О существовании этого, видно, популярного блогера я узнал случайно. От старого приятеля за кружкой пива. Разумеется, мы говорили за жизнь, ее серости и беспросветности. И тут приятель меня ошарашил! Потерпи до лета, будет революция. Откуда такая весть, спросил я. В ответ — читай Кунгурова… Вот так мне и надо, подумал я. В народ не хожу и, похоже, я пропустил что-то важное. Коль революция уже бродит в умах. Вернувшись домой, я стал искать посты этого пророка. Прочитал все с заголовком «Почему революция в России неизбежна» и еще парочку близких по теме. Что же осталось в осадке…

Задачу любой революции Кунгурова видит исключительно в преодолении технической и технологической отсталости страны. Так, технологическое отставание России от Европы и даже Японии привело к революции снизу в 1917 году. Перед этим маленькая и бедная Япония, совершив индустриальный переход за 30 лет, в пух и прах разгромила Российскую империю в 1905 году. Хотя, у России на индустриализацию было не 30, а почти 100 лет спокойствия после изгнания Наполеона. Но она не проводила реформы — и получила бомбы, террористов и революцию. В результате сменился политический строй, власть захватили большевики.

Но СССР через 70 лет наступил на те же грабли, что и царская Россия, считает блогер. Советский строй нуждался в модернизации, причем модернизации революционного характера. Ее не провели. Что привело к революции сверху в 1991 году. Вторая революция в России также кардинально изменила строй. Правда, Кунгуров тут же поправляется, что ее у нас никто не называет революцией, но это исключительно от стеснения.

Сам он эту революцию судит строго. Дескать, стоящую перед ней задачу та не выполнила. Значит, она не завершена и НЕИЗБЕЖНО будет сметена другой революцией. И постсоветская элита наступила на те же грабли, что царская Россия и СССР. На дворе постиндустриальная экономика, а мы застряли в индустриальной. Экономический базис, доставшийся РФ от СССР, принципиально не улучшился, а только деградировал. Да, пока еще РФ запускает космические корабли и строит АЭС. Но весь наш атомный, авиационно-космический и военный хайтек — наследие совка, которое не модернизировалось. Поэтому успешных пусков космических кораблей все меньше Доля локализации в производстве тех же атомных реакторов стремительно падает. Фактически Росатом уже не в состоянии производить реакторы без иностранных партнеров, и процесс технологической деградации не останавливается. Чтобы понять, к каким последствиям приводит такая ситуация, Кунгуров сравнил деятельность гиганта постиндустриализма и нашего индустриального гиганта. Так, 459 тысяч сотрудников «Газпрома» обеспечили компании в 2014 году чистую прибыль в размере $3,5 млрд., а 80 тысяч программистов, дизайнеров и клерков Apple сделали своим владельцам $39,5 млрд. чистой прибыли. Постиндустриализм — это не исчезновение индустрии, постиндустриальный уклад экономики — это когда основная часть прибавочной стоимости создается мозгами, а не отбойным молотком в шахте.

Далее аналитик иронически замечает. Вроде бы, к власти пришли не Швондеры, а гайдаро-чубайсы — интеллектуальная элита! Классные менеджеры! Но регресс наблюдался и в сфере управления — количество чиновников выросло по сравнению с совком. У каждого у них на столе компьютер, а качество управления упало ниже плинтуса. Советская система управления показала свою эффективность в жесточайших условиях военного времени. А нынешняя бюрократия впадает в полный ступор при малейшем отклонении от привычных условий.

Ускоряет процесс технологической деградации и коррупция. Во времена путинской стабильности и нефтегазовой халявы, длившейся более 10 лет, наши «государственные» нефтегазовые монстры нахватали кредитов на десятки миллиардов долларов. Если вы думаете, что они пошли на инвестиции и обновление основных фондов, то ошибаетесь. После нехитрых комбинаций эти деньги ушли обратно на Запад и материализовались в виде дворцов и яхт новой феодальной знати. И как раз сейчас эти долги надо отдавать. А тут мировые цены на энергоносители резко упали. Приходится наращивать экспорт той же нефти за бесценок, насиловать истощенные месторождения, чтобы расплатиться с европейскими банкирами. А те на всякий случай решили еще и отлучить РФ за «крымнаш» от кредитной сиськи. Увы, для индустриальной рентной экономики падение мировых цен на нефть — приговор.

Итак, если в начале прошлого века большевикам понадобилось 12 лет, чтобы перейти от захвата власти к решению главной задачи революции — индустриализации, то наша новая власть уже вдвое больше времени расслабляется, ничего не делая. А ведь им не пришлось три года воевать с белыми, давить восстания и отбиваться от интервентов. Антанта не воевала с новой Россией, не душила в тисках блокады, а заваливала ее кредитами и инвестициями. И Кунгуров делает вывод: страна подыхает. «Вылечить» ее никакими реформами уже невозможно. В конце XIX века альтернатива была такой: индустриализация или смерть. Сейчас альтернатива: постиндустриализация или смерть. А не проводили реформы — получите бомбы, террористов и революцию.

