Реч#порт публикует подборку Вячеслава Попова.

Вячеслав Попов — российский поэт. Вырос в Бийске (Алтайский край), учился филологии в Новосибирске и Тарту, живёт в Москве. Работает редактором в различных периодических изданиях. Стихи публиковались в российских литературных журналах. Автор книги стихов «Там» (ОГИ, 2021).

См. также: Григорий Беневич: О стихах Вячеслава Попова.

Утро

на улице мороз и солнце

дом синюю отбрасывает тень

мы робкие переселенцы

не знаем что терпеть теперь

здесь ждали злых и сильных ссыльных

а мы от нищеты бежим к чужим

из нас умрет примерно половина

кто именно

нам видно

давно

самим

о как же ночь вчера

была черна

как кашля лай свистящий

скакал по нарам древнего барака

сменяла тихий плач

совокупленья драка

и слабости протяжный стон

и вот стоим не покидая тени

как ослепительны снега

как полотно реки

просторно исчерчено подробной сетью троп

нас десять человек

считая полумёртвых

недолго жить

нескоро хоронить

7.02.2021

+ + +

когда вхожу я в эту зиму

из зыбкой нынешней зимы

я вижу друга детства

диму

вот я

вот дима

это мы

на верх огромного сугроба

вели меня его следы

и вот мы с ним

солдаты оба

он со звездой

я без звезды

рубиновая

золотая

на шапке диминой звезда

в далёкий магадан с алтая

уехал дима навсегда

25.11.2023

Зимнее утро. Бийск

на мясокомбинате

автобус повернёт

пошлёт к ебене матери

хвостом тебе вильнёт

простой рабочий пазик

бельмастый и тупой

он так похож на праздник

который не с тобой

он ржавый он железный

морозный голубой

общественно полезный

везущий на убой

20.09.2018

Бийск, улица Ленина. 1984

Возле памятника Ленину в тёплом каменном пальто

протопчу-ка параллелину, пропущу-ка я лито,

охлажу ладони потные в свежевыпавшем снегу,

наберу ботинки полные, на автобус побегу,

пусть со мной бегут-вращаются тени эти — чьи вы? чьи? —

то растут, то сокращаются, как прожекторов лучи.

4.06.2020

Омут. 1981

река называется Лебедь

тепла камениста мелка

зайдёшь по колено и ляжешь

лицом в небеса облака

и вытянув руки вдоль тела

нащупав ладонями дно

отправишься вниз по теченью

туда где бездонно черно

несут тебя серые воды

под пальцами камни скользят

всё ближе возлюбленный омут

беспамятный Лебедя взгляд

24.11.2018

Огибь

Приснилось слово

«огибь».

Смотритель метеостанции

Иван Михайлович

в военной плащ-накидке,

в болотных сапогах,

в кепке шестиклинке

стоит со спиннингом

по колено в реке Лебедь.

— Смотри, — тычет он пальцем в странное завихрение

на поверхности воды, —

видишь огибь?

Увидишь такую,

иди и стой там сколько сможешь —

это выход теллурического тока,

сил прибавляет.

Иван Михайлович — единственный,

кто живёт здесь круглый год.

Живёт один.

Живёт по «Салернскому кодексу здоровья».

Цитирует его по памяти

при каждом удобном случае.

Старается показать себя мудрецом-травознатцем.

У него одного во всем Лебедском

есть электричество и даже телефон.

Но звонить по нему можно только в Новосибирск,

в филиал Гидрометцентра:

прямой кабель.

(А может не приснилось,

а вспомнилось слово

«огибь»?)

9.11.2019

Сибирские каникулы. 1989

Лежал под солнцем, солнцем, солнцем.

Воображал себя эстонцем…

Я был неместным. Был я ссыльным.

Я говорил с акцентом сильным.

Я точно знал, что все кругом

должны считать меня врагом.

Они врагом меня считают.

Газет и книжек не читают.

Они работают и пьют

и жён своих с получки бьют.

Я должен с их детьми учиться,

я должен эти песни петь.

чтоб научиться чисто-чисто

и ненавидеть, и терпеть.

Я был блондином. Я был мал.

Я всё прекрасно понимал.

В Сибири было лето, лето…

А я хотел в родное гетто,

где я, среди себе подобных,

филолог русский (и поэт),

провёл уже немало лет…

В конспектах тщательных, подробных,

ценней которых в мире нет,

есть всё, что в жизни пригодится,

для них лишь стоило родиться!

Эстонский университет!

Рай вожделенный, мир иной!

(Эстонцев звали мы чухной.)

27.06.2020

У «Родины»

По улице Радищева

грохочет грузовик,

ты морду разглядишь его

при блицах грозовых.

Уродливы у «Родины»

афишные щиты,

оградкой огорожены

поникшие цветы.

Чем это пахнет в воздухе? —

пожар? бензин? озон?

Ты в обмороке, в отпуске.

Ты провалился в сон.

30.01.2020

Хорст Янссен. 1985

Сентябрь как бабочка прекрасная

над нами крылья развернул.

В тенях и бликах небо ясное.

