Donate
Реч#порт

My Sweet Lord # Меир Иткин

Реч#порт публикует подборку стихотворений Меира Иткина.

Меир Иткин родился в 1976 году. Окончил Новосибирский государственный университет. Исследовал средневековые рукописи, главным образом славянские переводы Псевдо-Дионисия Ареопагита. В разные годы работал журналистом, рецензентом, критиком, редактором «Сибирского университетского издательства», курируя направления «Философия» и «Художественная литература». В 2018 году выпустил первый сборник стихотворений и прозы «Прибежище» (независимый издательский проект «Здесь», Новосибирск). Публиковался в журналах «Топос», «Двоеточие» и «Артикуляция». С 2018 года живет в Хайфе.

Здесь и далее фото автора.
Здесь и далее фото автора.

О подражании Христу

Мы шли ночью, продираясь сквозь колючки, к морю. Хотели найти, где пели цикады. Говорят обычно о венке из колючек, о тяжëлой деревяхе, которую он волочил, поднимаясь в гору. О том, как он висел на кресте, — пациент с острой болью может себе это представить. Но никто не думает о песке, который забивается в обувь, о мелкой гальке, от которой идти становится больней с каждым шагом. И это может с лëгкостью почувствовать каждый, кто ковылял домой, возвращаясь с пляжа. И (по желанию) спросить: «Господи, зачем ты меня оставил?» И выпить вина, и отломить хлеба.


Сургут

На улице минус двадцать пять

в тесных ботинках пальцы сводит от холода

Оранжевый диск солнца просвечивает сквозь деревья;

через покрытые наледью окна яркий оранжевый свет

льëтся в салон автобуса № 39


я купаюсь в лучах


Так часто не мысли, не чëткие образы

становятся нашей основой,


а огни, огоньки и вспышки.


сознание приравнивает себе свет.


мой любимый сон

про Сургут

город, где я никогда не был

там на окраине

я стою у автобусной остановки

и рассматриваю объявление


это записка,

которую я сам себе написал в каком-то из старых снов

и здесь наклеил


закидываю рюкзак в автобус

двери закрываются и мы едем на север


Остановка

линии горизонта нет

белый снег сливается с белым небом


я выхожу в сияющий холод

Ожерелье из драгоценных бабушек

Коренной учитель, сокровищница сострадания, воплощение всех Будд прошлого, настоящего и будущего, предстает в форме благословенного Будды и защитника Амитабхи. Он красного цвета, словно гора из рубинов, освещëнная тысячью солнц.

Патрул Ринпоче


I. Тысяча мелочей


Пришëл в дом престарелых,

чтобы узнать

о Новосибирске в 1937 году.

Сухонькая бабушка озирается

и говорит бесцветным голосом:

«За папой пришли, расстреляли,

и маму расстреляли тоже,

меня отправили в детский дом,

про город ничего не помню».

«Совсем ничего?»

«А? Да… Расстреляли».

Замолчала,

но через пару минут,

когда я уже хотел уходить,

внезапно:

«Там, где был магазин „1000 мелочей“,

там ведь вообще

ничего

не было!

Меня дядя закутал в платок,

мы на санях,

а вокруг ничего,

вообще ничего,

поле,

белый снег только».


II. Из окна


Ещë одна бабушка

из того же пансионата

говорит тихо, растерянно:

родителей раскулачили,

дядя наклеил портрет Сталина

в избе над умывальником,

рядом с помойным ведром.

не снял.

забрали.

исчез.

Зимой в 9 лет из деревни она отправилась в Новосибирск,

но валенки порвались, и ей пришлось идти в одних портянках.

Шла неделю по снегу почти босиком, тряпки примерзли

к ногам, стертым до крови.

И вот наконец добралась.

город оказался огромный!

Везде шум: люди, машины. Чуть не оглохла.

Большие красивые дома.

Ноги обморожены, а она

зачарованно смотрит на город.

Дальние родственники еë обогрели.

Одели, отправили в техникум.

Больше всего ей нравилось гулять.

Но самое главное — появились трамваи. Всего один маршрут.

Она садилась на конечной и ехала до самой последней

остановки, не выходила — и ехала обратно.

И так много раз подряд.

смотрела в окно

и мечтала

купить

короткое красное платье.


III. Ожерелье


Истории бабушек нанизаны на леску,

будто каждая бусинка-бабушка видит во сне другую.

Бирюза видит тигровый глаз, тигровому глазу снится бирюза.

В лагере тибетских беженцев женщина в длинном полосатом

переднике

рассматривает коричневые и голубые бусины,

которые я осторожно положил ей на ладонь.

