный рост и развитие шишковидной железы, более важного органа нашего будущего мозга.

Экспериментальное искусство — передовой рубеж эволюционного процесса, спирального по форме, и потому на определённых витках спирали оно вынуждено (по условиям Игры) осваивать также уровни реальности, которые, подобно бетону, находящемуся в фундаменте строения, вообще никогда и ничем не смогут заинтересовать наше творческое сознание.

За одним исключением — когда появляются трещины в фундаменте.