Шоссе прямой и ровный гул.

К рисункам страшным Хорста Янссена*

волшебно-быстрый 8Э**

несёт нас в Город неизведанный,

и нам слегка не по себе.

Несёт нас в Город неизведанный

из рая Городка, где мы

вчера в сферическом кристалле

нас осветившей полутьмы

ничейный каталог листали:

лиц и цветов роскошный тлен,

эгоцентризма откровения…

И вспышки соприкосновения

дыханий, взглядов и колен.

25.06.2020

Выходцы

посреди чёрного поля

под голубым небом

жёлтая роща

жёлтая роща

пронизана светом

наполнена ветром

я стою с ножом в руке

и с шуршащим на ветру пакетом

ловлю лицом октябрьское солнце

воскресное ясное золотое

это мы с отцом

ездили за грибами

почти ничего не набрали

может с полведра подберёзовиков

а на обратном пути

завернули то ли в Троицкое

то ли в Быстрый Исток

к его сослуживцу

головастому мужику

как и отец выходцу из деревни

только отец выходец с концами

а этот Саня выходец не до конца

недавно он похоронил отца

здесь у него мать

ездит по выходным ей помогать

а дети его можно сказать

тоже тут выросли

мы сидели на кухне с кружевными занавесками и ванькой мокрым

с ходиками и фотографическим иконостасом

ели картошку с салом и солёными огурцами

головастый Саня

освещённый с затылка солнцем

с зубовным скрежетом

с аппетитом голодным

рассуждал о ж/д-масонском заговоре

знал что я приехал из Тарту

знал кто такой Лотман

видел его по телевизору

отец с ним не пил его отличного космического самогона

тройной очистки

только иногда переспрашивал

настоящую фамилию какого-нибудь ж/д-масона

иронически

но не обидно для Сани

тогда у отца была ещё цела его «Лада»

цвета молочного шоколада

на ней в свободное от АНИИХТа время

отец бомбил

в итоге уснул за рулём

и её разбил

3.10.2023

Жив

Я в Бийск приехал в ноябре —

и сразу зимняя погода…

Снег падал косо, лип к коре

наклонных сосен. В точке схода

разнообразных перспектив,

в привычных ракурсах и видах,

мне явленных, я знал: я жив…

Холодный вдох. Горячий выдох.

4.12.2019

Были

было в воздухе что-то японское

кавабата прочёлся легко

и тянулось слоистое облако

на восток далеко-далеко

улыбались мне веток извилины

тёмной хвоей ласкали луну

я не знал что японцы здесь были

что японцы здесь были в плену

6.08.2021

Каникулы. 1990

Перечитал рассказ про нельму

в библиотечке «Огонька».

К лицу торцу крупнопанельному

большие буквы МЖК.

Иду домой из Котлована,

где до заката загорал.

Я Барта в Бийск привез, Ролана.

Зачем его с собою брал?

9.01.2020

Раритет

оказывается в самом начале 90-х

где-то в Сибири

без моего ведома

была издана книжка моих стихов

это брошюра на двух скрепках

около шестидесяти страниц

шрифт довольно убогий

похож на уменьшенную машинопись

бумага вроде тетрадной

на обложке

моё имя и название

рукописным шрифтом

напоминающим мой почерк

Вяч. Попов

СВЕТ НОЧЕЙ

по всем признакам

отпечатан этот раритет на ротапринте

в типографии заштатного пединститута

наткнулся на книжку в букинисте

обратил внимание на оформление

узнал виньетки-почеркушки

сделанные безусловно моей рукой

стихи незнакомые

но точно мои

в аннотации написано что издание посмертное

денег на книжку у меня каждый раз нет

каждый раз нужно куда-то бежать

и каждый раз непонятно

с чем я имею дело

с артефактом из параллельной реальности

отпочковавшейся от ствола моей юности

с литературной мистификацией

или я что-то забыл

важную часть жизни

большую любовь

раннюю смерть

что со мной

где я

4.11.2021

Он самый

— Появился в Томске

странный господин.

Говорят, он в крепости

дожил до седин,

в одиночном нумере

двадцать лет сидел,

не зачах, не умер,

только поседел.

— А-а, такой носатый?

Знаем, кто таков.

Да-да-да, он самый,

этот… Батеньков,

Гавриил Степаныч.

Высоко летал,

в силе был, немалый

нажил капитал,

да связался с этими

и попал под суд.

Он уже с полгода как

объявился тут,

мыкался, да Лучшевы

взяли на постой.

Если их послушать,

прям-таки святой…

7.03.2020

Камень-на-Оби

я другой и ты другая

я люблю и ты люби

хочешь съездим дорогая

в город Камень-на-Оби

долго-долго ехать будем

долго-долго будем спать

всех простим и всё забудем

станем счастливы опять

мы приедем в город Камень

и на реку Обь придём

хочешь там как в воду канем

хочешь будем ни при чём

12.01.2019

С Вячеславом Поповым беседовал Михаил Немцев.

— Что интересного происходит сейчас в российской поэзии?

