«- Какой же, милые, у нас
сезон сегодня на дворе?»

Речь пойдёт о роли массовой культуры, о таком её проявлении, как индустрия кино-теле-сериалов, вышедшая в новом веке на первое место по мощности из всех проявлений «Глобальной Культуры».

При ближайшем рассмотрении нетрудно заметить, что в общем и целом тот мир, в котором происходит действие сериалов (при всём их различии, которое бросается в глаза лишь поверхностному зрителю) не очень похож на нашу действительность.

И дело, конечно же, не в антураже либо деталях, а в самых фундаментальных конструкциях пространства и времени — в континуальном различии на квантовом уровне. Когда созерцаешь бесконечно долгие, нарочно затянутые сцены из «Игр Престолов» или «Звёздных Врат», то не верится, что эти длинноты вызваны лишь наличием большого объёма времени-денег в сериале, либо отсутствием таланта и совести у создателей. Здесь чувствуется нечто большее — бессознательное, чисто иррациональное стремление ЗАМЕДЛИТЬ Время, продиктованное коллективным желанием вернуть Времени утерянную неторопливость, покой, несуетность и вальяжность, возродить его медитативную природу, приблизить его к изначальному Божественному Порядку.

Должно быть, коллективное бессознательное, будучи подвергнуто стрессу, вызванному прогрессирующим ускорением нашей жизни, переживает усиление параноидальных тенденций, и в качестве защиты вырабатывает компенсаторные механизмы, воздействующие на коллективное сознание посредством сигнальной системы, заложенной в Глобальной Культуре.

Развитие техно-цивилизации ускорило темпы жизнедеятельности. Говоря проще, современный человек ничего не успевает, поскольку общий темп жизни опережает индивидуальный. Социальное начало обогнало биологическое, и это привело к глобальному «когинитивному диссонансу» и, в результате, к распространению «синдрома хронической усталости», болезни, пожирающей энергетические запасы индивидуума.

Сериалы можно понять как проекцию глобальной усталости, выражающую стремление человечества вырваться из тисков социальной детерменированности.

Психоз, владеющий человечеством, вызывает в культурном пространстве обратный эффект, эстетически позитивный, формируя максимально благоприятные условия для восприятия.

Здесь с неожиданной стороны раскрывается высказывание Ф.М. Достоевского: «Красота спасёт мир.»

Эстетическое начало снова побеждает этическое.

Стремление «сделать мир лучше», происходящее от недостаточности эстетического удовлетворения, вступает в противоречие с представлением об изначальной красоте и совершенстве Божьего Творения. Если же эстетическое чувство достаточно развито, оно приводит к удовлетворению и ощущению Вселенской гармонии, всеобщей соотнесённости всех элементов при простоте целого.

Тот, кто наделён талантом видеть прекрасное, переживает мир как шедевр, а жизнь в нём — как узор в гобелене Майи, игру на инструменте во Вселенском оркестре, исполняющем симфонию Божественного сочинения, либо как импровизацию. Такой человек иначе видит и то, чему большинство людей отводит отнюдь не высшее место в иерархии духовных ценностей. Но мы знаем, что сакральное и профанное начала подобны половинкам песочных часов, и часто меняются местами.

И потому именно в профанной сфере поп-культуры следует искать корни будущей сакральности, беспрецендентной, как и порождающая её культура.

Элитарное искусство не должно с презрением отворачиваться от «эгалитарного», но напротив, увидеть в нём сырьевую базу для собственных разработок, используя его «находки» и «достижения».

Для Паттернизма характерно повышенное внимание к массовой культуре, в основном технического свойства, однако есть примеры идеологического влияния.

ЭТЕРНИЗМ — «эфирное» искусство Вечности, сам по себе является более радикальной (по сравнению с сериалами) реакцией на современную механизированную цивилизацию с её социальной эсхатологией и принципом ускорения. Ведь ускорение есть движение к точке катастрофы. Вместе с глобальными процессами (изменение климата, перенаселение, ядерная угроза, и пр.) ускорение противоречит эволюции и создаёт негативно заряженное поле в коллективном бессознательном.

И потому идея Этернизма не просто в замедлении времени и растяжении пространства, что лишает их интенсивности.

Выражая Высшую эстетическую позицию, Бесконечность смело аннулирует пространство, а Вечность сбрасывает бремя времени.

Самим актом изображения этернист освобождает предмет от континуальных оков. Его природа меняется, становясь символической и подчиненной лишь эстетическим законам. И этот вызов существующему порядку (или, скорее, беспорядку) вещей бескомпромисен и непримирим.

Опять же, это вызвано ускорением темпа жизни и её роботизацией, когда правильное восприятие мира, себя, и искусства становится невозможным.

Спешка и созерцание несовместимы.

Эстетические законы требуют принесения в жертву континуальных условий, ибо у искусства иная степень свободы, и чтобы его воспринимать, необходимо наличие альтернативных типов Бытия, неподвластных нашим условиям существования и этическим законам. Мирные пейзажи Беллини и Джорджоне когда-то были грозным оружием в борьбе с Тёмной Стороной, запрещающей человеку видение как таковое, и требуя от него лишь слепого повиновения для исполнения приказов Власти.

Но живое Видение победило мертвящий диктат текста. Теперь возникает новая проблема — катастрофическое ускорение, усиливающее опасность социальной жизни.

Полвека мы живём на ядерной «пороховой бочке», и дрожа как в лихорадке, наблюдаем гибель планеты от цивилизации, но всё это не может продолжаться вечно!

В противовес этому состоянию, Большой Стиль в искусстве постулирует необходимость созерцания, которое может длится вечно и стремится к Вечности, как первичному условию созерцания как такового.

Эстетика — не просто альтернатива, она попросту аннулирует актуальное положение вещей, лишая его заряда. Пример — фильмы Брюса Коннора.

Если раньше искусство спасало мир, воскрешая его в картинах, то ныне положение обязывает его ещё и сохранять воскрешённый мир, помещая объект изображения в статус Вечного, будто «замораживая» его в «камере Абсолюта».

И потому сейчас всякий, кто ныряет в мир сериалов (неважно, как потребитель или как «профи», Паттернист, изыскующий перво-элементы нового визуального языка), невольно находится в поле излучения радикального искусства, стремящегося увидеть мир Оком Божьим, и передать Высшее послание без персональной корректуры, непосредственно и спонтанно. Он начинает видеть по другим правилам игры там, где география переходит в Бесконечность, а история — в Вечность.

Смотря сериалы, зритель краешком глаза приучается видеть так, как видит Бог.