Create post
Реч#порт

Круто быть томатом

Ирка Солза
panddr

На карте современной русской поэзии Урал, пожалуй — самый густонаселённый регион, если не считать столиц. Творчества одних только уральских «классиков», таких, как Борис Рыжий или Виталий Кальпиди, хватило бы многим на долгие годы перечитывания и пристального изучения. В то же время, там уже сформировалось новое поколение поэтов, готовых заявить о себе. Реч#порт публикует текст Константина Комарова об авторах антологии молодежной поэзии «Екатеринбург. 20:30», а также их стихи, выбранные редакцией.

В конце 2013 года стараниями петербургского поэта и издателя Татьяны Богатыревой и фонда «Финансы и развитие» в питерском издательстве «Первый класс» вышла антология «Екатеринбург. 20:30», вобравшая в себя стихотворные подборки почти трех десятков молодых авторов, живущих в столице Урала. Мне посчастливилось (наряду с Юлией Подлубновой) быть редактором-составителем этого во многом уникального издания, включающего, между прочим, оригинальные портреты авторов, выполненные поэтом и художником Сергеем Ивкиным. Хочется поделиться с сибирским читателем коротенькими эссеистическими зарисовками о некоторых из участников антологии, предваряющими в книге их стихотворные подборки и явившимися результатом моих нелегких, но приятных размышлений над их — столь непохожими друг на друга — стихами. Выражаю надежду, что читатель заинтересуется звучащим в наших краях поэтическим многоголосием.


Александра Аксёнова

Элементы ролевой лирики, женской поэзии, авангардные эпатажные жесты, ироническое обыгрывание штампов и стереотипов современного быта, мейнстримные тенденции, смешение разных лексических пластов и т.д. создают синтетическую стратегию направленного на диалог с социумом поэтического высказывания, в котором быт, однако, не замещает бытия как порыва к личной свободе.

Александра Аксёнова. Здесь и далее портреты художника Сергея Ивкина.
Александра Аксёнова. Здесь и далее портреты художника Сергея Ивкина.


Про Путина

Тебя трусливо, втихомолку,
И без взаимности люблю.
А слышу, слышу злые толки
Про непорядочность твою.

Мол, ты совсем не настоящий,
И на удмурта стал похож.
Тебя придумал зомбиящик,
Но я-то знаю — это ложь.

И дразнят вновь обидным «крабе»,
Скребут досадою слова.
А мне-то что, влюбленной бабе?
Полсердца — «Во», полсердца — «ва».

И кто же я вообще такая:
Электорат, гражданка, мать?
Вот ты приехал — из трамваев
Людей не стали выпускать.

Глушили связь, закрыли окна,
Всех с улиц выгнали к херам.
А я стою и тупо мокну
На остановке по утрам.

Излишне властный и престижный,
Излишне для меня красив.
Но ты расстался нынче с бывшей,
Зерно надежды зародив.

Но жизнь моя, увы, не сказка,
И ты один, и нас-то рать.
Я не умею, как гимнастка,
Ни выгибаться, ни скакать.

Стою одна на остановке,

Смывает слезы теплый дождь.
А сердце бьется: «Вова…Вовка,
Люблю тебя, мой кроткий вождь».


Леонид Антипьев

Леонид Антипьев
Леонид Антипьев

Это лирика тихого, углублённого медитативного уединения, где апелляция к классической традиции обогащается свойственными модернистской поэтике неожиданными образно-смысловыми сдвигами, штриховой прерывистостью и алогичностью развёртывания стиховой ткани.


***

Пел под окном перепел –
ты даже к нему привык,
в пепельнице был пепел
словно во рту язык.

Плыло по небу облако,
выкипело молоко.
Она была где-то около
и было тебе тепло.

Ещё были песни белые
и ком подпирал кадык…
Пел под окном перепел –
ты даже к нему привык.


Егор Белоглазов
Егор Белоглазов

Егор Белоглазов

Продолжающий неоромантические традиции (в частности, таких поэтов, как Р. Киплинг или Н. Гумилев), Егор Белоглазов активно подключает к ним мифологические аллюзии, мистико-символистские элементы, богатый интертекст — от буддизма и дзена до современной приключенческой литературы, — причудливо преломляя реальность в зеркале ирреального.


Сорок дней

…Снял ткань — а зеркала,
Думая, что я играл с ними в прятки,
Испугались меня
Понарошку…




Александр Вавилов

Творческий метод А. Вавилова — сюрреалистический. Это некая сомнамбулическая речь, движимая интенцией проговаривания (и тем — оплотнения) ряда «абстракций». Замкнутое, беспредметное, герметичное пространство стихов, казалось бы, нарочито геометризированное, «архитектурное», энергетизируется за счёт причудливых образов, метафор, ассоциаций и наличия активного лирического субъекта, что даёт парадоксальный эффект «отсутствующего присутствия».