Но созрела ли в стане революционная ситуация? Ведь мой приятель говорил, что революция случится уже этим летом.

Блогер отмечает, что большинство уверенно заявляют, что революционной ситуации в РФ нет — верхи еще ого-го как могут, а низы страстно желают им быть ого-го. То есть революции никто не хочет. И сам он признает. Да, признаков революционной ситуации в РФ сегодня нет. Но кто хотел революцию в 1917 году? Да никто! Рабочие хотели 8-часовой рабочий день и хорошую зарплату. Солдаты хотели дембель, водку, гармошку и баб. Крестьяне хотели земли и доброго урожая. Обыватель хотел спокойной жизни. Список можно продолжать до бесконечности. Но в нем не будет никого, кто бы хотел революцию. Революция 1917 года произошла, когда ее никто не ждал, никто не хотел и не осознавал ее необходимости. Революция — это явление высшего порядка, она не зависит от чьего-то желания или нежелания. Нынешняя стадия по-научному называется «вызревание революционной ситуации», это латентная, то есть скрытая фаза любой революции. Поэтому революционная ситуация неизбежна по мере накопления противоречий. Во что она выльется? Поживем — увидим. Правда, о сроках революции Кунгуров далее поправляется. Вся история человечества свидетельствует, что революцию принципиально невозможно спрогнозировать.

Получается, о сроках начала революции летом мой приятель, ссылаясь на блогера, что-то напутал. Видно, пивко ударило в фантазию… С революционной ситуаций, причинами и сроками революции мы разобрались. Осталось выяснить какой будет революция, какая будет у нее идеология?

Многие свято уверены в том, считает Кунгуров, что революция происходит только тогда, когда массы проникнутся некоей идеей, а ужо тоды… Кто там сказал, что для революции нужна новая идеология, которой нет? Что за бред вы несете? В 1917 году, когда генералы уламывали Николашу отречься от престола, они какую такую «новую идеологию» имели в виду? Новая идеология — следствие революционных изменений, но не причина.

Что ж, понятно, когда идеологии нет, точно не предскажешь — какой будет третья революция в России — националистической (фашистской), социалистической (социализирующей), буржуазно-демократической, консервативной, либеральной? Однако, на вопрос, а красный флаг над Кремлем — возможно ли такое вновь? Блогер заминается: «Я вовсе не уверен в том, что через пару-тройку лет ликующая толпа сломает ворота Боровицкой башни Кремля и какой-нибудь лихой братишка, олицетворяющий народ, сухо щелкнув затвором автомата Калашникова, попросит «временных» удалиться с исторической сцены». Дескать, глупо считать такую революцию неизбежной лишь потому, что Карл Маркс что-то там предначертал полтора века назад.

Но для исследования возможности революции важно так же знать, какие партии, силы будут ее делать? Есть ли революционеры, революционный класс, вожди? Что говорит народ?

Посмотрим, предлагает Кунгуров, есть ли в сегодняшней России, если не партии, то хотя бы политические течения, выступающие за революционное преобразование общества? В царской России они существовали, потому что революционная ситуация там начала постепенно складываться уже с конца 50-х годов XIX столетия. Сегодня в РФ, повторюсь, революционной ситуации нет, в массах настроения, скорее контрреволюционны. Поэтому возникновение революционной партии противоречит законам социальной механики. Политических революционных организаций тоже нет. Всякая попытка объявить о создании такой организации превращается в цирк.

А вот революционеры, осознающие, что только революция дает шанс выживания России — есть, уверен блогер. Даже революционный класс теоретически должен быть. Раз есть господствующий класс (бюрократия), то должны быть и угнетаемые. Широкие народные массы к ним он не относит, ниже узнаем почему. Кто действительно страдает от произвола господ, так это так называемый средний класс, мелкая буржуазия и крупный капитал, имевший глупость связать себя с реальным производством. Да, именно этих людей душит коррупция, их давят тупыми законами, их убивает курс правящего режима. Но в РФ средний класс слишком слаб и раздроблен, а крупная буржуазия патологически труслива и априори готова к любому предательству общего дела ради частной выгоды.

Далее Кунгуров отмечает, у ватников есть просто железный аргумент против возможности сегодня революции в РФ: дескать, нет лидеров. Эх, дебилы! А кто был лидером революции в феврале 17-го? Никто!!! Во главе политических процессов были люди, желающие погасить революцию. Это были по сути контрреволюционеры. Да, именно поэтому революция и смела их всех без остатка! В лучшем случае — в эмиграцию. Многие наивно полагают, что революцию делают вожди. Мол, сначала появляются лидеры, они создают революционные партии — те начинают «будить народ», «раскачивать лодку», создают революционную ситуацию и в результате происходит революция. Нет, последовательность обратная.

