Статья в журнале “Akrateia”

Работа над перепиской: Николай Герасимов

Представленная ниже редакционная переписка сохранилась в архиве Международного института социальной истории в Амстердаме, в отделе русских коллекций, в личном фонде Г.П. Максимова (1893–1950) [1]. Текст оригиналов документов машинописный, без карандашных и чернильных помет. Орфография и пунктуация современная (но с сохранением специфических особенностей, отражающих авторскую манеру). Общеизвестные имена не комментируются.

1

17 марта 1941

Чикаго. Иллинойс

Дорогие друзья, в прошлую пятницу получил журнал. Не упрекаю и не обвиняю за него: первый блин вышел ужасно грязным и безобразным комом. Думаю, что второй не будет намного лучше. Дело дрянь. В таком виде журнал издавать нельзя. Это будет не только бесполезная трата тяжелого труда и денег, но и вредная трата, ибо журнал потеряет всякое уважение среди своих, потеряет читателей и писателей, вызовет презрительную насмешку у противников и врагов. Смех же, как вы знаете, разит вернее пули.

Интеллигентный человек стыдится показывать журнал другим людям. Так, например, товарищ, который переводит статьи Карбо [2] и сам пишет для журнала, отказался взять журнал для редактора и членов редакционной коллегии литовской газеты [3], в которой он работает. Стыдно мне, говорит, за журнал и за себя. На этот раз, говорит, не понесу журнал в редакцию.

Я посылаю вам два экземпляра журнала: один мною исправленный, чтобы показать вам наглядно, что в нем делается, а другой с четырьмя пустыми страницами (10,11,14 и 15), по-видимому, печатник был пьян и не вставил в раму страницы. Корректурные ошибки — неприятная вещь, но не большая беда, с ними еще кое–как можно мириться: почти у всех журналов имеются корректурные ошибки, больше — меньше, но есть. Беда, когда выбрасываются строки и вставляются не те, которые нужны. А самая ужасная беда — это синтаксически, стилистически и логически неисправленные статьи, т.е. статьи, которые, прежде чем отдать в набор, нужно перевести с русского на русский и из детского лепета сделать серьезный разговор взрослого человека. Если <бы> вы прислали мне на исправление статью Лазарева [4], Петрова [5], рабочую хронику, «По наклонной плоскости» [6] и всю остальную мелочь, то журнал имел бы, конечно, корректурные ошибки (повторяю, это не большая беда, если они не извращают смысла), но выглядел бы <не> так ужасно, как он выглядит теперь. И я ведь писал вам об этом: присылайте оригиналы мне на исправление, присылайте корректуру, хотя бы в страницах, а вы это не сделали. По-видимому, Карпик вам не помогал ни в чем.

Работа над журналом отнимает много времени. При нем нужно стоять в типографии до последнего момента. Когда страницы сверстаны, их нужно заново прочитать, отметить ошибки и технические недочеты. Когда ошибки в страницах исправлены и строки вставлены, нужно опять посмотреть, хотя бы только на исправленные места, и только после этого ставить на странице «ОК». Типографу нельзя доверять и на него нельзя полагаться, нужен свой глаз, присмотр.

Как же мы поступим с журналом в дальнейшем? Я не уверен теперь, что следующий выпуск будет лучше, а между тем издавать журнал страшно необходимо и именно теперь. Что же делать? Имеется два выхода. Первый — испробовать то, что я вам все время предлагал, и вы не приняли, а именно: журнал печатается в Нью-Йорке, но редактируется в Чикаго. Это значит, что ни одна строчка, не проверенная мною, не должна сдаваться в набор. Вы присылаете мне для проверки, для читки первую корректуру, вторую читаете сами; затем вы присылаете мне страницы для последней корректуры, а дальнейшие исправления просматриваете сами. Это хлопотно и берет время.

Второй — опять печатать журнал в Чикаго, чего я не хотел бы и ни в коем случае не возьмусь, если Волков [7] не будет мне помогать технически: доставлять материал в типографию и из типографии и стоять при верстке, которая будет производиться по сделанной мной расклейке, «лейаут» [8].

Третье — найдите хорошо знающего дело человека и платите ему за выпуск каждого номера.

Четвертое, самое ужасное — совсем не издавать.

Это все о журнале. Посылаю вам в этом письме адрес подписчика и доллар на подписку. Журнал №3 я выслал ему, вы начните высылку с № 4.

