Create post
Русское искусство и Париж

Художник Юрий Николаевич Ларин

Мне всегда казалось важным сохранить картинную плоскость как нечто целое, как данность. Иллюзия глубокого пространства разрушает естественную двухмерность изображения. Я давно понял этот закон живописи и всегда стремился к цельности изначальной плоскости. Эта плоскостность изображения, заново открытая художниками двадцатого столетия, — одно из самых важных явлений в живописи нашего времени.

Я часто переношу удачные находки, сделанные в акварели, в масляную живопись, на холст. Возможно, что на меня в этом смысле повлиял Сезанн. Незакрашенный грунт холста — это перенесено из акварели. Эти пропуски — такая же часть композиции, как паузы в музыкальном произведении. Пауза значима для всех видов искусств, наверное, в живописи этот компонент до сих пор недооценивали. Музыка, ее звучание меняется постоянно — oна все время в движении. А живопись? Как согласовать движение световых и цветовых масс в реальном мире, с пространством холста, которое неизменно? Значит и живопись должна быть иной…

Юрий Ларин, художник.

“Неудачи?…. Не знаю. Я все время двигался вперед”.


Интервью художника Юрия Ларина журналу Russian Art & Paris

RA&P: — Юрий Николаевич, российская история двадцатого века трагична. Какие события этой истории вызывают у Вас чувство оптимизма?

Юрий Ларин: — Оптимизм вообще характерен для русского человека, хотя горя было очень много. В том числе и в моей жизни. Но мне всегда везло на хороших людей и друзей. Я благодарен моим родственникам, которые воспитывали меня как родного сына, пока их самих не арестовали. Я с благодарностью вспоминаю Средне-Ахтубинский детский дом, моих воспитателей; до сих пор дружу с сыном директора детского дома Владимиром Климовым. В 90-е годы, когда в Москве происходил передел имущества, у меня отняли мастерскую и вынудили в течение пяти дней освободить помещение. Тогда замечательный врач Александр Николаевич Коновалов, который два раза меня оперировал, помог временно разместить мои работы в подвале Института нейрохирургии. Новую мастерскую мне помогли получить Владимир Петрович Лукин и Юрий Федорович Карякин. Даже в тяжелые времена большинство людей остаются людьми, — я всегда это замечал.

RA&P: — История культуры ушедшего века сложна и многообразна. Какие события в области культуры Вы считаете наиболее значимыми?

Юрий Ларин: — Если взять область литературы, какие замечательные были поэты: Мандельштам, Пастернак, Заболотский… В области русской живописи я очень люблю русский авангард первой половины 20-го века — Татлин, Малевич. Большое влияние на меня оказали их младшие современники, представители “Бубнового валета”, — Куприн, Кончаловский, Фальк и другие последователи Сезанна. Это не совсем точный ответ на ваш вопрос, но для меня Сезанн остается незыблемой, краеугольной фигурой в изобразительном искусстве. Вся русская живопись начала 20 века находилась под влиянием Сезанна. В издательстве “21 Bек” скоро выйдет книга Елены Борисовны Муриной о Сезанне. Это первая большая книга о его творчестве на русском языке. Мне нравится, как развивалось искусство в России после революции. Когда кончилась революционная романтика, наступил период консерватизма. Это были огромные потери в смысле пластики и художественного образа. Дальше искусство стало восстанавливаться, но не в ту сторону, в которую я ожидал.

RA&P: — Как Вы оцениваете нынешнее состояние изобразительного искусства в России?

Юрий Ларин: — Плохой момент для моей оценки современного искусства. Не все будут довольны. То, что я вижу — это деградация. Обилие художников, для которых сюжет отдаляется, проявляется на уровне почти бессознательного, происходит потеря образа. Так называемое современное искусство — это потеря смысла. Для меня беспредметность отнюдь не означает отказ от смысла. Смысл — это не литературное содержание. Смысл живописи — это духовное начало, которое всегда присутствует в произведении искусства. Коммерциализация, давление массовой культуры на художника приводит к падению художественного уровня, к утрате смысла.