Настало время поговорить о широких народных массах. Они, у блогера, по факту являются не угнетаемым большинством, а «миноритарным акционером» распильно-сырьевого режима. Принципиальных противоречий между народом и оффшорной элиткой нет. Поэтому народ не проявляет свою субъектность, то есть не проявляет свою политическую волю напрямую или хотя бы опосредованно через структуры гражданского общества. Назовите за последние пару десятилетий хоть один случай, когда бы наш народ проявил себя, как субъект, а не как овощ. В противовес Кунгуров приводит народ Бразилии. Помните, ее парламент отстранил от власти президента Дилму Русеф. Почему это произошло? Верный ответ только один: бразильский народ проявил себя, как субъект. Миллионы бразильцев вышли на улицу и сказали «Дилма, пошла вон!». Это были несанкционированные протесты, ни одна из политических партий в Бразилии не имела отношения к их организации. На улицы стихийно вывалил именно кипящий гневом НАРОД. И его воля привела к свержению режима Русеф. А чем, собственно, она провинилась перед бразильским народом? Причина в том, что правящий режим довел страну до экономического кризиса. Но в Бразилии народ проявил свою политическую волю, не дожидаясь, пока обанкротившиеся правители опустят его в клоаку. Народ восстал и прогнал президента. А что стало поводом (не путать с причиной) для массовых протестов в Бразилии? Коррумпированность власти. При этом Русеф обвиняли даже не напрямую в коррупции, а лишь в непротивлении ей. Но даже это в глазах бразильского народа сделало главу государства нелигитимным. А как русский народ отреагировал на многочисленные коррупционные скандалы в стране? Молчал.

Тут я не удержусь для небольшого замечания. Свои выводы блогер делает на фоне действительно молчащего русского народа. Но, говоря о протесте бразильского народа, он, я думаю, намеренно в этом месте не вспомнил об украинском народе. Что тот получил, когда с кондачка взревел, что уже изнемог от коррупции Януковича и вышел на Майдан?

Но далее нас ждет неожиданный поворот. Партий нет, вождей нет, революционный класс слаб, народ молчит. Так кто же будет делать революцию?

Как отмечает блогер, многие с ним соглашаются: да, революция, необходима. Но не понимают, кто ее будет делать — народ, дескать, сгнил, обленился и деградировал. В контрдовод он им говорит, именно поэтому революция и необходима. И будут делать ее гнилые, обленившиеся и деградировавшие люди, если коллективный разум возобладает над их ленью и гнилью. Ну, или они просто вымрут, как динозавры. Смысла (идеи) в этом овощном состоянии нет ни малейшего. Хочет народ революцию или не хочет — ему все равно придется что-то делать, чтоб решить хотя бы свои личные бытовые проблемы. А когда миллионы людей начнут «что-то делать» режим падет так же внезапно, как и монархия сто лет назад. И пох, какой у президента рейтинг, да хоть 146%! Перед революцией рейтинг свергаемого диктатора всегда высок. Разве простой народ ненавидел царя-батюшку? Нет, ненавидели губернаторов-беспредельщиков, войну, голод и холод, безденежье. Тогда про царя даже и думать некогда было.

Короче, революцию в России будет делать все–таки тупая, агрессивная от голода вата. Кунгуров даже приводит тут многозначительную картинку (она в начале текста).

Окончательный его диагноз: революция в РФ в скором времени неизбежна. Так пусть сильнее грянет буря!… А идеология, вожди и силы революции возникнут по ее ходу.

Теперь читатель ждет Сашины ехидные «Гы-гы» или крутую контраналитику. Но я не Жванецкий и не Кудрин. Так совпало, что когда Кунгуров писал свои посты, я писал о том же пьесу. Невольно между нами, несмотря на разные жанры текстов, возникла острая заочная полемика.

УБИТЬ ЦЕЗАРЯ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ВЕКТОР, командир организации «БРУТ».

ГЮРЗА,

МОНАХ,

БОТАН,

ХАКЕР, ее бойцы.

СПЕЦ, бывший спецназовец ГРУ,

ДЕД, родственник Вектора по материнской линии.

ШЕСТАЯ, телохранительница.

ЖБАН, друг Спеца.

МАРК БРУТ,

СЕРВИЛИЯ, его мать,

ПОРЦИЯ, его жена.

КАССИЙ,

ЦИМБЕР, заговорщики убийства Цезаря.

ЦЕЗАРЬ.

ВОЛУМНИЙ,

СТРАТОН, друзья Брута.

НЕЧАЕВ.

ЖЕЛЯБОВ.

СТРАЖНИК.

МАЙОР,

КАПИТАН, полицейские.