Я просил у вас №2 «ДТП» [9] — не получил. Просил бюллетени MТP [10] — не получил. Подписка на «Нью-йорк Таймс» [11] кончилась 5-го марта, с этого числа я не получал газеты. Скажите, не стесняйтесь, будете продолжать подписку или нет? Если будете, то перестаньте быть Плюшкиными и выписывайте на три месяца. Мне даже неприятно об этом говорить. Во всяком случае говорю об этом последний раз. Надоело.

В заключение прошу вас всех при обсуждении вопрос<ов> о журнале не ругаться и не обвинять друг друга. Будьте хорошими товарищами, не кипятитесь.

2

18 марта 1941

Чикаго. Иллинойс

Дорогой товарищ Данилюк! Придя с работы, нашел ваше письмо, на которое отвечаю немедленно. Что касается журнала, то я написал для группы на адрес товарища Самусина. В этом письме я сказал все необходимое о журнале, поэтому повторяться не буду. Скажу только несколько слов. Журнал вышел ужасным. В таком виде издавать нельзя, лучше совсем приостановить издание. Дело, конечно, не в корректуре, корректурные ошибки — это полбеды. Самое главное — это отсутствие редактора. Все статьи, заметки и переводы, которые не прошли через мои руки, выглядят ужасно и нуждаются в переводе на русский язык. Затем, выброшенные строчки, оставленные корректурные строчки, пропущенные слова, ненапечатанные страницы (10,11,14 и 15 — совершенно белые в некоторых экземплярах). Вы прочтете мое письмо в группу и все узнаете, а сейчас повторяться не стану. Между прочим, одновременно с письмом я послал два экземпляра журнала: один с белыми, пустыми страницами, а другой — исправленный. Из последнего вы увидите, насколько журнал страшен.

Вы пишете, что Карпик обещает работать над журналом. Великолепно, пусть работает. Может быть, следующий выпуск будет приличным. Но это может быть только при условии, что Карпик будет работать над журналом вплотную — от начала до конца, т.е. до момента включения страниц в форму. Обращайте внимание на шрифты и эпиграфы, набирайте «италик» [12] или «8 пойнт» [13] и ставьте их на соответствующих им местах, а не так, как в статье Мыслителя [14].

Статью о Первом мае я писать не буду. Терпеть не мог писать подобные праздничные статьи, особенно когда праздник потерял свою свежесть и даже значение. Пусть Карпик пишет или Лазарев [15], последнему эта тема очень подходит: пусть себе «калякает», большой ответственности нет.

Я не думаю, что для нашего журнала подходят статьи Герншфельда на текущие события и злободневные вопросы. Мы не толстовцы и не пацифисты. Гитлер должен быть разбит в интересах международного рабочего класса, в интересах убиения диктатуры вообще, а это резолюциями и моральными протестами не сделаешь — нужна сила.

Вы рассылаете письма «пишущим товарищам». Можно поинтересоваться, что за «пишущие товарищи»? До сих пор мне ни один не был известен. Правда, «пишущих товарищей» много, но переводящих их писания на русский язык очень мало, чтобы не сказать, почти нет. Все эти «пишущие товарищи» годятся самое большое на корреспонденции и легонькие неответственные статейки. Неужели вы думаете, что их произведениями можно заполнить журнал и успешно бороться с меньшевистскими и эсеровскими влияниями и завоевать «респект» [16] <с их> стороны и со стороны серьезных читателей, которые не принадлежат нам?

Ощущаю какое-то внутреннее беспокойство за журнал, мне начинает казаться, что он погибнет. Я буду несказанно рад, если мои предчувствия не оправдаются, ибо журнал сейчас страшно необходим.

В прошлом письме я просил прислать мне №2 «ДТП», советские газеты, и бюллетени МТP. Еще раз прошу об этом. «Таймс» я не выписывал, потому что «брок» [17], как только материальные дела поправятся, буду выписывать сам: чужой хлеб горек, хотя газета выписывалась не для моего личного удовольствия. Больше об этом я говорить не буду, не буду вас беспокоить.

Из вашего письма я понял, что от меня вам нужна была только статья о Первом мае и что вы рассчитываете заполнить журнал сами. Так как я отказываюсь писать на первомайскую тему, то в случае, если никто на эту тему не напишет, я должен взамен написать какую-то другую статью. Но у меня сейчас начался сезон [18] и, кроме того, я еду на лекции в Детройт на 29-30 марта, следовательно, я не могу дать категорическое обещание, но буду стараться.

