Create post

Поэтика малого мира

Один дом, две семьи, три поколения.

Официальный слоган фильма Яна Гржебейка «Уютные норки».


2018-й — год пятидесятилетия Вторжения в Чехословакию. Про это событие снято и написано немало. Говорить о трагической развязке «Пражской весны» без надрыва не так-то и легко. Но есть по крайней мере один фильм, заходящий на тяжелую тему без многозначительной патетики — «Уютные норки». По-чешски более лаконично и ёмко — Pelíšky. Фильм вышел на экраны девятнадцать лет назад — 8 апреля 1999. Для перешагнувшего порог тридцатилетия режиссера Яна Гржебейка это была дебютная работа, и он сумел подвести в своей первой картине итоги всего ХХ века, прожитого Чехией тяжело, но без потери главного — человеческого достоинства.

Интересно, что литературный источник, легший в основу сценария с таким нежным названием, носит фекальную номинацию в духе Ярослава Гашека «Дерьмо горит» (автор Петр Шабах). Классическая чешская амбивалентность, смесь цинизма и сентиментальности, абсурда и лирики. Частная жизнь человека для режиссера и сценариста важнее любых исторических передряг. Чем-то оптика Гржебейка-Шабаха напоминает менцелевскую. Для чешского классика Иржи Менцеля в «Поездах под пристальным наблюдением» влюбленность главного героя куда интереснее того, что творится на фронте. Но игнорировать грохот истории в конечном итоге все равно невозможно, она вламывается в жизнь человека и меняет того (кого-то уничтожает, но кого-то и преображает).

Казалось бы, в фильме не происходит ничего особенного. Просто две семьи (Краусы и Шебековы), живущие в одном доме в районе Коширже на западе Праги. Никакого пражского великолепия и стандартных панорам Градчан-Малой Страны. Действие разворачивается на небольшом клочке благополучного и зеленого района. Все возможные персонажи: в диапазоне от приспособленцев до бесстрашных борцов с режимом. Девять месяцев: от Рождества 1967 до августа 1968. Гржебейк снимает, конечно, не только про шестидесятые, но и про чешские девяностые, про рождение новой страны и социума. В «Норках» переплетаются главные лейтмотивы чешской истории, вечную аритмию которой так здорово уловил Гржебейк. От свободы к оккупации и в обратном направлении.

В «Норках» мы не встретим лихо закрученного сюжета, перед нами поток жизни с ее мелкими радостями, а подчас и большими трагедиями. «Уютные норки» фильм, в первую очередь, настроенческий. Узнаваемые детали социалистического быта, неброские интерьеры, бархатная чешская погода и т.д. Люди просто сидят за столом, спорят, выпивают, мирятся, дурачатся, влюбляются и только под конец в размеренную жизнь чешских обывателей врывается ветер истории, который разносит героев в разные стороны. Но чтобы ни происходило, спастись всегда можно в родном, пусть и бестолковом мирке своей семьи, где в самый сложный момент любые возрастные противоречия нивелируются.


В фильме очень много музыки и она, что бывает отнюдь не всегда, уместна. Поколенческий конфликт заявлен на звуковом уровне. Молодые предпочитают современные американские мелодии, пожилые веселятся под ритмы чешского джазмена тридцатых Ярослава Ежека, чьи песни напоминают им о золотых днях Первой республики. Без вечного Карела Готта тоже не обошлось. В кульминационной момент, когда оккупанты наступают (интересно, что у Гржебейка летят самолеты, а не ползут танки) старый Краус устало играет на фортепиано чешский гимн, начинающийся с риторического вопроса «Где дом мой?» (“Kde domov můj?”). Земля чешская, дом мой — единственный правильный ответ на неуместный вопрос. Этот момент сделан без натяжки и пошлости. Простая, скромная тема главной чешской мелодии льется нежно и спокойно. В вульгарную сентиментальность Гржебейк не скатывается благодаря исполнительскому ансамблю. В фильме можно увидеть многих чешских звезд, как начинающих, так и состоявшихся. Ян Гржебейк собрал в картине, возможно, сильнейший актерский состав Чехии на тот момент, национальный исполнительский дрим-тим в возрастном диапазоне от 15 до 70 лет. Эксцентричный холерик Иржи Кодет, главный чешский душка Ярослав Душек, острая Эмилия Вашариова, степенный Мирослав Донутил, обаятельная Кристина Новакова и т.д. Не очень опытный на тот момент режиссер добился идеального баланса, синтеза импровизационной легкости и дисциплины.

Среди плотного музыкальной среды фильма выделяется простенькая рождественская колядка “Narodil se Kristus Pán” (Родился Христос Господь). В одном из многочисленных куплетов этой трогательной песенки есть такие слова (в картине они не звучат, но подразумеваются): «Голиаф повержен, чему мы рады». Мотив победы Давида над более сильным соперником — один из центральных в чешской культуре, начиная со Средневековья. Говорить почему — излишне. Чехи справедливо считают, что Голиаф, конечно, всегда потерпит поражение, получит отложенный штраф, как в любимом чехами хоккее. Выигрывают, пусть и на длинной дистанции, не военная мощь, не экстатическая агрессия, а человечность и готовность любить. Бесхитростный урок истории, забывать о котором категорически нельзя. Более того — смертельно опасно.




Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About