1. Кризис моего письма Кризис письма, кризис формы (языка) подобрался ко мне бесшумно. Но он был ожидаем. После прохождения психологической терапии я на время отказалась от написания текстов — это касалось всех жанров и родов литературы, которыми я занималась. Я решила отказаться от творчества, потому что прежде свои переживания и чувства, свою любовь и боль вкладывала в слово — стихотворения, прозу, эссе. Вместо того, чтобы пережить слёзы и разрывающую изнутри грусть, поделиться своими чувствами и эмпатией с ближним, я писала стихотворение или бралась за краски, карандаши. Вместо того, чтобы жить в настоящем времени — то есть предпринимать конкретные действия — я мечтала о каких-то местах, текстах и историях в своих произведениях. Это очень помогало справляться с переживаниями, но это была призрачная мечтательная жизнь. Когда пришло понимание происходящего, когда я стала заниматься эмоциональными и психологическими практиками, мне больше не хотелось запечатывать или прессовать свои чувства и ощущения в слова или изображения. Письмо потеряло тот смысл, которым я его наделяла первоначально — смысл преображения, возможности преображения действительности в направлении Света и Любви. То же случилось и с чужим письмом — всей той литературой, которую я читала. Вневременные произведения мировой литературы не смогли что-то изменить во мне и людях вокруг. Тогда я отстранилась на время от слова и обратилась к своему прошлому. Я стала перебирать в воспоминаниях, что меняло моё состояние и самоощущение в долгосрочной перспективе. И тогда я вспомнила, что много лет занималась выращиванием растений. 2. Все растения этого мира Выращивание растений, о котором я пишу, не несло за собой никакого конкретного, заранее определённого результата, цели. Я не просыпалась одним утром и не ловила себя на мысли о том, что хочу вырастить прекрасный цветок, чтобы наблюдать его цветение, или яблоню, чтобы получить от неё плоды.

Меня привлекала неразгаданная, но абсолютная независимость растительного организма в нашем с ним взаимодействии. Я сажала семечко, поливала его, пересаживала росток. Я никогда не задавалась вопросом, что мне что-то хочется, нужно что я хочу увидеть конкретный результат например, чтобы растение зацвело и цвело длительное время Растения были свободны в своих проявлениях и желаниях — они могли давать только пышную зелёную массу, могли цвести лишь день (как гибискус) или долгие дни метаморфизировать (как цветки циннии), меняясь в лице-цветке каждый день и в зависимости от условий окружающей среды (становится будто ржавыми, покрываться крапом с понижением температуры).

Я не согласна с тем, что растительной природе, естеству растительной жизни приписывают пассивность, спокойствие, так же, как эту пассивность, прикрываясь под мягкостью, нежностью или умеренностью, приписывают и женщине, женскому и материнскому началу.

Ни в одной другой стихии нет такой страсти, страстности и направляющей активной силы, которая одновременно с собственной динамикой, жизненной интенцией даёт эту энергию другим организмам.

Я проводила в саду, в полях, на лугах, в лесу, на берегу рек, озёр и болот среди растений всё свободное от школы время — когда жила с родителями. И сейчас стараюсь при любой возможности бывать в городских парках. Я наблюдаю за растениями, и на моих глазах раскрываются их сердца, пульсирует невероятная по густоте, концентрации и ненасыщаемости сила жизни. Желание вытягиваться в рост, пускать листву, побеги, цвести, давать потомство и распространяться по всем доступным территориям.

Как можно предполагать после недолгих наблюдений что растительный мир пассивен, бездвижен, тих и спокоен?

Посмотрите на строение самих цветков, начну с показательного, — даже самые бледные и невзрачные из них являют собой средоточия жизни — восковые, жилистые, плотные лепестки и все органы цветка плотны, совершенны, хоть и хрупки при этом. Я не знаю более голословного примера среди живой и неживой природы, который способен вдохновлять на возможности о собственных силах, устойчивости и страсти. Несколько лет я растила узамбарские фиалки в закрытых, то есть комнатных условий. Я наблюдала их рост, развитие и другие временные метаморфозы непрерывно в отличие от растений, обитавших в саду и дикой природе. Сенполии, другое название узамбарских фиалок, учили меня тому, что растение — это намного больше, чем мы видим каждый растительный организм — индивид

растительный индивид изначально свободнее и вольнее в выборе поведения в отличие от человека — феномен, но растительный организм, находясь в зависимости от окружающей среды, продолжит проявлять характерные для него свойства и выявлять в отдельных случаях уникальные черты

