Реч#порт публикует подборку стихотворений Андрея Жданова.

Андрей Вадимович Жданов родился в 1967 году в Новосибирске. Поэт, прозаик. Автор пяти поэтических книг и одной прозаической. Организатор различных культурных проектов, в частности, фестиваля самиздата «Обложки», соорганизатор фестиваля уличных театров «Три вороны». Соавтор театральных перформансов и спектакля-променада «Индивидуальные переживания». Продюсер музыкального проекта «Мерзлота». Публиковался в различных журналах, альманахах, антологиях и сборниках России, ближнего и дальнего зарубежья.

Колыбельная

(на зимнее солнцестояние)

сегодня ночью будет самый чëрный снег

такой, какого не было и нет

чернее нор подземных, выколотых глаз

чернее космоса

и мой иконостас

не светится, не выведет тебя

из чëрных коридоров декабря

усни родная

чëрным детским сном

представь — нас проглотила тьма

как долгий добрый сом

и спрятал в шкап

в подводный тихий чум

над нами лëд и праздник Карачун

мы будем жить остаток дней во сне

на ощупь видеть человека

а извне

к нам будут приплывать животные

и люди

судьба

нам выделит похожих два гроба

усни родная ибо ночь черна

такая чëрная она

что нет таких ночей

и никогда не будет

Два беспокойных сна

Сначала приснилось, что тайно

мне брюки обрызгали каким-то составом,

который привлекает котов,

и они начинают на меня нападать,

особенно один —

страшный,

с мордой как у собаки.

Сбили меня с ног, повалили,

а вокруг стоят друзья

и не помогают —

просто стоят

и смотрят серьëзно

и даже

с каким-то исследовательским интересом.

А я как черепаха или жук

лежу на спине

и не могу подняться.

Протягиваю к друзьям руки —

ну что же вы, говорю, стоите,

помогите.

Помогите подняться!

Так и не помогли.

Да ещë обнаружил, что связан.

А этот с собачьей мордой

всë ближе и ближе.

Пришлось просыпаться.

А потом приснилось,

что пошли на Алтай пешком —

пешком выходило быстрее.

Нужно просто знать, где идти —

особая тропинка,

так что можно и не спешить.

Шли как бы летом,

но цель была

посмотреть на замëрзший

искусственный водопад.

А ещë рядом с ним две горы,

вроде как бы очень похожие друг на друга,

но одна из них

какая-то удивительная.

Шли позади каких-то двух девушек,

и я всë думал,

что девушки могут подумать,

что мы увязались за ними.

Но те разговаривали о чëм-то своëм,

как будто не замечали нас

или шли совсем не на Алтай,

а куда-то в театр оперы и балета.

Впрочем,

разве нужны какие-то особые разговоры,

когда идëшь пешком на Алтай?

К тому же

мы потом этих девушек обогнали,

когда вышли к железному лифту

устроенному в стене

каменного обрыва.

Я думал, что

для того чтобы попасть на дорогу, ведущую на Алтай,

нужно спуститься вниз,

но мой товарищ сказал,

что нужно подняться на третий этаж,

где столовка,

это как раз

и будет уже Алтай,

к тому же нужно поесть,

но там слишком дорого,

а поесть надо,

потому что быть на Алтае не подкрепившись —

это всë равно что быть там с больными зубами

или ногами.

И в столовке оказалось действительно дорого.

И поэтому пришлось проснуться от голода

и пойти поесть нежирного творога.

Дорога на кухню была недолга.

+ + +

это сон

это сон

ещë один сон

если жизнь — это лес

то наверное он

поднимает вершины деревьев

почти до небес

потому что мы входим в него детьми

с войною наперевес

но никто не погибнет

никто не отправится в плен —

всë закончится раньше

чем вера твоя в чудеса

чем желание ждать

хоть каких-нибудь перемен

и на асфальте

мëртвая пчела

+ + +

ночью звал маму

взрослый человек

а звал маму —

кричал как ребëнок

видно

приснилось что-то плохое

что-то про войну

или такое

что не расскажешь совсем никому

проснулся и

некому рассказывать

да

+ + +

Не думая о последствиях,

ты просто зашëл что-то купить на ужин.

Однако там было хуже,

чем это обычно бывает —

всë пронзительно напоминает

овощебазу,

где ворчливые бабки,

толкаясь,

изгоняют дьяволов

в ватных костюмах, смердящих,

но крепких.

Кое–как протолкнувшись

через пласт удивительно вялых людей,

мимо клеток с капустой, с картохой, с морквой,

через дальние железные двери

выходишь на задний двор,

вместе с теми, кто

тоже решил стать счастливцами,

первыми, кто увидит настоящий секрет —

недоступный Храм Мрака.

И в опасном движеньи потока

по отвесному краю бездны,

где на дне покоится мусор,

рискуя упасть и разбиться,

ты влеком через тающий снег

и другие невзгоды

к вертикальной дороге,

где в конце,

скрытый облаком, —

вот он там и стоит.

Небольшие раздумья перед подъëмом,

даже сделал попытку –

пара скользких шагов.

Но сомнения, сомнения.

И неловкость спящего человека

с неотрезанной головой.

А внизу напирают.

Ты вернулся и смотришь — идти, не идти?

Поднимусь, не так сложно. Решился!

Поднялся.

Открываются двери —

внутри чëрный мрамор,

а в нишах с подсветкой,

как иконы царей небесных

или скульптуры инопланетных Богов,

хранятся бутыли с растительным маслом

и другие харчи.

Разные комнаты, залы и коридоры —

словно по кругу,

но к чему-то ведут.

Вот ресторан,

где приятная музыка,

а вот музей быстрой лапши и пюре.

Вот зал,

где чья-то семья сидит и смеëтся —

телевизоры смотрят.

Вот небольшая комната,

где проходят волнительные испытания

людей,

решивших пойти до конца.

А вот и конец,

и Вергилий тревожен,

беспокоится о тебе, говорит:

заходи за эту шторку и ложись на подушки,

они мягкие.

Смотри вверх, расслабься и ни о чëм не думай.

Всë начинает вращаться

вращается, вращается

и ты спрашиваешь жену:

Катя,

так что же всë-таки купить сегодня на ужин?