город размеров средних. ко мне приехали друзья из нью-йорка и при взгляде на мой город умиляются его малости. я же в ответ его защищаю: мол столица штата, вы чего. хотя столица на самом деле — соседний город близнец.

город плоский, поэтому перемещаемся мы только на великах. к тому же, права есть только у моей жены, а постоянно дергать ее не хочется, она все-таки совсем не понимает нашу речь. хотя джейдин и прошла двести пятьдесят дней непрерывного дуалинго и иногда неожиданно говорит что-то типа "лошадь" или "яблоко", этого явно недостаточно для понимания потока речи. и поток этот слишком походит на какие-то непрерывные ненужные философствования, даже если мы просто идем по городу и говорить нам, собственно, не о чем.

перемещаемся мы только на великах, но их у нас крадут. за последние две недели у меня украли два. это настолько много, что мне пришлось писать заявление в полицию. хотя надежды, понятно, никакой. такой тут город: проезжаешь какой-нибудь район и видишь изнанку жизни, хотя еще пару блоков назад на тротуарах тебе приветливо махали руками белые американцы. я посмотрел по камерам: вор в отвратительно красной бейсболке под невообразимыми наркотиками умудрился заметить, что один из наших великов не пристегнут. это я считаю — талант, так что даже особо не злюсь.

что я в этом городе делаю, спросите вы? и я отвечу: пытаюсь кем-то стать., но так получилось, в силу ли глобальных катаклизмов или обыкновенного взросления: я уже не знаю — кем именно. думаю, что двигаюсь от противного и, убегая отовсюду, я прибежал на край. тут совсем рядом граница с канадой, много озер и поселения индейцев. и хотя я в детстве обожал фильмы о краснокожих, просыпаясь в этих краях, я невольно думаю: угораздило же… просыпаюсь я рядом с женой, двумя котами и с ощущением абсолютной свободы. свобода эта растет корнями из моей частности — отдельности — отвращения к общности. мне кажется, именно из-за этого сгустка чувств я и стал заниматься наукой: она является пределом отдельности, потому что, если ты хороший ученый, понимает тебя примерно никто. я избегаю митингов за повышения зарплат, отдельно сижу на лекциях и не имею определенной компании друзей. я не занимаюсь коллективными действиями, если только речь не идет о футболе.

в этом городе, как и в любом современном американском, разделение по цвету кожи — негласное. люди просто молчаливо выбирают своих, и других к своим не пускают. тем удивительнее тот факт, что уже которую неделю я играю в футбол с сомалийцами. на футбольном поле я единственный белый.

еще можно ответить так: в этом городе я пытаюсь не стать тем, кем было предначертано стать.