растительный индивид обладает феноменальной самоцельностью и самоопределённостью, он никогда не предаст свою идентичность, даже в тех случаях, когда ему нужно меняться. В этих изменениях он всё равно остаётся собой

растительный индивид обладает безусловным желанием (конечно, для удобства взаимодействия в вертикальной, стержневой системе, иерархии человек обозначил эту силу инстинктом)жизнедеятельности

растительные организмы свободны ещё и в том, что способны выстраивать взаимные сообщества, существовать друг с другом (в разных видах взаимодействия, не всегда положительных) и другими живыми существами. Их свобода определяется и одновременно определяет эти черты, способности

Суждение о различиях между разными видами живых организмов по признаку определённого, выявленного наличия умственной деятельности и о разнице способностей разума представляет собой то же самое, что и суждение о существовании одной объективной реальности или каких-либо объективных показателей творческой деятельности и её результата. Рамки поставлены там, где сознание неспособно нащупать поверхность в глубокой темноте. Моей второй сенполией и первой, с которой у меня получилось найти подход к этому виду, было растение сорта Ness’ Orange Pekoe с цветной листвой и нежными телесными цветками. Сначала она сбросила все листья, поэтому растение в горшке вынесли на балкон. И забыли о нём. Спустя две недели она дала новые листья внутри своей чашки. И растение возвратили в комнату. Меня восхищала независимость каждого отдельного растения и независимость моего с ними взаимодействия — я ничего не требовала от них, а они — от меня.

<мы даже не знаем, какое местоимение применять к растениям>

Я люблю детей и бесконечное количество раз возвращаюсь к себе девочке, у которой не было рамок никаких рамок не было и я общалась с растениями, не делая исключения в их молчании — растения не молчат, они всегда движутся, дышат, растут и существуют. Я хотела вырасти такой же свободной, без рамок в проявлении света разума и сердца, но появившиеся рамки в виде традиций и представлений взрослых людей показали, что прийти к себе настоящей оказалось не так просто. Поэтому, я снова обратилась к словам и письму, и к растениям. Я обратилась к природе, к растениям, к садам и паркам, когда у меня случился первый депрессивный эпизод. И они дали мне понимание примером своей жизни, что у меня есть силы и есть возможности выбраться из Темноты. В качестве личных практик переживания грусти и боли я обращалась к 

прогулке (прогулка, скорее фланирование, по городскому пространству в ночное время отличается от вдумчивой и созерцательной прогулки, включающей отметку артефактов памяти, по дневному лесопарку)

наблюдению за жизнью растений

созерцанию Цветка как Другого, знакомству с этим Другим

содержанию в личном пространстве растения

И когда я смотрю на цветок, нахожу и вижу себя в нём, как и черты цветка в себе — страстность в действии, направление к желанию жить, а не существовать, сходство во внешних метаморфозах.

3. Формы взаимоотношений: сад, парк и лес. В этой части я хочу очертить культурную и психологическую канву таких институтов и явлений как сад, парк и лес. Лесом я условно обозначу любую естественную среду обитания растений. Сады мне ближе, чем парки. Сады понятнее, ближе и одновременно они более личные, то есть закрытые и недоступные каждому. Для меня сад ассоциируется с домом, уютом и теплом, и сверхличным душевным пространством. Доступ к саду есть у немногих — внутрь, к его душе и сердцу приходят только те, кто его создавал, растил и те, кто наблюдают этот сад каждый день. Хочется подробнее раскрыть сад как пространство. Сад напоминает следующие предметы: раковину тайник шкатулку. Каждый сад изначально таинственен. Его будет окружать стена — что-то внешнее, пусть даже зелёное ограждение в виде зарослей тиса или посадки лиственных деревьев по периметру.

Наличие у сада такой составляющей как ограждение наталкивает на сравнение с телесностью. С пониманием тела, у которого внешняя, отделяющая внутреннее от среды оболочка — кожа. Сад в таком понимании превращается в образ тела, становясь ещё ближе человеку, частью его жизни, симбиозом. Когда я говорю на тему сада — чувствую себя компетентной, уверенной. Я выросла среди садов — моё детство окружал сад бабушки, потом с юношеского возраста появился сад родителей, в котором я проводила большую часть времени, потому что мы переехали из города в село. И когда приезжала в гости к знакомым или родственникам, то тоже проводила какое-то время в саду — у нас, в небольшом городе принято жить в доме с садом или иметь дачу с участком.