Ну будьте здоровы! Работайте в группе дружно. Страшно боюсь, как бы вы все там не перессорились из–за журнала, тогда все погибнет надолго. Привет товарищам. Крепко жму руку.

Искренне с Вами, Максимов

3

ЗАЯВЛЕНИЕ Г. МАКСИМОВА.

Довожу до сведения читателей «Дело труда — Пробуждение», что в связи с переводом журнала в Нью-Йорк моя работа по редактированию закончилась с выходом второго номера и что, начиная с третьего, я не несу ответственности ни за техническую сторону журнала, ни за его направление.

С товарищеским приветом, Г. Максимов

4

10 апреля 1941

Нью-Йорк

Уважаемый товарищ Максимов! На последнем собрании были прочитаны ваши письма, одно к Самусину, а другое ко мне. В ответ на них пишу по поручению Группы [19]. В обоих письмах Вы пишете, о том, что третий номер вышел уродливым во всех отношениях. Группа с этим согласна, но не совсем: ваше указание на действительно огромные литературные, грамматические и корректурные ошибки мы принимаем и считаем поучительными для нас, но отвергаем ваше заявление и опасение за направление журнала.

Направление журнала с самого его появления на в свет было анархо-коммунистическим, оно остается таковым теперь и в будущем не будет изменено, если журнал будет выходить. Правда, Вы намекаете на какой-то пацифизм, хотя в номере пока напечатана лишь статья Лазарева против войны [20]. Но ведь наше движение было и должно быть пацифистским в отношении всех империалистических войн, и к теперешней войне оно должно быть пацифистским, потому что эта война двух империалистических лагерей. И жаль, что мы не в состоянии объяснить трудящимся надлежащим образом, каким страшным бичом для человечества является и современная война. И если бы я это письмо Вам лично <писал>, то указал бы, как теперешние администраторы Америки, кричащие о победе над фашизмом, цепляются за фалды фашизма. Это факт, о котором я напишу в следующий номер журнала.

Итак, Группа считает, что никаких признаков уклона от принято<й> нами давно идеологической линии в номере нет. Это, во-первых, во-вторых, если бы это и оказалось, то мы не можем никак понять, как вы, товарищ Максимов, действительно много поработавший для журнала и теперь видно искренне встревоженный о нем, решились прислать свое заявление о снятии своей ответственности за направление журнала. Для напечатания в нашем общем журнале. Мы далеки от мысли, что Вы желаете рассориться с нами, но ваше заявление наводит нас на мысль, что Вы вообразили в нас какую-то оппозицию, желающую якобы изменить направление журнала. Но предположим на минутку, что Вы правильно определили намерения, но опять-таки возникает вопрос, как Вы могли допустить мысль, что мы согласились бы напечатать в журнале такое заявление. Нет, сечь самих себя мы не собираемся, да еще незаслуженно. Предположим другое: мы пойдем навстречу вашему желанию и поместим Ваше заявление. Какое впечатление это вызвало бы у товарищей в провинции? Товарищи подумали бы, что действительно журнал попал в руки злостных вредителей. Так что ваше заявление, если бы оно было помещено, могло бы ослабить и без того слабые наши ряды, а не укрепить их. Так что для пользы дела согласитесь с нашим доводом и не настаивайте, чтобы заявление было помещено в журнале.

Другое дело — ваше желание снять с себя ответственность за техническую сторону журнала. С этим приходится согласиться. Но и это было бы для <нас> несносным: это было бы комом грязи со стороны серьезного деятеля движения в лицо тех, кто не обладает достаточной подготовкой к ведению такого серьезного дела, как издание журнала, кто поэтому не может быть ответственным за оказавшиеся в номере технические недостатки, но желает искренне не допустить это в будущем. Вы пишете, что краснеете перед серьезными читателями, мы тоже, но кто это<т> серьезный читатель, трудно об этом судить. Вот, например, товарищ Бурндыго в Акроне, собравший по подписному листку 13,50 <$> на журнал, его считать серьезным читателем или нет? Да, можно и следует. Правда, товарищ, как и все мы простые смертные, вот уже семнадцать лет издающие журнал, не знает литературных, грамматических и иных тонкостей печатного дела, но ведь журнал издаем не для интеллигенции, знающей это дело, а для таких, как т. Бурндыго. Вот таких людей, читателей, Вам следовало бы иметь в виду и заботиться только о том, чтобы помочь Федерации [21] выпускать журнал в более или менее приличном виде.

