Create post

Февраль

Я помню, что тогда, 20 февраля, было очень холодно. Уже пятый час я тряслась в

автобусе по киевской трассе сонная, но спокойная.

В на половину пустом автобусе, я запомнила, со мной ехали еще два молодых человека.

Они смеялись заглядывая в свои лэптопы, и говорили, кажется, о девушках. Я считала минуты до остановки. Мне было скучно от слишком очевидного блокбастера и хотелось спать.

Это была уже вторая поездка в Киев в этом месяце.

Оценивая свои шансы как неплохие, взялась за это неблагодарное дело — найти работу юриста в Киеве. Ехала я на собеседование, и Киев встретил меня ветренной, обычной для февраля, сырой и хмурой погодой.

Мой потенциальный работодатель, судя по голосу в трубке, уже немного злился. Ему пришлось выйти ради меня на работу в субботу и он явно рассчитывал пораньше свалить, а я опаздывала. Мой организм дико требовал кофе.

Офис находился на Липках. На метро совсем близко от жд, поэтому я, решив, чточерт с ним, какая разница, десять минут меня не спасут, забежала за этим самым кофе, отхлебнув три глотка, шуганула в метро.

Хотелось поскорее расправиться с заведомо понятно чем закончившимся собеседованием и пойти гулять по городу: посмотреть что сегодня на Крещатике (годовщина как никак), успеть пробежаться по любимым местам. Тем временем, ветер начал усиливаться и на плотном вязаном хомуте, в котором я похожа на Аленку с одноименной шоколадке, заметила снежную крупу. Добежала до офиса.

Меня встретил неудобный замок и большой белый самоед.

Мне сразу вручили какие­то тесты и анкеты, которые я быстро заполнила, но еще

нужно было пообщаться с потенциальным работодателем.

За большим столом в маленькой комнатке сидел мужчина лет 35. Разговор был примерно о том, могу ли я работать почти бесплатно, к тому же без официального трудоустройства.

Извините, но это мне не подходит. А потом, мы обсудили новинки музыкальных

альбомов, оказалось, что чувак не знал о существовании супергруппы joy division, и, кажется, даже записал, чтобы не забыть.

Приятный разговор, но бесполезный практично. В работодателях, как и в людях

вообще, надо разбираться, и пока не набьешь шишек, делать это трудно.

Я почти не расстроилась, ведь мне нужна настоящая работа, а тут какой то развод для неимущих студентов. Самоед провел меня к двери.

С Липок я повернула на банковую, мимо меня промаршировал отряд людей в

камуфляже и с флагами, на палках были повязаны черные траурные ленты, которые развивались по ветру. Они шли вверх от Институтской. Хотелось пойти за ними, но времени катастрофически не хватало, а я еще нигде не была. Вечером из новостей узнала, что был движ возле отделения российского банка, кому­-то что ­то разбили и вызвали нацполицию.

Институтская, на которой два года назад расстреливали людей, заполнена

митингующими и портретами погибших. Эти портреты смотрят на нас, идущих мимо, с каждого дерева или столба, с гостиницы Украина, с майдана, смотрят на свечи и лампадки, на туристов и патриотов, и политиков, и журналистов; на меня, все время что­-то ищущую двадцатитрехлетнюю, влюбленную в этот город девушку.

Мне жаль этих людей, но чем дальше от тех событий, тем я больше понимаю, что наш народ умеет горевать, умеет собираться на площадях, но катастрофически не умеет строить свою страну, по настоящему, без мегафонов и майданов. Чтобы из наших жертв и революций на самом деле родилось что­-то настоящее, чтобы все это не захлебнулась, так и не начавшись.

Чтобы общество перестало терпеть, перестало ругать власть и не ходить на выборы, перестало заискивать с власть имущими и давать взятки, одновременно распевая гимн и держа руку у левой груди.

Эта сложная картина мира, сложная картина выживания в нищей разворованной стране, разворованной теми же гражданами, которые клянутся в любви к ней.

В общем, в том митинге на майдане я увидела в основном фриков и маргиналов,изрядно выпивших сорокалетних мужчин и журналистов, отчаянно ищущих историю, чтобы не оказалось, что в свой субботний выходной они зря поднялись с постели и пошли мерзнуть на неуютный в этот день Крещатик.

Я шла мимо беррберичопов по Михайловской, спускалась по кукольному и банальному туристическому Андреевскому спуску и не выдержав театральности, свернула куда то в сторону, обнаружив церковь козацкого барокко 17 века. “Первая удачная находка этого дня”, — ­обрадовалась я. Впрочем, внутри там ничего особенного не оказалось.

Но вдохновленная такой находкой, я решила ходить только туда, где не встретишь туристов. Следующей моей остановкой был монастырь на подоле. Искала его минут 20, но он оказался закрыт. Побродив по чудесному старому подолу, скрылась в метро.

С того дня у меня почти нет фотографий, от холода телефон отказывался работать и я с трудом следила даже за гугл картами, проверяя правильность своего перемещения.

В модном кафе в центре людей почти не было. За столами кое-­где сидели бородатые хорошо одетые личности ­­ представители креативного класса или творческой богемы.

Не смогла определить, да и какая разница. Спрятавшись в углу под полкой с книгами, поглощала суп под заинтересованные взгляды этих самых личностей. В этот вечер посетителей явно было меньше, чем обычно, официанты скучали за стойкой бара и болтали о своем. День подошел к вечеру. Меня ждала привокзальная площадь. От этой мысли становилось душно, как в распаренной ванной. Выдержав пятичасовую пытку автобусом, прибыла на родной провинциальный вокзальчик.

­ — А вы из киева? ­ обратился ночной таксист

­ — Угу.

­ — В гости приехали?

­ — Угу.

­ А можно будет с вами в Киеве встретиться? ­­ спросил он, решив наверное,воспользоваться случаем подцепить киевскую девушку.

Грустная и уставшая, я ничего не ответила. В понедельник на работу.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About