Публикуем один из тезисов нового феминистского манифеста «Феминизм для 99 процентов», написанного в 2019 году американскими феминистками Чинцией Арруццой, Тити Бхаттачарьей и Нэнси Фрэйзер. За год манифест был переведен на десятки языков, на русском языке его опубликовал издательский кооператив «Радикальная теория и практика».

Мейнстримные СМИ продолжают приравнивать феминизм как таковой к либеральному феминизму. Но либеральный феминизм — это не решение проблемы, а её часть. В странах Глобального Севера он развивается в среде менеджерок-профессионалок и ориентирован на «проникновение во власть» и «разрушение стеклянного потолка». Стремясь дать возможность малому количеству привилегированных женщин подняться по служебной лестнице, либеральный феминизм пропагандирует рыночно-ориентированный взгляд на равенство, полностью соответствующий корпоративному увлечению идеей «этнического и социокультурного многообразия». Формально осуждая «дискриминацию» и выступая за «свободу выбора», либеральный феминизм упорно отказывается решать социально-экономические проблемы, которые делают свободу и расширение прав невозможными для подавляющего большинства женщин. Его истинная цель — не равенство, а меритократия. Вместо того чтобы стремиться к отмене социальной иерархии, либеральный феминизм направлен на ее «диверсификацию», «расширение прав и возможностей» «талантливых» женщин, с тем чтобы они могли подняться на самую вершину. Рассматривая женщин просто как «недостаточно представленную группу», сторонницы этого подхода хотят предоставить немногим привилегированным женщинам возможность занимать должности и получать доход наравне с мужчинами из их собственного класса. По определению, такой подход выгоден в основном тем, кто уже обладает значительными социальными, культурными и экономическими преимуществами. Все остальные по-прежнему вынуждены сидеть в подвале.

Либеральный феминизм перераспределяет угнетение. С его помощью профессиональные менеджерки действительно могут проникнуть в высшие эшелоны управления, опираясь на низкооплачиваемый труд мигранток, которым они перепоручают работу по дому. Нечувствительный к классу и расе, такой феминизм связывает наше движение с элитизмом и индивидуализмом. Представляя феминизм как «автономное» движение, он ассоциирует нас с политикой, наносящей вред большинству, и отделяет нас от тех, кто борется против системы. Если коротко, либеральный феминизм порочит имя феминизма.

Характер либерального феминизма сочетается не только с корпоративными нравами, но и с якобы «трансгрессивными» течениями неолиберальной культуры. Увлечённость такого феминизма индивидуальным развитием захватывает и мир знаменитостей из социальных сетей, что тоже связывает феминизм с возвышением отдельных женщин. В этом мире феминистские идеи рискуют превратиться в модный хештег и средство продвижения, используемое не столько для освобождения многих, сколько для возвышения немногих.

В общем, либеральный феминизм обеспечивает идеальное алиби для неолиберализма. Он закрывает регрессивную политику ширмой эмансипации и позволяет силам, поддерживающим глобальный капитал, изображать себя прогрессивными. Он одновременно выступает в союзе с глобальными финансовыми институтами в США и оправдывает исламофобию в Европе. Это феминизм влиятельных женщин: корпоративных гуру, проповедующих «проникновение во власть», фемократок, продвигающих структурные преобразования и микрокредиты на глобальном Юге, профессиональных политиков в брючных костюмах, получающих миллионы за выступления на Уолл-стрит.

Наш ответ феминизму «проникновения» — феминизм противостояния. Мы не заинтересованы в том, чтобы разбить стеклянный потолок, оставив подавляющее большинство людей убирать осколки. Мы далеки от того, чтобы чествовать руководительниц, занимающих ключевые должности в офисах. Мы хотим избавиться и от руководительниц, и от их офисов.