Вы пишете, что лучше прекратить издание журнала, чем выпускать его в таком виде. Мы не обещаем и не надеемся, что журнал будет выходить так опрятно во всех отношениях, как в Чикаго, но издаваться он будет, и по мере издания будет улучшаться. Вы обнаружили ошибки в статье Петрова и в статье Лазарева. А ведь Лазарев и Карпик были когда-то редакторами, и Карпик исправлял статью Петрова и Мыслителя, и он обещал редактировать журнал. Оказывается, над редакторами нужен редактор. Но предположим, что Вы по какой-то причине не сможете или не пожелаете исправлять материал, который мы будем посылать Вам. То, что, мы должны будем прекратить издание журнала? Нет, пока будут хотя <бы> второстепенные редакторы и люди, желающие помогать журналу материально. Дело будет продолжаться, не так, как следует, но будет. Будет продолжаться так, как это не раз в Америке делалось: журналы анархические выпускались очень коряво, но это было лучше, чем ничего.

Так вот, решение группы заключается в том, что мы будем посылать все статьи для исправления Вам, а товарищ Карпик здесь будет вести техническую сторону дела.

С товарищеским приветом, по поручению Группы, И. Данилюк

5

20 апреля 1941

Чикаго, Иллинойс

Уважаемые товарищи, вчера получил от вас статью Стоцкого [22]. Очень хорошо, что прислали ее на исправление. Это не статья, а что-то ужасное: образец самоуверенного невежества, проявление абсолютного неуважения к печатному слову, к читателю и к предмету статьи, т.е. к Джордано Бруно. Читая эту статью, я приходил, приближаясь к концу, в больший и больший ужас. Какой большой позор был бы для журнала, для вас и для меня, если бы она была напечатана.

Первое основное правило для всякого пишущего: нужно знать предмет, о котором пишешь. Стоцкий не только не знает предмета своей статьи, но еще настолько ленив, что не потрудился заглянуть в какой-либо энциклопедический словарь, чтобы ознакомиться с Коперником, Бруно и Галилеем.

Стоцкий посвящает свою статью трехсотлетию со дня смерти Бруно, но Бруно был сожжен в 1600 г., а сейчас 1941 г., т.е. Стоцкий опоздал всего лишь на 41 год. Дальше, Бруно не только не был самым лучшим поэтом своего времени, но и вообще не имел никакого отношения к поэзии, хотя и написал несколько сатир. В противность утверждению Стоцкого, произведения Бруно дошли до нас. Коперник не только не умер в тюрьме, но никогда в ней не сидел. Все, что Стоцкий пишет о Копернике в тюрьме, есть сплошное измышление. Такое же измышление, грубое и невежественное, о сожжении на костре Галилея: Галилей не был сожжен. В статье ничего не сказано о Бруно и понятно почему: нужно знать, а Стоцкий ничего не знает. Он ссылается на древнюю историю, чтобы придать своему невежеству более солидный вид, но он никогда, наверное, не нюхал этой истории и ни бельмеса не понимает в ней. В интересах журнала и Стоцкого уничтожьте эту статью как можно скорее, ибо от нее можно сгореть от стыда. Помните, с нашими «писателями» нужно быть очень-очень осторожными и постоянно быть на чеку.

Теперь о статье Гершеньфельда «Семнадцать с половиной миллиардов» [23]. Как я понимаю, вы прислали ее мне не для исправления, а для ознакомления. Я ознакомился с ней и считаю, что помещение этой статьи в журнале будет означать перемену позиции к текущей войне, к борьбе против ком-наци-фашизма, к интернациональной солидарности рабочего класса и извращение анархической тактики и некоторых анархических положений.

Ход мыслей Гершенфельда вполне совпадает с ходом мысли «Чикаго Трибьюн» [24], мистера Линдберга [25], Вилера [26] и других изоляционистов: наша хата с краю, и нам безразлично, кто кого побьет в Европе — Гитлер Англию или Англия Гитлера, но самое лучшее: устроить между ними договорный мир. Но победа Гитлера или договорный мир с ним означает не больше, не меньше, как установление нацистской диктатуры во всей Европе, что я говорю, во всем мире. На это Гершенфельд в своей статье отвечает: ну и что такого? Какая разница для народа, кто его эксплуатирует? Никакой. Однако сам Гершенфельд предпочитает буржуазную демократию и оставил Россию. Почему? Какая ему разница, кто его эксплуатирует и угнетает — Сталинская бюрократия или капиталистическая демократия?