Александр Вавилов
Александр Вавилов

Давление

Давление. Давление внутри.
Давление. Давление снаружи.
Но с каждым часом только лучше. «Хуже»
Уже прошло.
Теперь не говори
О том, что «венесекция спасёт»!
И банка с килькой не к тому открыта,
Чтоб доводить себя до монолита,
Вскрывая вены.
Всё наоборот!
К чему тебе спасаться? Ты ж мертва.
Не время препарировать останки.
И эту крышку от консервной банки
Верни в аптечку.

Ты была права
При жизни…
А теперь не говори
О том, что «очень скоро станет хуже».
Давление — внутри тебя! Снаружи —
Снаружи только я.
А ты — внутри.


Мария Евчик

Мария Евчик
Мария Евчик

Сказочная-расплывчатая, воздушная атмосфера этих стихов, их суггестивная насыщенность просвечены и «опрозрачнены» априорным драматизмом индивидуального существования, преодолеваемым непосредственностью обращения к Другому. Интонационная естественность придает лирическому сюжету максимальную психологическую достоверность.


***

Ходим-бродим вокруг да около
ненароком в чужие сны.
Одинокому богу богово –
ненароком в чужие сны.
Одинокому богу богово –
не порок, коль себе ясны,
коли стержнем своим исчеркано
полотно и своей весны…
Между мной и тобой лишь зеркало
изумительной кривизны.


Александр Костарев

Александр Костарев
Александр Костарев

Заземление любого ложного пафоса и трагизма, искренность и доверительность тона, обращение к неоакмеистическим приемам и поэтике «неслыханной простоты» позднего Пастернака позволяют А. Костареву рисовать поэтические картины (как внешней, так и внутренней жизни) — зримые, динамические и реалистичные вплоть до ощущения тактильного взаимодействия с ними.


***

Так на крещенье мы спустились в бар
(он был в подвале), пить и слушать вирши.
Друг звал купаться, да опять не вышло:
наждачка в горле — форменный кошмар,

плюс холодно, прям по календарю.
И вот я здесь, в стекляшках отражаюсь.
Меня спросили: куришь? Не курю,
но в этот дым, как в прорубь, погружаюсь.


Алексей Кудряков

В углубленной авторефлексии А. Кудрякова неуловимо просвечивают шаманские, докультурные, первобытные начала поэзии. Поэт работает в импрессионистической, штриховой технике. Детали и декорации внешнего мира у него пластически обрастают целым коконом ассоциаций, по-прустовски наполняясь психологической наглядностью. Стремление к «гармонической точности» высказывания, выверенные ретро- и интроспекции, органично усвоенный акмеистический и постакмеистический «багаж», богатая и разнообразная просодия — обусловливают плотность и смысловую весомость стихотворений, пространство которых как бы расширяется изнутри концентрическими кругами.

Алексей Кудряков
Алексей Кудряков


***

Июль. Не сфокусированный взгляд
сквозь линзу времени бежит пространства.
Не контуры предметов — звукоряд
обозначает комнаты убранство.

Вот ложечка — она слегка звенит,
как на полотнах Грабаря — сервизы.
Как солнце, восходящее в зенит,
и раскалённые карнизы.

Соударение хрустальных мух,
десятки колокольчиков. И фразу,
распавшуюся на рефлексы, слух
распознаёт как вазу,

стоящую на плоскости стола.
За ним — орнаменты и арабески:
дыханье, шёпот тёмного угла
и занавески.

Свет уплотняется вблизи окна:
слышнее ксилофоны, флейты, домры.
И вещи обретают имена
и — формы!


Евгений Чемякин

Городская, по преимуществу, лирика Е. Чемякина отличается элегизмом и разнородной музыкальностью (блюзовые, джазовые, романсовые и др. обертоны). Подобная форма вполне органична для спокойной авторефлексии, итогом которой становится стоическое приятие мира.


Евгений Чемякин
Евгений Чемякин

***

Как будто в поисках сюжета
в потемках шарится прожектор
и, натыкаясь на бродяг,
зовёт собак.

А мне бродяги эти милы:
они продрогли и простыли,
они столпились у столба.
Труби, труба,

рассказывай протяжно, гулко
об этих тёмных переулках,
где, разбивая фонари,
не ждут зари,

где твой герой, напившись в доску,
бредёт по городу Свердловску,
сливаясь в темноте ночной
со всей страной.


Алексей Шестаков

Сущность этой героецентричной, монологической поэтики составляет экспрессивное речевое проживание смоделированной ситуации (чаще всего — любовной) и исчерпывание ее путём разгона изначальной эмоции. Отсюда — интонационная хлёсткость, нервичность, свойственная авангардному искусству лирическая дерзость.

Алексей Шестаков
Алексей Шестаков


Наблюдения на блюде

Прогорает мой ларёк.
Холод пробирает.
Баба Ада все пропьёт
бабки бабы Раи.
Тёма кличет Свету: «Свеет!
Ты овца!» «А сам-то
Снег пошёл на красный свет –
ой, мороз… а Санта?…
Родя курит — это ад.
А в огне-то атом.
Я замёрз, но я — томат.
Круто быть томатом.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Ирка Солза
panddr

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About