Художник Юрий Николаевич Ларин
Мне всегда казалось важным сохранить картинную плоскость как нечто целое, как данность. Иллюзия глубокого пространства разрушает естественную двухмерность изображения. Я давно понял этот закон живописи и всегда стремился к цельности изначальной плоскости. Эта плоскостность изображения, заново открытая художниками двадцатого столетия, — одно из самых важных явлений в живописи нашего времени.
Я часто переношу удачные находки, сделанные в акварели, в масляную живопись, на холст. Возможно, что на меня в этом смысле повлиял Сезанн. Незакрашенный грунт холста — это перенесено из акварели. Эти пропуски — такая же часть композиции, как паузы в музыкальном произведении. Пауза значима для всех видов искусств, наверное, в живописи этот компонент до сих пор недооценивали. Музыка, ее звучание меняется постоянно — oна все время в движении. А живопись? Как согласовать движение световых и цветовых масс в реальном мире, с пространством холста, которое неизменно? Значит и живопись должна быть иной…
Юрий Ларин, художник.
“Неудачи?…. Не знаю. Я все время двигался вперед”.
Интервью художника Юрия Ларина журналу Russian Art & Paris
RA&P: — Юрий Николаевич, российская история двадцатого века трагична. Какие события этой истории вызывают у Вас чувство оптимизма?
Юрий Ларин: — Оптимизм вообще характерен для русского человека, хотя горя было очень много. В том числе и в моей жизни. Но мне всегда везло на хороших людей и друзей. Я благодарен моим родственникам, которые воспитывали меня как родного сына, пока их самих не арестовали. Я с благодарностью вспоминаю Средне-Ахтубинский детский дом, моих воспитателей; до сих пор дружу с сыном директора детского дома Владимиром Климовым. В 90-е годы, когда в Москве происходил передел имущества, у меня отняли мастерскую и вынудили в течение пяти дней освободить помещение. Тогда замечательный врач Александр Николаевич Коновалов, который два раза меня оперировал, помог временно разместить мои работы в подвале Института нейрохирургии. Новую мастерскую мне помогли получить Владимир Петрович Лукин и Юрий Федорович Карякин. Даже в тяжелые времена большинство людей остаются людьми, — я всегда это замечал.
RA&P: — История культуры ушедшего века сложна и многообразна. Какие события в области культуры Вы считаете наиболее значимыми?
Юрий Ларин: — Если взять область литературы, какие замечательные были поэты: Мандельштам, Пастернак, Заболотский… В области русской живописи я очень люблю русский авангард первой половины 20-го века — Татлин, Малевич. Большое влияние на меня оказали их младшие современники, представители “Бубнового валета”, — Куприн, Кончаловский, Фальк и другие последователи Сезанна. Это не совсем точный ответ на ваш вопрос, но для меня Сезанн остается незыблемой, краеугольной фигурой в изобразительном искусстве. Вся русская живопись начала 20 века находилась под влиянием Сезанна. В издательстве “21 Bек” скоро выйдет книга Елены Борисовны Муриной о Сезанне. Это первая большая книга о его творчестве на русском языке. Мне нравится, как развивалось искусство в России после революции. Когда кончилась революционная романтика, наступил период консерватизма. Это были огромные потери в смысле пластики и художественного образа. Дальше искусство стало восстанавливаться, но не в ту сторону, в которую я ожидал.
RA&P: — Как Вы оцениваете нынешнее состояние изобразительного искусства в России?
Юрий Ларин: — Плохой момент для моей оценки современного искусства. Не все будут довольны. То, что я вижу — это деградация. Обилие художников, для которых сюжет отдаляется, проявляется на уровне почти бессознательного, происходит потеря образа. Так называемое современное искусство — это потеря смысла. Для меня беспредметность отнюдь не означает отказ от смысла. Смысл — это не литературное содержание. Смысл живописи — это духовное начало, которое всегда присутствует в произведении искусства. Коммерциализация, давление массовой культуры на художника приводит к падению художественного уровня, к утрате смысла.
