Одно из последствий высказывания про морщинистых женщин (немного отойдем от радикальности оригинала, где речь шла о «сморщенных» женщинах) является фиксация данного понятия, что дает точку, на которой можно фокусироваться: например, вывести тип «искателя гладкости» и попробовать разобраться, что же именно он ищет. Для этого можно перевернуть вопрос и подумать, от чего он бежит — очевидно, это морщины, следы времени, отсюда неморщинистая женщина — это попросту молодая женщина, ее предельная идея дана Набоковым в понятии нимфетки. Но они подвержены влиянию времени, уничтожающего их очарование, об чем печалился Гумберт Гумберт, и сожалел Веничка: «старость и верность накладывают на рожу морщины».

Следующими пунктами на пути искателя гладкости могут быть тела, преобразованные пластической хирургией. Это начало шкалы искусственности, на ее следующем делении располагаются частично протезированные тела киборгов (проблемы которых поднимаются в вдохновленном Декартом аниме Ghost in the shell), а замыкают ее полностью искусственные тела-протезы кукол.

Горизонтом тут является полное разглаживание поверхности, детерриторизация — устранение морщин, волосков, вторичных, затем первичных половых признаков — отказ от органов, в т.ч. от носителя морщин кожи, затем от вообще любых (при)знаков (человека, млекопитающего, позвоночного,), т.е. процесс перехода от тела женщины к телу per se или делезовскому телу без органов. Что это за тело такое? В качестве одного из вариантов Делез приводит тело мазохиста, основным способом «изготовления» которого является ограничение подвижности (связывание, подвешивание) и сенсорная депривация. Путь поиска гладкости кожи приводит в итоге к картине в духе Берроуза — бесконечный темный и звукоизолированный ангар с висящими на крюках спеленутыми телами.

Однако, до тех пор пока сохраняется противопоставление субъекта и объекта (гладкости), между ними сохраняется и зазор, пространство, чреватое нарушением гладкости. Итак, пределом пути искателя гладкости должно быть исчезновение наблюдателя, его самоустранение, например, в форме все той же сенсорной депривации, превращающей искателя в одно из тел в темном ангаре, наполненном телами без органов.