Это, конечно, не «рецепт успеха», но если вы примените хотя бы один пункт из списка, вероятность сделать читателю смешно увеличится.

— Во-первых, самого пишущего должно радовать то, о чем он пишет. Иначе зачем это всё? Совет, казалось бы, очевидный, но как часто авторы пытаются выжать из себя что-то «злободневное», к чему на самом деле у них душа не лежит.

— «Поймать волну»: того, кто вас читает, должны веселить те же вещи, что и вас. Вряд ли пожилого пациента порадует «врачебный юмор», зачастую наоборот. Так что ориентация на аудиторию — наше всё.

— Не кладите полной ложкой! Допустим, вы пишете про что-то супер-актуальное, ни одна деталь не ушла от вашего язвительного пера. Современники вам рукоплещут. А потомки? Поймут ли они? Или им придется лезть в словари, чтобы узнать значение термина «форсить мем»?

— А вот ирония никогда не стареет. Тонкая, интеллигентная, сквозит себе между строк, заставляет читателя улыбнуться и задуматься.

— Кстати, от «слишком актуального юмора» не так-то просто избавиться. Фельетонный стиль отнюдь не идет на пользу авторскому голосу. Пример: в молодости Михаил Булгаков работал в газете «Гудок». Ему потребовался не один десяток лет, чтобы избавиться от приобретенной там манеры. Но даже в некоторых главах «Мастера и Маргариты» сквозит этот бойкий, беспощадно-саркастичный «гудковский» стиль.

Что же для нас смешно?

— Несбывшиеся ожидания, слом стереотипов. Лучше в положительную сторону, иначе разочаруете читателя. Пример: Тэффи, «Страшный прыжок». Тэффи имитирует стиль дамского романа, по всем канонам которого героиня-циркачка должна покончить с собой от несчастной любви. Вместо этого она в финале… покупает огород. Мы думаем, что в огороде припрятан младенчик, плод запретной любви, а там, натурально, брюква. Немного фарса и издевательства над клише придаст вашему сюжету остроту.

— Абсурд. Непревзойденный мастер в этом, конечно, Хармс. Но вот современный пример: Валерий Вотрин, «Ленин в Тюмени». Ленина во льду везут в Сибирь, лед тает, Ленин оживает, бегает и пристает ко всем с криками «Архиважно!» Его успокаивает только повариха, которую он боится. Сам по себе Ленин как персонаж уже, конечно, не смешной, — вся сила в сеттинге. Чем страннее ситуация, тем лучше для сюжета.

— Пародия, желательно помасштабнее — например, о жизни целого класса. Чехов в рассказе «Сапоги всмятку» описал благовоспитанное семейство, «которое всеми любимое», где каждая деталь утрирована, искажена. Семейство Брючкиных сечёт детей, кушает водочку и дает по вечерам приемы, а мы узнаем себя и своих соседей.

— «Физиологический юмор». Интерес к телу лежит в основе смешного; кто-то брезгует «сортирными шутками», у кого-то, наоборот, это главное «орудие производства». Как и всегда, важна золотая середина. Посмотрите, как одновременно тонко и забавно у того же Чехова: «Когда ложились спать, то мама отворяла форточку и говорила: «Не нужно детей ржаным хлебом кормить»».

— Что касается фигур речи, то гипербола, литота и олицетворение всегда смешны. Игра с пропорциями, намеренное преувеличение или преуменьшение заведомо нравится всем, — в этом есть что-то детское, но с помощью этих тропов можно говорить об очень серьезных вещах.

И, напоследок: чего не нужно делать никогда, так это эксплуатировать один и тот же когда-то найденный приём. Абсурд в кубе — не смешно, а скучно: читатель понимает, что с ним заигрывают, и ему это не нравится. Узнаваемость должна быть легка, а не бить в глаз. Но это всё приходит с опытом, так что удачной вам практики! ;)