RA&P: — Ваши произведения сегодня представлены в экспозициях крупнейших российских музеев. Дорога от первых этюдов до музейных коллекций была и длинной, и непростой. Есть ли сегодня чувство удовлетворения?

Юрий Ларин: — Признание ко мне пришло только в 1982 году. Это была выставка в Театрe им. Ермоловой. Мои работы попали туда благодаря моему другу, художнику Валерию Волкову. В 1989 году после первой большой персональной выставки в Центральном доме художника многие музеи приобрели мои работы. Одной из самых больших своих удач я считаю свою выставку в саратовском музее им. Радищева в 2004 году. Впоследствии музей приобрел несколько моих картин. В последние годы много моих работ (графика и масло) оказалось в коллекции Русского музея. Наверное, это предел мечтаний для любого русского художника. С другой стороны, знаменитым можно себя чувствовать, когда знаменитыми становятся твои картины. В этом смысле, у меня еще есть пространство для роста…

RA&P: — Что было самым важным из того, что Вам удалось сделать или, может быть, понять, как художнику?

Юрий Ларин: — За годы работы я пережил трансформацию своего художественного видения. Вначале моим идеалом были так называемые пейзажи состояния, и я был удовлетворён, когда мне удавалось передать дождливое, туманное или вечернее состояние. Примерно с 1974 г. я стал замечать, что в написанных мною с натуры акварелях стали всё чаще и чаще появляться деформация пространства и обобщение реальных предметов в цветовые массы — работы от этого становились цельнее и музыкальнее. Начиная с 1976 г. я мало пишу с натуры, а все мои станковые работы — акварели и масло являются результатом моего общения с природой и закрепления в памяти первоначального импульса с помощью выполненного на месте небольшого карандашного пластического наброска. Хорошая живопись обязательно двуначальна, т.е. должна заключать в себе как изобразительную, так и музыкальную стороны. Просматривая свои работы, я понял,что хорошие из них те, где состояние борьбы с изобразительностью за музыкальность достигло своего предела, дальнейшее продолжение этой борьбы привело бы к полной потере изобразительности, а значит к утрате одного из двух своих начал. То есть, я считаю работу завершённой тогда, когда достигнуто предельное состояние при переходе изобразительного начала в музыкальное.

RA&P: — Какие произведения Вы считаете принципиальными в своем творчестве? На какие работы Вы хотели бы обратить внимание зрителей в первую очередь?

Юрий Ларин: — Я работаю в трех техниках: графика, акварель, масло. Многие годы я писал акварельные серии в самых разных местах — Подмосковье, Северная Италия, Германия, Прибалтика, Ярославская область… В каждой серии по крайней мере несколько листов я считаю значимыми. Что касается масла, основной принято считать «Белое дерево». Она самая знаменитая, находится сейчас в Русском музее. Хочу вам процитировать отрывок из статьи Е. Б. Муриной «Подлинность судьбы»: “…не зря он так часто повторяет, постоянно сталкиваясь с нашей политизированной жизнью — Нет, живопись лучше! словно напоминая себе и другим о высоком призвании искусства противостоять житейскому круговороту и сумятице чувств. И в самом деле, глядя на такой его шедевр, как «Белое дерево», нельзя не согласиться — Да, живопись лучше! Это полотно, где белое, розовое и голубое, такие рискованные для живописи цвета, встретились, сплавились друг с другом, как это могло быть лишь во внезапном видении или прекрасном сне, было написано в счастливый миг творческой полноты». На самом деле, “главными” я считаю те работы (пейзажи, портреты, натюрморты), в которых мне удалось воплотить мой основной принцип о предельном состоянии. Таких немало, и поэтому вряд ли имеет смысл их перечислять.

RA&P: — Были ли в Вашей творческой жизни моменты, которые Вы расцениваете как творческая неудача?

Юрий Ларин: — Творческие неудачи…. Не знаю. Я все время двигался вперед. Если случались неудачные работы, я их просто не показывал.

RA&P: — Рядом с Вами сейчас Ваша супруга — Ольга Арсеньевна Максакова. Роль Ольги Арсеньевны в Вашем творчестве — это роль Критика или Музы? А что думает по этому поводу Ольга Арсеньевна?