RA&P: — Ваши произведения сегодня представлены в экспозициях крупнейших российских музеев. Дорога от первых этюдов до музейных коллекций была и длинной, и непростой. Есть ли сегодня чувство удовлетворения?
Юрий Ларин: — Признание ко мне пришло только в 1982 году. Это была выставка в Театрe им. Ермоловой. Мои работы попали туда благодаря моему другу, художнику Валерию Волкову. В 1989 году после первой большой персональной выставки в Центральном доме художника многие музеи приобрели мои работы. Одной из самых больших своих удач я считаю свою выставку в саратовском музее им. Радищева в 2004 году. Впоследствии музей приобрел несколько моих картин. В последние годы много моих работ (графика и масло) оказалось в коллекции Русского музея. Наверное, это предел мечтаний для любого русского художника. С другой стороны, знаменитым можно себя чувствовать, когда знаменитыми становятся твои картины. В этом смысле, у меня еще есть пространство для роста…
RA&P: — Что было самым важным из того, что Вам удалось сделать или, может быть, понять, как художнику?
Юрий Ларин: — За годы работы я пережил трансформацию своего художественного видения. Вначале моим идеалом были так называемые пейзажи состояния, и я был удовлетворён, когда мне удавалось передать дождливое, туманное или вечернее состояние. Примерно с 1974 г. я стал замечать, что в написанных мною с натуры акварелях стали всё чаще и чаще появляться деформация пространства и обобщение реальных предметов в цветовые массы — работы от этого становились цельнее и музыкальнее. Начиная с 1976 г. я мало пишу с натуры, а все мои станковые работы — акварели и масло являются результатом моего общения с природой и закрепления в памяти первоначального импульса с помощью выполненного на месте небольшого карандашного пластического наброска. Хорошая живопись обязательно двуначальна, т.е. должна заключать в себе как изобразительную, так и музыкальную стороны. Просматривая свои работы, я понял,что хорошие из них те, где состояние борьбы с изобразительностью за музыкальность достигло своего предела, дальнейшее продолжение этой борьбы привело бы к полной потере изобразительности, а значит к утрате одного из двух своих начал. То есть, я считаю работу завершённой тогда, когда достигнуто предельное состояние при переходе изобразительного начала в музыкальное.
RA&P: — Какие произведения Вы считаете принципиальными в своем творчестве? На какие работы Вы хотели бы обратить внимание зрителей в первую очередь?
Юрий Ларин: — Я работаю в трех техниках: графика, акварель, масло. Многие годы я писал акварельные серии в самых разных местах — Подмосковье, Северная Италия, Германия, Прибалтика, Ярославская область… В каждой серии по крайней мере несколько листов я считаю значимыми. Что касается масла, основной принято считать «Белое дерево». Она самая знаменитая, находится сейчас в Русском музее. Хочу вам процитировать отрывок из статьи Е. Б. Муриной «Подлинность судьбы»: “…не зря он так часто повторяет, постоянно сталкиваясь с нашей политизированной жизнью — Нет, живопись лучше! словно напоминая себе и другим о высоком призвании искусства противостоять житейскому круговороту и сумятице чувств. И в самом деле, глядя на такой его шедевр, как «Белое дерево», нельзя не согласиться — Да, живопись лучше! Это полотно, где белое, розовое и голубое, такие рискованные для живописи цвета, встретились, сплавились друг с другом, как это могло быть лишь во внезапном видении или прекрасном сне, было написано в счастливый миг творческой полноты». На самом деле, “главными” я считаю те работы (пейзажи, портреты, натюрморты), в которых мне удалось воплотить мой основной принцип о предельном состоянии. Таких немало, и поэтому вряд ли имеет смысл их перечислять.
RA&P: — Были ли в Вашей творческой жизни моменты, которые Вы расцениваете как творческая неудача?
Юрий Ларин: — Творческие неудачи…. Не знаю. Я все время двигался вперед. Если случались неудачные работы, я их просто не показывал.
