Читая Толстого, можно заметить, что он, так или иначе, интересуется земельным вопросом. Его волнуют не только души людей, мир космический, но и простое устройство человека и общества. Толстой интересовался этим, наверное, с самого начала своего творчества. Начиная с «Утра помещика» и вплоть до финальных своих работ, таких как «Воскресение», где он мимолётом высмеял юношеский порыв героя, отдавшего имущество мужикам, которые открыли кабак и еще пуще стали лениться.

А много ли людей задумываются сегодня о теории имущества? Термин «имущество» настолько укрепился в нашем сознании, что мы не думаем о его сущности. Разве не привычно человеку то, что земля может стать «его», что её можно «купить», и она будет твоей, пока «ты не решишь» что-либо с ней делать.

А так ли это на самом деле? На ум приходит сразу же относительно недавняя ситуация, когда жителей, которые отказывались переезжать, насильно выселяли ради строительства автодороги или каких-то других объектов в Сочи. Любой человек, с кем случилась такая гнусная ситуация, никогда не станет её оправдывать. И каждый из нас против такого! Однако же, можно развивать линию, что государство это тоже живая структура, и в некоторых моментах ей «виднее» как и что развивать на данной территории. Всё-таки подобные насильственные «выселения» идут испокон веков. Как ни крути, если на территории всей страны вдруг началось бы строительство дорог с нуля, не обращая ни на что внимание, то их карта стала бы совершенно иной, исходя из принципов экономии и эффективности. Так что эту линию развить можно, но не нужно… Но всё это даёт нам понять, что здесь существует конфликт… Чьё право на собственность вернее? И кто или что наделяет этим правом? Как в «Воскресении», мол, дай глупому землю, и он лишь сильнее опустится.

А можем ли мы владеть чем-либо на самом деле, по-настоящему? Может ли мужчина показывать своей возлюбленной: «посмотри, это владения нашей семьи!»?

Возможно ли чтобы право на имущество определялось лишь силой воздействия на эту землю, сроками вложенных сил? Человек построил дом, облагородил землю и занимается сельским хозяйством — кто же докажет, что она не его?

Но как быть с новой землей, если человек только лишь обещает следить за ней? И как быть с той, где владелец сознательно запускает все, оставляя природу в сохранности…

Наверняка можно ввести различные системы, например… хочешь работать на земле? Вперед, она твоя.

Хочешь разграбить землю? Срубить ценные леса? Попробуй и заплатишь сверхштрафы или своей шеей.

Но это не гарантирует право собственности, так или иначе… Что если пять поколений трудились, а наследник шестого поколения лодырь? Или что делать, если вдруг неурожай или невозможность сбыта продукции и поэтому не на что осуществлять деятельность? Всё решаемо…

«Живем, под собою не чуя страны». В целом любая имущественная убежденность есть иллюзия. На западе лучше, быть может? Там имущество — священно? Возможно, но можно подумать, что государство не придумает как забрать то, что оно хочет. Разве там не сумасшедшие налоги? Да даже у нас, чтобы владеть историческим зданием нужно пройти семь кругов ада. Любая имущественная убежденность — иллюзия… Так может тогда и сама схема «понятие-термин» неправильна?

Вдруг, ничего не может быть нашим имуществом… и ничего нам и не надо? Как у Волошина: «1)То собственность, 2)Что можно подарить; 3)Вы отдали: и этим вы богаты, 4)Но вы рабы всего, что жаль отдать». Собственность лишь то, с чем мы готовы расстаться, а то нечто, с чем не готовы, напротив владеет нами. Как вольготно жилось в дремучие века людям, у которых не было своего дома — весь мир их дом. Свободнее ли человек, ничем не владея? Земля — обременение ли это или священная обязанность?

Может, это не имущество вовсе? А некое «использование» земли, природы? Сущность темы сразу же преображается, мироощущение, да и вообще всё преображается. Если заранее знаешь, что у тебя ничего не может быть, что ты не вправе владеть чем-либо. Но ты связан с землей, обмениваешься с ней энергией и потому ответственен.

Конечно, мы вынуждены использовать природу… Разве нельзя как-то пересмотреть на государственном уровне этот имущественный вопрос в форму пользовательского вопроса?

Но использование использованию рознь. Вдруг, хозяин (или пользователь?) лишь тот, кто землю улучшает? Много ль таких? Конечно, обязательно тогда воспрянут вопросы о том, а что есть улучшение. Вопросы о разнице вкусов. Но это ведь правильные вопросы.

Толстой свои отношения с темой имущества видимо закончил в рассказе «Много ли человеку земли нужно». Но ведь дело-то в том, что у него был путь мысли, развитие мыслей, а мы как раз и лишены этого.

К тому же мы до сих пор по факту крестьяне без земли.

А судьи кто?