Ольга Максакова: — Я не критик, ибо не считаю себя человеком компетентным в этой области. Всему, что могу сказать о творчестве Юрия Николаевича, научилась от него. До встречи с ним я считала изобразительное искусство “третьесортным”. Литература — да! Музыка — конечно, но не живопись. Когда я впервые попала в мастерскую Юрия Николаевича, случился культурный шок. После двух часов смотрения его работ стало понятно: существует что-то очень важное, что находится за пределами моего сознания. Ну и дальше я много лет смиренно учусь. Поэтому как я могу быть критиком? Не критик, не Муза. У меня такая охранительная, сберегающая роль. “Художник и Муза” — это не про нас…

Юрий Ларин: — Хотя портретов 5-6 существует.

Ольга Максакова: — Да, может быть, когда нужно, и модель. Про ученичество еще — что может искусство сделать с человеком. Вот этот первый из череды моих портретов. Когда он создавался — для меня, очевидно, это было эмоционально важно — как постепенно возникает и остается на холсте мое изображение. А потом, всматриваясь в законченную вещь, я вдруг осознала себя как профессионала, поняла, что мне позволяет быть психотерапевтом. Вот эта текучесть, струящиеся линии, их взаимодействие с устойчивыми цветовыми пятнами фона… Так что Юрий Николаевич помимо всего прочего сыграл значительную роль и в моей профессиональной жизни.

Примечание: Максакова Ольга Арсеньевна — кандидат медицинских наук, врач-психотерапевт, ведущий научный сотрудник НИИ нейрохирургии им. Бурденко.

26 августа 2012, Москва

Copyright by Russian Art & Paris.


Подлинность судьбы

(Отрывок)

Казалось бы, Юрий Ларин, работающий в свободной стилистике раскрепощенного мазка и цвета, далек от прямых апелляций к каким бы то ни было узнаваемым истокам. Не делая ставки на “оригинальность”, он, тем не 

менее, достиг той неповторимости, которая проявляется в его отношении и к предмету, и к материалу живописи. Прежде всего, этот личностный оттенок связан с впечатлением искренности и внутреннего достоинства, неотъемлемых от искусства, чуждого установкам на “успех” и “самоутверждение”. И в этом нельзя не увидеть сходства с нравственным обликом самого Юрия Ларина, художника, абсолютно естественного, сосредоточенного не на себе, а на живописи, такого далекого от суеты художнической “ярмарки тщеславия”.



Живопись вошла в жизнь Юрия Ларина, как счастливая награда за мужество и жертвы, которые потребовались, чтобы стать художником. На его пути к рано осознанному призванию стояло много преград: детдомовское детство, трагическая судьба родителей Н.И. Бухарина и А.М. Лариной, необходимость держаться “в тени”, выбрав какую-нибудь заурядную профессию. Только в тридцатилетнем возрасте Юрий Ларин рискнул начать жизнь заново и поступить в Строгановское училище, которое окончил в 1970 году. Сегодня за его плечами большой путь: неустанная работа в разных техниках, участие во многих выставках, преподавательская деятельность в Училище “Памяти 1905 года”, творческие поездки по стране и за рубеж. После первой персональной

выставки в 1982 году Юрий Ларин приобрел репутацию серьезного художника среди не столь уж многочисленных любителей и адептов “чистой” живописи.

Социально-эстетическая проблематика конца ХХ — начала ХХI века все больше и больше вытесняет живопись на периферию художественной жизни. Тем большую ценность, будем надеяться, имеет противостояние ее сторонников, быть может, и закономерному, но губительному процессу отторжения искусства от живописной культуры, созданной усилиями великих художников ХХ века. Юрий Ларин подтвердил свою принадлежность к наследникам этой культуры, опиравшейся на пространственно-пластические принципы, восходящие к творчеству Сезанна. Разумеется, он не является “сезаннистом”, что было бы анахронизмом в наше время. Вообще его взаимодействие с богатствами классического живописного наследия не имеет конкретных адресов. Но когда он признает “конфликт между изобразительностью и музыкальностью — Вечным сюжетом живописи” (слова Юрия Ларина), когда он понимает живописное мастерство как “борьбу изобразительности с музыкальностью”, его связь с открытиями Сезанна становится очевидной.

