Отшумели праздничные фанфары, приуроченные ко дню защитника, дню казака, дню УПА. Настало время вспомнить о празднике, стоящем за всеми этими, пускай и важными, но политически ангажированными поводами. Сразу сделаю оговорку: приведенный ниже текст не претендует на научность. Скорей это своеобразная медитация*, попытка увидеть большее за банальностью популярных интерпретаций. Важно то, что выбранный мною путь равноудален, как от религиозного, так и от критического дискурсов. Мир религии — сложная реальность, в которой дабы что-то понять, и не прослыть слоном в посудной лавке, нужно вести себя крайне осторожно. Важно помнить, что миф, лежащий в основе любой религиозной традиции, не менее реален, чем окружающая нас действительность.
Сегодня целый день думал о месте праздника Покрова в православной традиции. Честно признаюсь, никогда не понимал ни его смысл, ни символизм иконографии данной даты. Напомню тем, кто не знает. В день Покрова православные вспоминают легендарное событие, якобы имевшее место то ли в VI, то ли в VIII, то ли в X веке. В осажденном то ли арабами, то ли аварами, то ли славянами Константинополе жители молились о божественной милости ради спасения от неприятелей. Юродивый Андрей увидел, как во время молений в придворном Влахернском храме под куполом появилась Богородица и покрыла жителей города своим мафорием.**
Данная история — настоящий клубок противоречий, и углубляясь в нее, можно затеряться с концами. Главная загвоздка заключается в том, что в отличие от многих спорных и неоднозначных событий из христианского священного предания, данное чудо достоверно никогда не происходило. Всё дело в том, что источник истории о Покрове — «Житие Андрея Юродивого» — произведение византийской художественной литературы дидактического и, отчасти, профетического характера. В нем выведен характерный для византийской культуры герой — юродивый, сочетающий в себе черты античного философа-киника и ветхозаветного пророка.
История об Андрее была настолько популярной в Византии, что вскоре после написания книги о нем, многие стали верить в историчность его существования. Следует отметить, что вымышленные биографии святых — вполне нормальное для византийской литературы явление. И дело здесь совсем не в том, что ушлые попы пытались забить доверчивым жителям Восточной Римской империи головы. Скорей наоборот, жанр рождался снизу: подобные истории циркулировали в византийской культурной среде в форме анекдотов, и лишь потом кодифицировались в сложные литературные сюжеты. Помимо «Жития Андрея Юродивого» к подобному жанру можно отнести биографии преподобного Иоанна Кущника (бродячий сюжет, тождественный с житием святого Алексея, Человека Божьего), повара Евфросина и преподобной Ирины Хрисоволандской (тоже схожие сюжеты, общий элемент — райские яблочки).
Не менее неоднозначная ситуация и с иконографией праздника. Стандартно художественная композиция икон Покрова разделяется на две плоскости и включает в себя ряд персонажей, отождествляемых с данным праздником. В первую очередь это, конечно же, Богородица, стоящая на облаке над сводом Влахернской церкви. Она изображается в позе Оранты, т.е. молящейся Христу за стоящих внизу людей. Достаточно часто вокруг Девы можно увидеть предстоящих: апостолов, пророков, святых, которые молятся вместе с нею. Самое интересное изображается в нижней плоскости образа переносящей зрителей непосредственно в момент чуда. Именно здесь происходит смешение эпох и персонажей не имеющих, по сути, никакого отношения к данному событию.
Среди молящихся людей отчетливо виден юродивый Андрей, обращенный к своему ученику Епифанию. Он указывает пальцем на чудо, происходящее в верхней плоскости образа. На амвоне диакон произносит ектению, а с противоположной, по отношению к Андрею, стороны видны император и императрица, часто представленные с нимбами, как святые. Почти всегда диакона отождествляют со святым Романом Сладкопевцем, византийским поэтом, жившим в конце V — начале VI века. Императора зачастую называют Львом Философом, правившим в начале X столетия. С императрицей ситуация ещё сложнее, т.к. Лев был женат четыре раза (последний брак церковь так и не признала), какая из жен изображается рядом с басилевсом, до конца не ясно.
Согласно житию юродивого, он действительно жил во времена императора Льва, однако, не Льва VI Философа, а Льва I Маркелла, правившего в V веке. Роман прибыл в Константинополь в царствование императора Анастасия (491-й год), а одна из жен Льва VI, Феофано, действительно была канонизирована. Стоит отметить, что сам Лев, не смотря на почти исключительный авторитет, так канонизирован и не был. Помешала скандальная история с четырьмя браками. Так или иначе, но, похоже, что перед нами классический пример синкретизма, в котором важны герои и обстоятельства, а время и место уходят на второй план. Для того, что бы понять природу подобного явления, следует уделить внимание истории появления праздника Покрова в православном календаре.
Здесь возникает не вполне однозначный нюанс: дело в том, что Покров — праздник характерный исключительно для восточнославянского христианства, и не празднующийся греческими и восточными поместными церквями. Звучит абсурдно, но это факт: греки, главные фигуранты истории с чудом во Влахернской церкви, указанное событие никак не отмечают. Ситуация объясняется тем, что Покров стали праздновать на Руси приблизительно в XII веке. Тогдашние восточные славяне были, по словам церковного историка Карташова, настоящими «младенцами в вере», и очень хотели придумать свой собственный праздник, не такой, как есть у греков. Тут-то им и подвернулся под руку сюжет из «Жития Андрея Юродивого», бывшего очень популярной книгой в образованных кругах Киевской Руси.
На лицо пример интересного феномена, на который хотелось бы особенно обратить внимание. Мне кажется, что важнейшую роль в процессе формирования символики праздника сыграл как раз фактор религиозной незрелости, доверчивости, желания воплотить сказку в жизнь, характерные для восточнославянской ментальности. Этот же момент объясняет и всю эклектику покровской иконографии. Желание приобретения непосредственного заступничества Богородицы привело наших предков к созданию интересного, но очень противоречивого религиозного конструкта, коим стал праздник Покрова. По сути, перед нами процесс формирования мифа, в котором с детской непосредственностью смешиваются обстоятельства и персонажи. Отследив механизм его формирования мы можем наглядно лицезреть феномен возникновения целого культа.
Для трезвости понимания данного явления важно отбросить оценочность. Здесь важно другое: сформировав в своем религиозном сознании идею о заступничестве Девы Марии в трудные минуты, наши предки построили собственную, отличную от греческой, религиозную идентичность, положенную в дальнейшем в основу как украинской, так и в целом восточноевропейской православной традиции. Именно этим можно объяснить ту непосредственную любовь, которой восточные славяне окружили праздник Покрова Богородицы.
*Медитация как размышление, углубленное изучение, рефлексия.
**Женская накидка. Иногда по непонятной причине пишут «омофором», что исключается. Последний — часть облачения архиерея и не может носиться женщиной, ввиду чего не относится к иконографии Девы Марии.
