58.

Для начала нужно возненавидеть цветы.

Февраль будоражащ. Проклёвывают зелёными клювиками семядоли чёрный грунт, мерцающий белоснежными частицами перлита. Ничего после не будоражило меня так, как рост растений. От зародыша с опушённым корешком-червяком до первых цветков ещё за окном. Петунии, душистый горошек, эустомы — я различала их все по оттенку зелёного, разнице в микроскопических размерах, формах первых листьев. Разнообразие успокаивало моё сердце, я ещё не догадывалась, что оно иллюзорно. Царство растений возвышалось над прочими мирами, я выращивала что-то и кого-то круглый год. Пыталась опылять вручную и скрещивать сорта сенполий. Всему давала дом и заботу, всему давала заботу, но не себе.

Передо мной стоит пятилитровка с родниковой водой. Я должна выпить хотя бы два литра, чтобы промыть желудок. Я выпила мягкое чистящее средство на основе мыла, чтобы вызвать рвоту. Но ничего не выходит — ни вода, ни раздражающая желудок химия, ни нажатие на корень языка не вызывают рвоту. У меня всегда был слабый рвотный рефлекс, и я могу на пальцах посчитать, хватит двух, как часто меня рвало за шестнадцать лет. Я всё это пью, потому что у меня случилось компульсивное переедание. Желудок растянется и ноет, начинает болеть голова. Я пью воду, сидя на полу ванной перед унитазом с поднятым ободком, но из меня ничего не выходит. Задерживается и вода. Сколько часов ещё здесь сидеть — до прихода мамы, а потом она спросит, как за день я одна выпила пять литров воды. Снова голодовка, снова диета. Я не помню состояния хуже того года, когда я страдала компульсивным перееданием, практически каждый день. Это не похоже на голод. Это похоже на желудочное насилие. Разновидность физического насилия. Я терпела боль каждый день и сейчас не вспомнить, какие эмоции переживала. Казалось только, каждодневное истязание никогда не закончится и я умру от разрыва желудка. Меньше, чем за пять минут в желудке появлялось до семиста граммов еды — не важно какой, всего подряд. И ты не знаешь, не чувствуешь её вкус и не чувствуешь насыщения. Ничего, кроме инстинктивного и слепого набивания себя консистенцией. Это не то же, что заедание эмоций. Это дикий слепой голод тела, когда разум отключается.

У меня никогда не получалось избавляться от еды.

Потом кто-то на семейном застолье сказала, что микроцеллюлоза помогла ей похудеть. И эти белоснежные пористые таблетки вкуса бумаги появились и были в моей жизни какое-то длительное время.

Сегодня я лежу на кровати в своей комнате в общежитии и плачу всю ночь. У меня тянет низ живота, просто так и это не прекратить, я понимаю, что ем раз-два за сутки очень небольшими и некалорийными порциями, вряд ли я набираю и тысячу за день. Кажется, это называется соматической анорексией, вызванной физиологическими проблемами. Я просто не хочу есть и не замечаю, когда мой желудок просит этого. В этот раз у меня нет цели похудеть. Я замечаю это и поэтому плачу. Так вот откуда плаксивость, лёгкость вперемешку с эйфорией, нервозность, бессонница. Я не замечаю голод. Забываю кормить себя, кроме двух лёгких приёмов пищи в день. Низ живота ноет. Я знаю, что никакое количество воды и таблетки не помогут. Мой кишечник пуст и уже с трудом принимает то редкое, что в него поступает. Когда я начала есть без оглядки на вес, желудок и кишечник перестали нормально функционировать. Каждый день я переживаю боль, почти постоянно, и поэтому не хочу есть. Всю ночь глажу живот и спазмы прекращаются, но ненадолго. Я плачу и спустя шесть часов завариваю чай. Меня заносит в стороны в коридоре. Как и весь месяц, я заваливаюсь в сторону, когда иду. Я этого не замечала. Так вот почему мне постоянно холодно.

За десять лет моего расстройства пищевого поведения раза два оно доходило до критического. Когда я потеряла сознание на несколько часов после двух первых недель питьевой диеты и изнурительных тренировок, и когда однажды я поняла, что не хочу и не могу есть. Мне стало страшно во второй раз, и я тогда быстро начала сглаживать недостаток в питании.

Началось это в тринадцать лет, по обыкновенному, в таких случаях, желанию обрести фигуру модели. Тогда мы с сестрой летом увидели по телевизору «Топ-модель по-американски» и я решила, что стану профессиональной моделью, а для этого мне требовалось привести в порядок форму. Незаметно первоначальная цель испарилась. Остались только ежедневные калории и заветные цифры в сорок пять и сорок килограммов. Тем летом при росте метр шестьдесят шесть я стала весить ниже сорока пяти, поэтому влезла в одежду младшей сестры, которая мала не размером, а ростом. Я носила взрослую одежду, она — детскую. И я шла во двор в её миниатюрных красных с жёлтыми строчками шортах.

Я задумалась над своим питанием, потому что меня вызывают в деканат из-за низкой посещаемости. Потому что я сплю по двенадцать часов. Потому что я больше ничего не чувствую и не хочу. Я заплакала, мой живот заныл, потому что я всегда хотела учиться в своём институте. Я вспомнила это теперь, поняв причину состояния, и записалась к врачу. К гастроэнтерологу за последние полгода меня направляли два раза. Почему я откладывала поход к врачу? Потому что каждый раз, принимая пищу, ждала подсознательно, что вот в этот раз ЖКТ точно привыкнет к питанию и прекратит болеть. Но я чувствую каждый комок пищи. Пока мой желудок её не отторгает. Боли и расстройства проходили периодами в течение последних двух лет. Последние полгода они сопровождали меня каждый день. А я всё ждала, что и этот период пройдёт и наступят улучшения. Но этого не случилось. 

Я больше не испытываю потребности в общении. Я больше не думаю о друзьях и о ком-либо ещё. Я закрываюсь, пребывая в боли и агрессии. Как собаки, когда заболевают, сторонятся человека, избегают хозяина и постоянно проявляют агрессию, когда к ним хотят притронуться. Я испытываю боль и проявляю агрессию последние полгода постоянно. Как больная собака. Мне нечего дать друзьям, ведь боль проглотила меня полностью.

Тогда было всё: и сухие волосы, и ломкие ногти. Но боли в начале не было. Я и не подозревала, что боль в животе может быть на постоянной основе.

Сегодня одна пара. Я пойду на неё. С утра собираю крашенные на ночь в белый берёзовые ветки для вазы. К зиме украшать жилище белым и малиновым лагурусом. Две разветвлённые ветки покрасила с одной стороны, будто в снегу. Не нравится их коричневая неряшливость. Ставлю на себя белым.

Смотрю в зеркало. Я уменьшилась и даже не заметила. Совсем девочка в колготках и майке. Только ушки, как их там называют, на бёдрах никогда не становятся меньше и не исчезают.

Ночью я замёрзла от собственного холода, который носит моё духовное тело с каких-то пор. Ночью я увидела себя пластиковым стеклянным элементом советской люстры, которая имитировала хрусталь и напоминала двухярусный посредственный торт. И эта пластиковая стекляшка, я даже не могу назвать её стёклышком, она разбита. Я видела её падение. Это я разбилась ночью, наяву, не во сне.

Автриса: Мария Кривова