Итак, бытие в том смысле, что был обрисован выше, есть. Знаменитое Парменидовское : «Есть — бытие. А ничто — не есть» ἔστι γὰρ εἶναι ͵ μηδὲν δ οὐκ ἔστιν значит гораздо больше, чем простая «онтологизация» всего и вся и невозможность помыслить что-то вне рамок бытия.

Здесь стоит указать, что сам имеющийся лексический инструментарий не дает развернуть мысль в отрыве от Абсолютности Бытия. Ничто является лишь атрибутивом «что», Небытие является лишь инвариантом «Бытия». Мысль дребезжит в границах ясного дня понятности и совершенно не может выйти за его стены. Для греков Бытие Абсолютно тотально, густо и беспросветно. Бытие является наличной истиной, которой может быть лишь недостаточно, но которая всегда есть присутствие.

Поэтому заранее оговоримся о том, что инструментарий языка не позволяет выйти за границы и перешагнуть грань. Само вычерчивание граней является лишь иерархически-эоническим умножением сущностей, что удерживает нас в рамках банальной гностической эзотерики. Бытие есть все. Бытие есть сам принцип наличия. Та экстремальность и травма, которая была заявлена ранее, обнаруживает себя по мере постановки главного вопроса.

Есть ли то, что не есть? Возможно, ли помыслить о самой возможности Не-Возможного в границах сознания, мышления и языка? Что есть последний предел пределов, конечный эон мысли, абсолютное беззвучие, исключающее в совершенно радикальной, бесконечно-вечной и иной степени сам принцип звука? Попробуем ответить на это и развернуть мысль насколько это возможно. Для этого необходимо обратиться к истории мысли и отметить тех, кто был близок, но все же, недостаточно.