Одна из претензий англичанина и консерватора Берка к французским революционерам 1789 года (вполне применимая и к отечественным политикам 1917 года), — «они говорят не как политики, но как пророки». Впрочем, очевидно, что традиционная (парламентская) политика и революция — взаимоисключающие вещи: отсутствие места для политики может привести к неполитическим — т.е. революционным — действиям, субъекты которых естественно не удовлетворятся ролью политиков, будут презирать политику, и претендовать на большее, на тотальное преобразование мира, на (в религиозном духе) «новый мир» (одной из черт которого, среди прочего, будет отсутствие политики). По этому вопросу можно бесконечно цитировать Ленина, например: «Раз в несколько лет решать, какой член господствующего класса будет подавлять, раздавлять народ в парламенте, — вот в чем настоящая суть буржуазного парламентаризма» (т. 33) (что, впрочем, на практике не мешало ему выступать за то, чтобы большевики были представлены в Думе).

С другой стороны, стоит ли удивляться тому, что люди, выросшие в христианской традиции, где «в начале было слово», и приученные верить Книге, ждут прихода Мессии и в каждом говорливом политике видят пророка его (а авторы текстов, соответственно, считать себя пророками)? Применительно к французской, да и русской, революциям, надо прежде всего говорить не о политиках, а о разного рода литераторах: Берк характеризует фр.революцию как первую «философскую революцию». И это не преувеличение — известно, что якобинцы возвели почитание Руссо в культ. А вот насчет восприятия текстов: «Я прочел всего Руссо, да, все двадцать томов, включая «Музыкальный словарь». Я не только восхищался им; я боготворил его: в пятнадцать лет я носил на груди медальон с его портретом как образок», — писал не абы кто, а Лев Толстой («Л.Н. Толстой и воспоминаниях современников»), ставший в свою очередь ересиархом — основателем пара-религиозного движения. Итак, «формула» одной из предпосылок революции: немного слова/света (просвещения) + удобренная христианством почва.

Если говорить о русской революции, то и в ней просвещение сыграло свою роль:

1)в виде литературы/публицистики, сформулировавшей претензии к ancien regime, создавший общий интеллектуальный фон — для образованной публики.

2) в виде прямой «полевой» пропаганды — для не умевших читать, прежде всего солдат; известно, что один опытный агитатор мог «снять» целую воинскую часть. Например, на гос.совещании в августе 1917 Корнилов (бывший тогда верховным главнокомандующим) среди прочих острых проблем указывает на «продолжающуюся разрушительную пропаганду, сеющую в Армии и стране анархию» (статья о Корнилове в википедии).