— У меня нет ответа на этот вопрос. Меня в российской поэзии интересуют встречи через тексты с живыми людьми, опыт, так сказать, прижизненного метемпсихоза. Конкретных имён называть не буду, но у меня хватает опыта подобного общения на каждый день, в том числе с давно или недавно умершими поэтами. Или можно сказать так: самое интересное для меня сейчас в российской поэзии — это то, что она вызывает интерес даже у самой себя.

— Есть ли у тебя какая-то определённая поэтическая тема (или темы)?

— Прижизненное бессмертие, присутствие иного, другая жизнь, благодарность, память, смерть, тайна, метаморфоз…

— Подавляющему большинству твоих читателей название «Бийск» ничего не говорит. А тем более — детали его местности: квартал АБ, названия его улиц, песчаные склоны Котлована. Ты постоянно их упоминаешь, как будто ожидаешь от читателей знакомства с этой местностью. Зачем — или почему — так?

— Конечно же, я не ожидаю от читателей ничего подобного. Думаю, упоминание в моих стихах пространственных реалий, топонимов и микротопонимов, имён собственных имеет самостоятельную ценность, по крайней мере для меня самого. Мои отношения с читателем носят, я надеюсь, обоюдно добровольный характер: от читателей моих текстов, в том числе от себя самого, я не требую ничего, даже правильного понимания, да и вообще какого-либо понимания. Вполне достаточно внимания, (со)присутствия в моменте встречи с другим, мгновенного выхода из личностных границ, совпадения…

Тем не менее я не буду против, если кто-то, прочитав мои стихи, захочет узнать, что такое АБ, Говнобаза, Купол, Маяки, Водослив, Мочище, Гордача, Сахарный, Мебельная. Многие из этих микротопонимов вполне способен разъяснить интернет, иногда в высшей степени наглядно. Этот город — часть меня, возможно, центральная часть. Это чувственный первообраз пространства, модуль спациального восприятия реальности. В Бийске, на АБ, формировалось моё представление о «далеко-близко», «высоко-низко», «здесь-там». Представление о том, что будет, если идти, идти и идти. Будет возвышенность, будет впадина, будет вода, другой берег, линза неба над головой. Желательно ещё, чтобы был лес. Такие места, частично или почти полностью воспроизводящие этот модульный набор признаков, я находил везде, где бывал: в Барнауле, в Тарту, Киеве, Москве, под Тампере, в «Улитке на склоне» братьев Стругацких и т. д. Перепроживая первичный опыт узнавания и освоения окружающего пространства — в первую очередь прогулки с бабушкой, деревенской женщиной, любознательной и неутомимой в ходьбе, — опыт удаления от центра покоя и возвращения назад, я как бы вновь и вновь нащупываю нечто инвариантное. Возможно, это скелет моего индивидуального я, что-то дожизненное или посмертное, явленное мне в образах пространства.

— Пишешь ли ты стихи о городе Москве, в котором живёшь?

— Специально о Москве я не пишу, хотя, конечно, у меня есть тексты, в которых Москва и москвичи присутствуют как активный или нейтральный фон, как встречные, попутные и смежные жизни события и обстоятельства. Более того, есть тексты, в которых упоминаются конкретные районы города или его окрестности, часто микроскопические, одному мне понятные подробности, которые позволяют мне перенестись в то бесконечно длящееся внутри себя мгновение, мгновение прижизненного бессмертия. В этом нет никакой системы или программы, это места, где я работал, жил, с которыми постоянно и подробно соприкасался, например Крылатское, Кунцево, места, где я бывал однократно, но где произошло что-то субъективно значимое, какой-то поворот пространства, впускающий сквозняк истины… Но, конечно, есть и тексты, так или иначе связанные с уже сложившимся в культуре образом города: Москвой Пастернака, Платонова, Булгакова, Маяковского, Пушкина, Толстого, Герцена…

— У тебя три года назад вышел сборник стихов «Там». Зачем сейчас собирать и издавать толстые бумажные сборники стихов, учитывая медленность их движения? Скажем, иметь возможность подарить книгу друзьям — да, это достойная цель. А кроме?

— Для меня стихи — и мои, и чужие — это не реплика в разговоре, не аргумент в споре, не призыв на помощь или средство психотерапии. Это возможность опыта присутствия в другом человеке, опыт проживания чужой жизни, межличностых или, лучше сказать, межжизненных путешествий. Или даже нет, каждое из стихотворений — это личность, не слепок состояния чьей-то личности, а именно личность. Я с этими личностями встречаюсь, сначала чувствую их присутствие в пространстве, потом помогаю облечься в словесную плоть, и вступаю в общение, иногда длительное, как с ангелом, внутренним ребенком, возлюбленной. В этом случае мне кажется естественным желание собрать этих не чужих мне словесных существ, если угодно души, посадить в ковчег и, поскольку я успел их узнать, полюбить, отправить их куда-то, где, возможно, будет по-настоящему хорошо вместе. Нет ни малейших гарантий, что они переплывут безбрежный летейский потоп, но раз они появились, то пусть у них будет хотя бы этот шанс, этот утлый плавучий дом.