Это простое блудословие, вредное, антирабочее и профашистское. Мы, и в первую очередь Бакунин и Кропоткин, жестоко критиковали, критикуем и будем критиковать буржуазную демократию, но ни Бакунин, ни Кропоткин, ни мы никогда не делали вывода: монархия плоха, ужасна и демократия плоха, поэтому в борьбе монархии с демократией мы не принимаем никакого участия, ибо нам безразлично, кто нас будет угнетать и эксплуатировать. Они делали как раз обратный вывод: в борьбе демократии с монархией все наши симпатии на стороне первой как более прогрессивной, хотя и далекой от совершенства, по сравнению со второй, с монархией. Ну и что мы имеем теперь? Попытку установить мировую диктатуру, покоящуюся на рабстве трудящихся, на угнетении других национальностей, на расовом делении. Посмотрите наш кропоткинский сборник, письмо Кропоткина к М. Гольдсмит [27], в котором он говорит о национальном вопросе и национальной независимости, и сравните со статьей Гершенфельда. Вы увидите, что между ними существует расхождение такое же, какое существует между нами и Сталиным, между нами и Гитлером.

Современная война после поражения Франции носит характер не только империалистический, но классовый, гражданский. Теперь стоит вопрос не только о захвате тех или иных территорий, уничтожении независимого существования тех или иных народов, но и о коренном изменении политического и экономического режима. Мы до войны были против комнацифашистского режима и выносили против него самые зажигательные резолюции, а когда пришло время выполнять эти резолюции, то нам говорят, что мы пацифисты и не должны вмешиваться в эту войну.

Если мы считаем, что Гитлер нехорош, что он должен быть разбит, то мы должны <не> только <не> мешать его поражению, но оказать этому всяческое содействие. Что касается меня, то я считаю, что поражение Гитлера есть необходимое <условие> европейско-азиатской революции, с которой не смогут справиться буржуи победоносного англо-американского блока, наоборот, этот блок, несмотря на то что сейчас он старается зажать рабочих в тисках, будет захлестнен этой революцией и не только вынужден будет разжать тиски, но и сдать их в музей социальных древностей.

Это точку зрения я проводил в журнале, в лекциях, в беседе, везде. Ясно, если в журнале найдет<ся> выражение точк<и> зрения Геншенфельда, которая является прямо противоположной моей, мне не по пути ни с Гершенфельдом, ни с журналом. Я остаюсь последовательным анти-комнацифашистом и не могу помогать этой сволочи даже косвенно. Вся моя надежда на стихийную революцию европейских и азиатских масс в результате поражения Гитлера и в интересах этого поражения я готов на все жертвы. Готовы ли вы? Если готовы, то <отложите> вредные гершенфельдские идеи, не позвольте им запачкать революционную репутацию журнала, и мы будем работать дружно, как работали все прошлые годы.

Что касается группового письма, то оно произвело на меня плохое впечатление, но сейчас я не буду говорить о нем. Поговорю когда-либо в другой раз.

С товарищеским приветом, Г. Максимов

Читать первую часть

Примечания

1. International Institute of Social History. Arch.00852. Inv.nr.3. P.7–13, 16–19.

2. Карбо Э. (исп. Carbo; 1883–1958) — испанский анархист, публицист, активный участник Международной ассоциации труда. Последовательный критик большевистской политики. В годы диктатуры Примо де Риверы (1923–1930) находился в эмиграции. Во время Гражданской войны в Испании (1936–1939) занимал различные посты в Каталонском правительстве, решал проблемы образования. После прихода к власти франкистов эмигрировал во Францию, а потом в Мексику, где прожил до глубокой старости, не прекращая печататься в анархистской прессе.

3. Установить название газеты представилось невозможным. Подавляющее большинство анархистских журналов и газет на территории США выходило благодаря материальной поддержке рабочей организации IWW (Industrial Workers of the World), в том числе и на литовском языке — это позволяет «сузить область поиска», сосредоточившись на изданиях, связанных с рабочей организацией. В XX веке литовские эмигранты выпускали ежемесячные «Рабочий голос» (лит. Darbininku Balsas; Балтимор, 1914–1917; Чикаго, 1917–1923) и «Пролетарий» (лит. Proletaras; Чикаго, 1919–1923), тираж которых достигал до 2000 экз. В конкретном случае речь идет или о малотиражном издании, или об издании, финансовый источник которого пока современной науке неизвестен.

4. Липоткин Л. Государство и война // Дело труда — пробуждение. 1940. №3. C.9–10.

5. Петров Л. Война и свобода // Дело труда — Пробуждение.1940. №3. С. 20–21

6. По наклонной плоскости // Дело труда — Пробуждение.1940. №3. С. 24.

