Реч#порт публикует подборку Александра Самойлова.
Александр Самойлов родился в 1973 году в Челябинске. Окончил литературный институт им. А.М. Горького. Публиковался в газете «Уральская Новь», поэтическом сборнике «Среда», журналах «Знамя», «Арион», «Вещь», «Плавучий мост», «Волга», в первом, третьем и четвертом томах «Антологии современной уральской поэзии». Автор книг «Киргородок» (2011), «Стихотворения 1993-2014» (серия «Галерея уральской литературы», 2014) «Маршрут 91» (2015), «Водолаз провел под водой четырнадцать лет» (2018). Основатель книжного магазина поэзия.
Здесь и далее фото Вадима Балабана.
+ + +
Вот вышел я из магазина,
а дальше что?
Вокруг меня лежит равнина
или плато.
Купил тушëнку и сгущëнку —
в дороге съем.
Три тыщи вëрст в одну сторонку,
в другую — семь.
Ну что же, прощевайте, братцы
и господа.
Пора идти, куда деваться.
Да хоть куда.
Горя не будет
— Тяжëлая картина, —
говорила бабушка 1918 года рождения
о некоторых кинофильмах.
Она была восьмым ребëнком в семье.
Семеро умерло от голода.
Отца убили в гражданскую.
Жена опознала его по подмëткам.
Отчим был весëлый.
— Фроська! — кричал —
Мигом за водкой!
И горе тебе,
если самовар поспеет раньше!
Самовар не поспевал —
Фроська была быстрее,
потому что гнала на лошади.
Горя не было.
Потом у неë было три мужа —
и три ребëнка.
Ну как три мужа.
Первый погиб под Ленинградом.
Второй тоже где-то сгинул.
А третий?
Еë арестовали в 1947 году.
Не по политической статье.
За растрату.
А беременным срок могли скостить.
Ну она и забеременела.
Ну ей и скостили.
В свидетельстве о рождении дочери
в графе «Отец» — прочерк,
а в графе «Отчество» — Ивановна.
Зато никто из троих не умер в детстве.
Все прожили долгую дурацкую жизнь.
И никто из них
не смог пережить бабушку.
Она умерла в 87 лет.
В доме престарелых.
— Ну, Фроська, — думает отчим,
— Щас получишь!
— А вот я! — кричит она
Дверь распахивается.
Фроська с бутылкой водки.
Горя не будет.
+ + +
— В наше время,—
говорит старичок на почте, —
утром глаза открыл — и то слава богу!
И одна старушка подтверждает:
— Точно!
А другая начинает двигаться
как-то боком.
Ничего.
Она так движется уже лет тридцать.
Первые года четыре
было довольно непросто.
Правнук успел жениться,
развестись
и снова жениться
на той же или другой —
кто их разберëт, вертихвосток.
И я по
среди этих практик телесных
стою и пытаюсь причину
придумать или припомнить.
И это не только мне,
но и почтальону
уже интересно:
— Чего вам угодно?
Да кто его знает, чего мне.
+ + +
Здравствуй, брат. Я снова еду
на казëнный стол и кров.
Встретишь нашего соседа —
дай ему промеж рогов.
Встретишь Вадика Кривого —
передай, что он дебил.
Встретишь Ленку из восьмого —
передай, что я любил.
Больше сообщить мне неча.
Вот такая ерунда.
Если первым мамку встречу,
тоже чë-нить передам.
+ + +
Отныне мой друг — репейник.
И вот я стою перед ним.
Вот раньше он был ничейным,
теперь он будет моим.
Теперь всë отлично будет
и в новом году, и всегда.
Сейчас вот ветер подует
и он мне кивнëт: да-да.
+ + +
Сделал кормушку для птичек
Сделал кормушку для птичек —
прилетайте ко мне!
Может быть сделаете
меня поумней.
Повеселей, помоложе —
вот будет ништяк!
Только добрее не надо —
я добрый и так.
+ + +
Они — не мы, но вот они выходят
на той же остановке, что и мы.
Идут сквозь снег к тому же дому вроде,
темневшему бы и на фоне тьмы.
Они идут, и им никто не нужен,
но снег берëт их на руки и кружит.
+ + +
Мама рис варила.
Мама говорила:
Китайцы только рис едят
и спасибо говорят.
Ну, а ты чего раскис?
Не еда тебе мой рис?
Так иди, я не держу.
И вот я хожу, хожу.
+ + +
Документов никаких
нет у лилий полевых.
Каин, Каин, брат твой Авель
был замечен среди них.
Он не весел, не сердит
на пригорочке лежит.
На него простая птичка
сядет, а потом взлетит.
+ + +
Бабушка, переходите на бананы.
В них много витаминов, минералов.
Они дешевле огурцов, томатов.
Они плывут к нам через океаны.
Они плывут к нам из другого мира,
воспетого поэтом Гумилëвым.
Он и сейчас идëт там через джунгли.
Не обернëтся, нас не подождëт.