RA&P: — Рядом с Вами сейчас Ваша супруга — Ольга Арсеньевна Максакова. Роль Ольги Арсеньевны в Вашем творчестве — это роль Критика или Музы? А что думает по этому поводу Ольга Арсеньевна?
Ольга Максакова: — Я не критик, ибо не считаю себя человеком компетентным в этой области. Всему, что могу сказать о творчестве Юрия Николаевича, научилась от него. До встречи с ним я считала изобразительное искусство “третьесортным”. Литература — да! Музыка — конечно, но не живопись. Когда я впервые попала в мастерскую Юрия Николаевича, случился культурный шок. После двух часов смотрения его работ стало понятно: существует что-то очень важное, что находится за пределами моего сознания. Ну и дальше я много лет смиренно учусь. Поэтому как я могу быть критиком? Не критик, не Муза. У меня такая охранительная, сберегающая роль. “Художник и Муза” — это не про нас…
Юрий Ларин: — Хотя портретов 5-6 существует.
Ольга Максакова: — Да, может быть, когда нужно, и модель. Про ученичество еще — что может искусство сделать с человеком. Вот этот первый из череды моих портретов. Когда он создавался — для меня, очевидно, это было эмоционально важно — как постепенно возникает и остается на холсте мое изображение. А потом, всматриваясь в законченную вещь, я вдруг осознала себя как профессионала, поняла, что мне позволяет быть психотерапевтом. Вот эта текучесть, струящиеся линии, их взаимодействие с устойчивыми цветовыми пятнами фона… Так что Юрий Николаевич помимо всего прочего сыграл значительную роль и в моей профессиональной жизни.
Примечание: Максакова Ольга Арсеньевна — кандидат медицинских наук, врач-психотерапевт, ведущий научный сотрудник НИИ нейрохирургии им. Бурденко.
26 августа 2012, Москва
Copyright by Russian Art & Paris.
Подлинность судьбы
(Отрывок)
Казалось бы, Юрий Ларин, работающий в свободной стилистике раскрепощенного мазка и цвета, далек от прямых апелляций к каким бы то ни было узнаваемым истокам. Не делая ставки на “оригинальность”, он, тем не
менее, достиг той неповторимости, которая проявляется в его отношении и к предмету, и к материалу живописи. Прежде всего, этот личностный оттенок связан с впечатлением искренности и внутреннего достоинства, неотъемлемых от искусства, чуждого установкам на “успех” и “самоутверждение”. И в этом нельзя не увидеть сходства с нравственным обликом самого Юрия Ларина, художника, абсолютно естественного, сосредоточенного не на себе, а на живописи, такого далекого от суеты художнической “ярмарки тщеславия”.
Живопись вошла в жизнь Юрия Ларина, как счастливая награда за мужество и жертвы, которые потребовались, чтобы стать художником. На его пути к рано осознанному призванию стояло много преград: детдомовское детство, трагическая судьба родителей Н.И. Бухарина и А.М. Лариной, необходимость держаться “в тени”, выбрав какую-нибудь заурядную профессию. Только в тридцатилетнем возрасте Юрий Ларин рискнул начать жизнь заново и поступить в Строгановское училище, которое окончил в 1970 году. Сегодня за его плечами большой путь: неустанная работа в разных техниках, участие во многих выставках, преподавательская деятельность в Училище “Памяти 1905 года”, творческие поездки по стране и за рубеж. После первой персональной
выставки в 1982 году Юрий Ларин приобрел репутацию серьезного художника среди не столь уж многочисленных любителей и адептов “чистой” живописи.
Социально-эстетическая проблематика конца ХХ — начала ХХI века все больше и больше вытесняет живопись на периферию художественной жизни. Тем большую ценность, будем надеяться, имеет противостояние ее сторонников, быть может, и закономерному, но губительному процессу отторжения искусства от живописной культуры, созданной усилиями великих художников ХХ века. Юрий Ларин подтвердил свою принадлежность к наследникам этой культуры, опиравшейся на
Елена Мурина, искусствовед,
член Союза художников Российской Федерации.