7. Волков С.Е. (?–?) — участник «махновского» движения, анархо-коммунист, соредактор журнала «Дело труда» в США (1930–1931). После запрета издания во Франции, принимал активное участие в его возобновление в Чикаго с использованием сил «Прогрессивного клуба» русских анархистов Нью-Йорка.

8. «Лэйаут» (англ. layout) — термин, используемый в полиграфии и издательском деле, обозначающий макет.

9. Имеется в виду «Дело труда — Пробуждение».

10. Бюллетень Международного товарищества рабочих. Следуя принципам Первого интернационала в 1920 гг., МТР окончательно разорвало всякие отношения с марксистами, встав на позиции анархо-синдикализма. Активистам удалось объединить революционные профсоюзы по всему миру в единую сеть. В современной историографии используется термин «Международная ассоциация труда». Русские активисты в конце 1980-1990 гг. считали, что слово «рабочий» ассоциируется исключительно с работником промышленного сектора, поэтому было предложено иное название — Международная ассоциация труда (МАТ). В современной историографии это обстоятельство учитывается, в исследованиях используется термин «МАТ», а не «МТР».

11. «Нью-Йорк Таймс» (англ. The New York Times) — американская ежедневная газета, издаваемая в Нью-Йорке, одна из самых старых в истории США; издается с 1851 г.

12. «Италик» (анг. Italic) — термин, используемый в полиграфии и издательском деле, обозначающий курсивный шрифт.

13. «Пойнт» (англ. point) — термин, используемый в полиграфии и издательском деле, обозначающий размер шрифта и других печатных элементов. В данном случае Г.П. Максимов говорит о необходимости использовать 8 «размер» шрифта для печати.

14. Настоящее имя автора, скрывающегося под псевдонимом Мыслителя, до сих пор неизвестно.

15. Лазарев Э.С (печатался под псевдонимом Л. Липоткин; 1891– 1959).

16. Respect (англ.) — уважение.

17. Имеется ввиду английское выражение «I’m broke» («нахожусь в трудном финансовом положении»).

18. Г.П. Максимов никогда не был профессиональным рабочим, но после своей эмиграции в США в 1925 г. ему пришлось «освоить» сферу ремонтных работ. Несмотря на то что лекции русского анархиста пользовались популярностью, деньги направлялись в фонды рабочих и анархистских организаций. Материальное благополучие Г.П. Максимова напрямую зависело от того, будут ли удачные заказы в текущем сезоне (весна-осень).

19. Как в случае с Группой «Дело труда» и Группой «Пробуждение», имеется ввиду широкий круг сотрудников журнала, включая редакторов, постоянных авторов, типографов и т.д. (см. Храневич К.И. Резолюция Районной Конфедерации по Объединению Федерации «Дело труда» с Федерацией «Пробуждение», состоявшейся 25 апреля 1937 г. в городе Нью-Йорке // Пробуждение, 1937. №84-87. С. 15-17).

20. Липоткин Л. Государство и война // Дело труда — Пробуждение. 1940. №3, С. 9-10.

21. Объединенная Федерация русских рабочих организаций США и Канады.

22. Информации ни о личности Стоцкого, ни о его статье не сохранилось.

23. Рукопись статьи не сохранилась.

24. «Чикаго Трибьюн» (анг. «Chicago Tribune») — американская ежедневная газета, издаваемая с 1847 г.; одно из самых старых периодических изданий в Чикаго.

25. Линдберг Ч. (анг. Lindbergh; 1902–1974) — американский летчик и общественный деятель. Известность получил в 1927 г., когда совершил первый в истории одиночный трансатлантический перелет. В годы Второй мировой войны вместе с главой газеты «Чикаго Трибьюн» Р. Маккормиком был одним из активнейших «изоляционистов», настаивавших на обязательной политике невмешательства США в ход боевых действий.

26. Уилер Б.К. (англ.Wheeler; 1882–1975) — американский политик, сенатор США в 1923–1947 гг. Член политического лобби «Америка прежде всего» (англ. «America First Committee»), защищавшей идеи политического изоляционизма в годы Второй мировой войны.

27. Кропоткин П.А. Письмо к М.И. Гольдсмит // Интернациональный сборник, посвященный десятой годовщине смерти П.А. Кропоткина / под ред. Г.П, Максимова. Чикаго: Федерация русских анархо-коммунистических групп США и Канады, 1931. 350 с. С. 239–251.