Елена Мурина, искусствовед,

член Союза художников Российской Федерации.

Рисунки в тексте:

“Посёлок Гарциемс” тушь на бумаге (50×43 cm); “В лесу.Латвия” тушь на бумаге (49×42 cm); “Обнаженная”тушь на бумаге (41×19 cm)

* * *

“Белое дерево” Холст/масло. (90×100 cm) Русский музей

“Церковь Вознесенья. Коломенское” холст/масло. (100×100 cm)

“Дорога в горах” холст/масло. (65×73 cm)

Другие работы художника можно посмотреть в галерее

журнала "Русское искусство и Париж".


* * *

“…Именно ощущение музыкальности хранит память о первой встрече с искусством художника.

Эта негромкая мелодичная звучность каждого листа и составляет основное содержание живописи Ларина. Отказываясь от сюжетной занимательности, не стремясь к активной выразительности формы, Ларин сосредоточивает все усилия на стремлении к гармонизации пластического цветового образа. Руководствуясь чувством гармонии, художник апеллирует к соответствующему чувству зрителя, минуя рациональные, литературно-описательные возможности изображения. И чем дальше он продвигается в этом направлении, тем труднее находить слова, способные выразить сложную гамму чувств, то эстетическое сопереживание, которое возникает при встрече с его живописью.

…всей своей работой Юрий Николаевич Ларин стремится к постижению души феномена живописи, к созданию чистой живописи во всех смыслах этого слова.”

Май Митурич,

народный художник РСФСР, лауреат Государственной премии РСФСР, действительный член Академии художеств СССР.


* * *

Юрий Николаевич Ларин родился в Москве в 1936 г. в семье видного государственного деятеля Николая Ивановича Бухарина и Анны Михайловны Лариной. После ареста родителей воспитывался в семье родственников — Бориса Израилевича и Иды Григорьевны Гусман (1938-46). После ареста Б.И. Гусмана (1946) с десятилетнего возраста воспитывался в детском доме под Сталинградом (Волгоград). В возрасте двадцати лет, когда А.М. Ларина вернулась из сталинских лагерей, впервые узнал имя своего отца — Н.И. Бухарина (1956). Окончил Новочеркасский инженерно-мелиоративный институт, работал инженером-гидротехником на строительстве Саратовской ГЭС и в проектных организациях (1958-60). Вместе с матерью А.М. Лариной получил разрешение вернуться в Москву (1960). В 1960 г. начал заниматься в Заочном народном университете искусств им. Н.К. Крупской на факультете рисунка и живописи (педагог А.С. Трофимов). Закончил Московское высшее художественно-промышленное училище (б.Строгановское), учителя — профессор И.В. Ламцов, профессор Г.М. Людвиг, доцент В.Л. Пашковский (1970). Преподает в Московском художественном училище памяти 1905 г. (1970-1986). Член Союза художников СССР (1977).

Юрий Николаевич скончался в Москве 15 сентября 2014 года.

Произведения художника находятся в коллекциях музеев:

Государственный Русский музей. (Санкт-Петербург); Государственная Третьяковская Галерея. (Москва): Музей искусств народов Востока. (Москва); Саратовский государственный музей им. А.Н. Радищева; Историко-архитектурный и художественный музей «Новый Иерусалим». (Истра); Филиал Государственного музея народного искусства Армении. (Дилижан); Объединение художественных музеев и центров эстетического воспитания Удмуртской республики. (Ижевск); Волгоградский музей изобразительных искусств; Восточно-Казахстанский музей искусств; Томский областной художественный музей; Нижнетагильский музей изобразительных искусств; Московский государственный музей Вадима Сидура; Музей им. Андрея Сахарова. (Москва); Государственный литературный музей. (Москва); Коллекция Фонда Генриха Белля. (Берлин).

Статья взята из публикации в журнале «Русское искусство и Париж»

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About