Рисунки в тексте:
“Посёлок Гарциемс” тушь на бумаге (50×43 cm); “В лесу.Латвия” тушь на бумаге (49×42 cm); “Обнаженная”тушь на бумаге (41×19 cm)
* * *
“Белое дерево” Холст/масло. (90×100 cm) Русский музей
“Церковь Вознесенья. Коломенское” холст/масло. (100×100 cm)
“Дорога в горах” холст/масло. (65×73 cm)
Другие работы художника можно посмотреть в галерее
журнала "Русское искусство и Париж".
* * *
“…Именно ощущение музыкальности хранит память о первой встрече с искусством художника.
Эта негромкая мелодичная звучность каждого листа и составляет основное содержание живописи Ларина. Отказываясь от сюжетной занимательности, не стремясь к активной выразительности формы, Ларин сосредоточивает все усилия на стремлении к гармонизации пластического цветового образа. Руководствуясь чувством гармонии, художник апеллирует к соответствующему чувству зрителя, минуя рациональные, литературно-описательные возможности изображения. И чем дальше он продвигается в этом направлении, тем труднее находить слова, способные выразить сложную гамму чувств, то эстетическое сопереживание, которое возникает при встрече с его живописью.
…всей своей работой Юрий Николаевич Ларин стремится к постижению души феномена живописи, к созданию чистой живописи во всех смыслах этого слова.”
Май Митурич,
народный художник РСФСР, лауреат Государственной премии РСФСР, действительный член Академии художеств СССР.
* * *
Юрий Николаевич Ларин родился в Москве в 1936 г. в семье видного государственного деятеля Николая Ивановича Бухарина и Анны Михайловны Лариной. После ареста родителей воспитывался в семье родственников — Бориса Израилевича и Иды Григорьевны Гусман (1938-46). После ареста Б.И. Гусмана (1946) с десятилетнего возраста воспитывался в детском доме под Сталинградом (Волгоград). В возрасте двадцати лет, когда А.М. Ларина вернулась из сталинских лагерей, впервые узнал имя своего отца — Н.И. Бухарина (1956). Окончил Новочеркасский инженерно-мелиоративный институт, работал инженером-гидротехником на строительстве Саратовской ГЭС и в проектных организациях (1958-60). Вместе с матерью А.М. Лариной получил разрешение вернуться в Москву (1960). В 1960 г. начал заниматься в Заочном народном университете искусств им. Н.К. Крупской на факультете рисунка и живописи (педагог А.С. Трофимов). Закончил Московское высшее художественно-промышленное училище (б.Строгановское), учителя — профессор И.В. Ламцов, профессор Г.М. Людвиг, доцент В.Л. Пашковский (1970). Преподает в Московском художественном училище памяти 1905 г. (1970-1986). Член Союза художников СССР (1977).
Юрий Николаевич скончался в Москве 15 сентября 2014 года.
Произведения художника находятся в коллекциях музеев:
Государственный Русский музей. (Санкт-Петербург); Государственная Третьяковская Галерея. (Москва): Музей искусств народов Востока. (Москва); Саратовский государственный музей им. А.Н. Радищева; Историко-архитектурный и художественный музей «Новый Иерусалим». (Истра); Филиал Государственного музея народного искусства Армении. (Дилижан); Объединение художественных музеев и центров эстетического воспитания Удмуртской республики. (Ижевск); Волгоградский музей изобразительных искусств; Восточно-Казахстанский музей искусств; Томский областной художественный музей; Нижнетагильский музей изобразительных искусств; Московский государственный музей Вадима Сидура; Музей им. Андрея Сахарова. (Москва); Государственный литературный музей. (Москва); Коллекция Фонда Генриха Белля. (Берлин).
Статья взята из публикации в журнале «Русское искусство и Париж»
