От солидарности к чрезвычайному положению

Существует мнение, что свобода во многих странах бывшего социалистического лагеря была как бы дарована сверху. Например, перестройке в СССР и похожим переменам в некоторых других странах, например Болгарии, не предшествовал период массовой борьбы за либерализацию в политике. Свобода здесь была в первую очередь желанием верхов, и только по окончании перемен она становилась ценностью для всего народа, и отнюдь не всегда надолго.

Но в некоторых странах Восточной Европы отступление коммунистической власти было лишь последним актом противостояния государства-партии и гражданского общества. И одна из них — Польша, которая первой вступила в новый, посткоммунистический этап своей истории летом 1989 года.

Гражданское общество по-польски: сочетание несочетаемого

Как может возникнуть организованное и массовое движение против власти в условиях абсолютного контроля над информацией, после 30 лет правления просоветской компартии?

1970-е стали для Польши в некотором смысле собственным аналогом «тучных лет». После общих для Восточной Европы волнений 1968 года польское правительство начало активно брать займы не только у «старшего брата» по соцлагерю, но и у западных стран. И когда пришла пора эти долги возвращать, руководство страны не придумало выхода лучше, как переложить бремя обязательств на плечи граждан. Сделать это в условиях плановой экономики оказалось достаточно просто: стоило лишь директивно повысить цены на продукты, что сделали в 1980 году. Такой шаг сам по себе — не более, чем причина для стандартного недовольства властью. И даже если люди были бы задеты сильнее, чем обычно, не составило бы труда побороть любое, даже робкое возмущение силой оружия, как сделали это в Новочеркасске в 1962 году. Конвертировать публичное возмущение в нечто большее помогло наличие гражданского общества.

Говоря о Польше, стоит вспомнить о сильной религиозности населения этой страны. Католическая церковь всегда, даже во времена коммунистических гонений, оставалась здесь влиятельным институтом. И в условиях светской диктатуры левого толка она оказалась в естественной оппозиции существовавшему строю. Но и это было чем-то в своем роде постоянным, с чем новая власть давно научилась существовать. Фактор церкви стал играть особую роль после избрания польского кардинала Войтылы на папский престол. Папа Иоанн-Павел II не раз приезжал в Польшу как во время волнений, так и после, во время чрезвычайного положения.

Польское общество получило желаемый канал связи с миром по ту сторону железного занавеса. Это не значит, что духовенство было ограждено от давления; скорее, оно смогло активнее, чем прежде, участвовать в оппозиционном движении.

Весьма неожиданным кажется то, что основу протестного движения составили не либеральные силы и националистические группы, от которых можно было ждать противодействие левому режиму, а сам рабочий класс. Забастовки часто сопровождали и прежние протестные волны: в 1956 и 1968-1970 гг.

Незадолго до 1980 г. стали появляться организации, защищающие интересы рабочих, при этом официально не отказывавшиеся от марксистской идеологии. Эти левые организации, в частности Комитет защиты рабочих (КОС-КОР) стали в будущем одной из главных сил протеста.

Отказ от насилия, присутствие в правовом и частично в идеологическом поле страны предопределил успех рабочих организаций. Летом 1980 года, когда протестное движение обрело некоторую форму, оставался лишь повод, виновниками которого стали сами власти.

Солидарность и победа протеста

После роста цен протесты, как и прежде, приняли форму массовых забастовок. В середине августа в Гданьске был создан межзаводской забастовочный комитет, через месяц фактически ставший центром профсоюза «Солидарность». Игра протестующих на «легальном поле» сделала возможной быстрое признание протеста (а не его замалчивание, как в других коммунистических странах) — спустя 2 дня после создания комитета кризис признал глава Польской объединенной рабочей партии (польский аналог КПСС) Эдвард Герек.

Прорыв информационной блокады привел к резкому росту числа участников как самих протестов, так и протестных структур. В середине сентября в Солидарности состояло уже 7 млн рабочих. Получив доступ к телевидению, недавно зарегистрированный профсоюз смог добиться частичного исполнения требований, в частности снижения цен, ослабления цензуры и начала публичного обсуждения экономических реформ.

Более года, вплоть до декабря 1981 г., в условиях однопартийного режима существовала признанная властями независимая рабочая организация. Действуя в фарватере демократического социализма, «Солидарность» смогла стать наиболее влиятельной общественной силой: к лету 1981 г. членами профсоюза являлись до 13 млн. представителей различных общественный слоев — от городских служащих до крестьянства. Власть, даже сохраняя идеологическое господство, потеряла контроль над страной. Опыт «Солидарности» показал, что даже при отсутствии иллюзии общественного плюрализма, в репрессивном идеологизированном государстве ненасильственный протест открывает возможность изменить положение вещей.

И тогда случилось то, что впоследствии разрушило режим. Партийное руководство первым покинуло правовое поле, нарушив «правила игры». Не имея возможности убедить граждан в своей правоте и столкнувшись с постепенной потерей власти, номенклатура «перевернула шахматную доску», объявив чрезвычайное положение.

В следующем материале посмотрим на то, почему введение чрезвычайного положения было не самым худшим сценарием развития событий и как правление военных завершилось бескровной передачей власти новому правительству.

Автор: Игорь Мыглан

Редактор: Евгений Лямин