По моему опыту, современная архитектура — это матрица впечатлений, компиляций идей и образов прошлого. Индивидуальность каждого произведения архитектуры теперь зависит от филигранной работы архитектора, как от археолога, тщательно изучающего слои истории проекта. Уникальные пласты информации прошлого используются в современной архитектуре. Это очень тонкая работа и не всегда она выполняется добросовестно и грамотно. К сожалению, с проблемой исчезновения архитектурных памятников и непрофессиональной реконструкцией я столкнулась в проекте на Соловецких островах. Некоторые из них стали просто фантомами в книгах.
Понятие фантомная архитектура я бы охарактеризовала, как образ исчезнувших сооружений, совокупность зданий прошлого, создававших в
Проявление тенденции к сохранению или воспроизведению утраченного архитектурного наследия, т.е. фантомов архитектуры, свидетельствует о том, что человеку необходимы архетипы города, его недвижимые коды и новые инструменты для взаимодействия с ними. Взаимодействие пространственно- архитектурной среды и человека я бы сравнила с жизнью в большой семье, где воспитание выстроено на ценностях, переходящих из поколения в поколение, где, также как и в городе, конфликты и согласованности всегда реализуются новыми способами, ради сохранения памяти о минувшем.
Можно ли сказать, что фантомная архитектура — это бесследно потерянные настоящим вещественные данные прошлого? Нет. Ведь то, что исчезло и не имеет физического тела или материального следа, призраком былого ещё долгое время незримо хранится в пространстве города и людских ощущениях: наследие — некогда ощутимый, материальный фундамент жизни, опыт — актуальный процесс прошлого, и память — как электрический разряд, приводящий в действие механизмы сохранения, накопления и воспроизведение знаний и навыков.
Какие именно модели работы с утраченным мы выберем для формирования своего будущего — открытый вопрос для каждого из нас. В своем проекте музея на Соловках я выбрала стратегию сохранения архитектурно-природного ландшафта монастыря, сформировавшегося задолго до понятия музея; в проекте «Учебных мастерских» города Черняховск — воспитание ремесленников, практикующих навыки старых мастеров на реальных объектах, дошедших до наших времен; в проекте «ШЁПОТ» — создание мест памяти знаковых объектов города.
Я уверена, что архитектура в стадии фантомности, имеет большой шанс повлиять на грядущее, чем может показаться. Образ утраченной архитектуры в настоящем формирует общество, дорожащее своим прошлым, использующее накопленный опыт; воспитывает потребность связать в единую структуру жизнедеятельности разные поколения; помогает черпать вдохновение и знания для генерации нового пространства жизни, с уникальными комбинациями реального с виртуальным.
Считаю, что из всех возможных действенных инструментов для репрезентации фантомной архитектуры «реальным» останется — медиапространство. Данное виртуальное окружение сможет не только транслировать ценность исчезнувшей архитектуры, но выстраивать иллюзорные сцены событий, создавая прочную связь между человеком и наследием, информацией и опытом. Например, в разработке концепции развития прибрежных территорий Москвы-реки наша команда исследовала и использовала данные ресурса «Старая Москва в фотографиях», контент которой формируют жители города, что доказывает потребность и возможность существования утраченной архитектуры.
Медиапространство само по себе является фантомом городского пространства, где в режиме реального времени действующими лицами являются неосуществленные проекты и утраченная архитектура, которую живо обсуждают «агенты» реальных людей.
Таким образом, виртуальность, пропуская и скапливая в себе, позволяет жить ценной информации, хранящейся в прошлом, выстраивая незримый мостик к будущему существованию фантомной архитектуры, которая в свою очередь послужит фундаментом в равной степени как для качественной жизни материального мира, так и для функционирования виртуального.