«Нечаянно порвал. Почините, пожалуйста».

Полчаса она аккуратно нанизывала их

на новую крепкую нитку. Готово.


И вот, моя бабушка-девочка — ей лет шестнадцать —

смотрит в окно трамвая,

мимо проплывают дома, а она

прижимает нос к стеклу,

улыбается и мечтает о красном платье.


Ещë одна в холле

ждëт, когда я к ней подойду.

У неë уже готов рассказ: как впервые встретила мужа —

тот стоял в арке рабочего общежития на улице Авиастроителей:

вынырнув из темноты, они взялись за руки

и побежали на танцплощадку в сад имени Дзержинского.


С последней сидим в маленькой комнате.

Среди сервантов, фотографий в ажурных рамках.

Еë папа строил самые красивые дома в Новосибирске и Томске,

ездил к Сталину.


Летом 1937 года

машину доверху загрузили корзинами, коробками, чемоданами.

Папа, мама, дочь и горничная

отправились на берег Оби. На дачу.


Старушка держится сухо, по-мужски жмëт мне руку,

но в последний момент

задерживает свою ладонь в моей

и жалобно спрашивает: «Ещë придëте?»


Я иду к двери, и взгляд падает на старинную серебряную

сахарницу,

она стоит на полке, разинув пасть,

выставив на обозрение узорчатые тряпочки,

иголки, лезвие, напëрсток, сантиметр и поломанные серьги

с прозрачными стекляшками.


Сара и Аврам

На большой кровати

Как на постере Джармуша

«Выживут только любовники»

Ему девяносто три

Ей восемьдесят четыре

Он закрыл глаза, волосы растрепались

Она гладит его

Пуховое одеяло сбилось

Он шепчет

Разговаривает с мëртвым братом

Она гладит его.

А потом он проснулся

и дрожащей рукой, проваливаясь в сон, начал рисовать лошадь

неуклюжую

смешную

«Аврам, ты нарисовал замечательную лошадь. Он художник! Всегда детям рисовал».

И вот они сидят рядом

Вдруг он начинает петь

на румынском:

Примевара, примевара

Весна пришла, цветы распустились

«Молодец, Аврам, вспомнил.

Мы же в детстве еë пели».

Сидят

и не обращая внимания на орущий телевизор

взялись за руки и поют.

Гой Петя Сомов

Гой Петя Сомов

в девяностые переехал в Израиль

и устроился на завод под Хайфой.


Каждый день по двенадцать часов

он точит на станке подошвы

в духоте без кондиционера

под рëв станков

до полного одурения.


И вечером без сил,

падая на кровать, бормочет:

«Дорогой мой, любимый Осирис,

я иду по твоим заливным лугам,

по вечерним полям твоего тростника,

плыву на легчайшей лодке

среди кувшинок твоих и тины.

Моя тень к Тебе тянет руки

Мой двойник только на Тебя смотрит!»


Гой Петя Сомов

на сбитой простыне ночью

плыл на лëгкой тростниковой лодке,

и Осирис его заметил.


Ребе Йешу

В день выборов в Тверии мы вышли из автобуса и на центральном автовокзале встретились с ребе Йешу. Так уж случилось: мы с женой спускались по лестнице, взявшись за руки, он подмигнул ей, но я совсем не почувствовал ревности.

Ребе Йешу не голосует за партию ШАС, не кидает в полицейских камни. В день выборов, когда люди выходят на улицу, болтают в кофейнях, он кормит крошками рыбок в Кинерете, смотрит на тëмную воду, на мерцание мальков — их тысячи, и они похожи на искры, которые разлетаются в костре от головешки.

Он идëт сквозь толпу, останавливается рядом с арабом, торгующим бижутерией, покупает для мамы кольцо с китайской стекляшкой, гладит пони, который тычется носом прямо в его лапсердак, чешет за ухом лишайную кошку.

Ребе Йешу умножает пиццу и колу, не нарочно — просто так получается, и на чудо никто внимания не обращает. Просто на грязных столах дымятся круги пиццы с оливками и толстым слоем горячего сыра.

Поздно вечером рядом с домом, похожим на большой курятник, они с отцом, таким же, как он, только старше, по профессии — водолазом, в тишине на скамейке курят самокрутки с дешëвым арабским табаком.

А ночью, когда ребе заснул, жена долго-долго на него смотрит. Только они вдвоëм знают, кто он на самом деле. Но время сейчас такое, что лучше об этом не говорить никому.

Comment
Share

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About