Сад, в первую очередь, представляет собой культивируемый участок с плодовыми деревьями, преимущественно яблонями.

Семьи проводят всё лето в своём саду — ухаживают за кустарниками (вишня, смородина, крыжовник), выращивают ягоды и плоды, устраивают семейные праздники, устанавливают временные или постоянные беседки, добавляют клумбы с цветами среди плодовых деревьев, экспериментируют, расширяя функции пространства. Обычные выходные — и те проводят на открытом воздухе, в саду. Упоминая названия самых распространённых растений в саду, я могу говорить так только по отношению к садам Оренбургской области — регионе, где я родилась и выросла. Там достаточно суровый климат — холодные зимы и очень жаркое лето — поэтому, приживаются немногие и неюжные виды — яблони, вишни в качестве кустарников, некоторые сорта груш, черешни, смородина, крыжовник. Особенно модные в нулевых декоративные сады, представляющие собой посадки декоративных растений, дальнейшего распространения во времени не получили. Иногда я люблю смотреть блоги людей, живущих в балканских деревнях, — их сады очень похожи на оренбургские.

Помимо различий в понимании сада и парка, у нас есть слово «огород», которое обозначает участок, где выращивают овощи, корнеплоды. Такое разграничение терминов не всегда существовало в русском языке, но, например, у меня в детстве оно понималось таким образом. Очень чёткое обозначение разных пространств — и сад из этих трёх содержит в себе характеристики личного семейного райского пространства, где труд и радость, наполненность благом идут в совокупности — те, кто занимаются на участке, ухаживая за яблонями и цветами, от самого труда получают удовольствие, а не только от его результата. Парки. Парки изначально больше принадлежат человеку, нежели растительному сообществу. В парках царит атмосфера главенствования человека, который требует от растений определённых форм и цветов, в редких случаях идя на уступки и, тем более, сочувствие. Старое дерево, даже здоровое и безопасное, может быть уничтожено, если занимаемая им территория понадобится под кафе или любое другое строение. Но дело не столько во всех и так понимаемых условиях. В парках более, нежели в садах, чувствуется искусственность, отсутствие свободы и природы. Парк как культурное творение человека, продукт его деятельности, а не взаимодействие его с растениями. Место, где с растениями обходятся как с материалом, продуктом, объектом красоты или «условной природы», иллюзией этой природы, не может ощущаться безопасным, свободным и прекрасным. Конечно, в каждом парке индивидуальные правила взаимодействия человека с растениями, но сама концепция парка как озеленённого городского пространства устарела.

Нужны другие способы взаимодействия с растениями — и наиболее близкой и искренней, мне кажется, форма коммуникации с садом. Человек должен научиться внимательному отношению к растительному миру, а не обустраивать свои места, исходя из требований выносливости и износостойкости растений.

Растения нужно уметь любить. И эта любовь не выражается в одном только любовании, восхищении и пресловутом уходе за растительными организмами. Любовь к растению состоит в принятии индивидуальности и независимости растения, в том, что это живое существо. Человек когда-то разделил жизнь на разумную и неразумную и с этим разделением не остался в выигрыше — путь к любви лежит через принятие отличий Другого. Это принятие не должно включать в себя границу, выделение этих отличий. С отличиями нужно считаться, а не ставить их границей в отношениях с Другим. Человек через эти границы поставил себя выше всех других форм жизни. Тирания. Человек долгое время понимал жизнь, упрощая её, ограничивая — от свойства дыхания до разумной деятельности. Только человек, а не природа или Создатель определили эти границы. И это очередной пример субъективности реальности, потому что помимо Действительности отдельного человека, существует Действительность отдельного растения. Мы должны считаться с действительностью растений, раз уж существуем вместе. Дикая природа также становится, если не прямой, то косвенной формой взаимодействия человека и природы. И мне сложно судить о том, что такое естественная среда обитания, если каждый кусочек планеты уже так или иначе зависит от деятельности человека — и это, зачастую, не является благоприятным для одной стороны взаимодействием. Каким должен быть парк сегодня? Устранённым. Он должен стать садом — местом, где человек идёт в коммуникацию с растительными организмами, а не подчиняет их себе и своим желаниям.

Сад это место истинной и взаимной любви, дружбы, сотрудничества, а не место угнетения, рабства и дискриминации.

Каждый должен думать о растениях, вступая с ними во взаимодействие или контакт — только тогда возможны изменения этих отношений. Одного попечителя и мыслящего о растениях недостаточно.

Автриса: Мария Кривова