ПРОЛОГ

Подвал московского дома. В нем разместился штаб молодежной революционной организации. На задней стене помещения стилизованный портрет Че Гевары в военном берете с ярко-красной звездой. Под ним длинный стол. С двух его сторон сидят бойцы. Кресло командира пусто. Бойцов в ожидании командира уткнулись в свои смартфоны. Один лишь Монах сидит без смартфона в руках. А единственный в черном берете с красной звездой Ботан вдруг начинает напевать.

БОТАН. Опять по пятницам пойдут свидания

И слезы горькие моей родни.

Опять по пятницам…

ГЮРЗА. Бойцы, слыхали? Ботан поет, словно заправский арестант. Что, Ботан, в мыслях уже обжил свои нары?

БОТАН. Окстись, Гюрза! Какие нары? Не собираюсь я там чалиться. Просто на экране моего смартфона всплыла напоминалка. Сегодня пятница. А у меня дурная привычка в этот день напевать куплет из этой пес… (Но досказать не успевает, в подвал спускается Спец. Все бойцы дружно встают.)

СПЕЦ. Сабур, бойцы! (Замечает, что при его появлении Монах крестится.) Бойцы, вы замечали? Наш монах-расстрига, когда я вхожу в подвал, всегда крестится. Будто явился антихрист.

БОТАН (хохоча). Монах, ты такой наивный? Здесь, в подвале, все антихристы. Мы же революционеры. Значит, ад нам обеспечен. Ведь бросил же Данте первого революционера-террориста Брута в пасть Люциферу. Да еще рядышком с Иудой.

ГЮРЗА. Ботан, ты заливаешь. Как мог Данте приравнять Брута с Иудой? Почему? Брут ведь боролся за свободу в Риме.

БОТАН. Гюрза, и ты не читала «Божественную комедию».

ГЮРЗА. Я начинала. Но быстро бросила: нудная книжка.

БОТАН. Значит, ты не дошла до главного. До дна ада. Там в трех пастях Люцифера казнятся те, чей грех ужаснее всех. Предатели величества божеского — Иуда и величества кесаревского — Брут и Кассий. Так что гореть и тебе, Монах, в аду.

МОНАХ. Я не боюсь ада. Я монах-воин.

ГЮРЗА. Ну, жесть! Стращать революционеров адом. Такое художество как-то неприлично для поэта.

БОТАН. А малевать революционеров бесами прилично? Хотя, в молодости Достоевский был петрашевцем, революционером.

ВЕКТОР. И не отрекся же, когда его вывели на Семеновский плац… когда загремела предсмертная барабанная дробь… даже когда душа должна была вот-вот вылететь из тела… Но в этот последнее мгновение царь заменил ему смертную казнь. Эта божья и монаршья милость раскрыла, как почудилось Федору, ему глаза. Видеть бесов в своих бывших товарищах… Хотя, и отставной инженер-поручик, может, в Риме был бы Брут.

БОТАН. Ну уж нет! Вектор. Кто родился Брутом, тот всюду Брут.

ХАКЕР. Брут — он и в Африке.

БОТАН. Верно, Хакер.

ЖБАН. Ботаники, кончай гнать пургу. Уши стынут.

СПЕЦ. Жбан прав. Все, все завязывают флудить. К делу. Обсудим новое задание.

БОТАН. Спец, я надеюсь, цель, наконец-то, достойна потомков Че Гевары?

СПЕЦ. Вряд ли. Зато стоит пятьдесят тысяч баксов.

ЖБАН. Конкретно!… (Спец извлекает из своей сумки конверт. Вытаскивает из него, фотографии, досье и инструкции по цели. Кладет те на стол. Все склоняются над столом.)

БОТАН (с досадой). Спец, либерасты с телеэкранов стебаются над импотенцией революционных организаций. А ты опять подсовываешь нам цель — бандита. С меня хватит! Я ухожу.

СПЕЦ. Ботан, стой! Без тебя нам сейчас никак. Это задание как раз для биохимика. Клиент заточился в своей усадьбе. Обложился охраной — не подобраться. Есть лишь одна зацепка, его привычка горца. Объект по утрам гуляет по усадьбе босиком по росе газонов. Ботан, тебе надо только похимичить с этой росой…

БОТАН. С меня хватит. Надоело быть санитаром. Чистить капитал от криминала, а не бороться с его эксплуатацией. (Часть бойцов поддерживают его: «Давай борьбу с капиталом!» Другая часть Спеца: «Давай бабки!».)

СПЕЦ (перекрикивая всех). Чё, давайте порамсуем?… (Все замолкают. После недолгого размышления. В сторону.) Как нарошно: сегодня последняя пятница месяца. (К бойцам.) Ваша взяла. Обещаю, завтра у вас будут чегеваровские цели. (Отводит в сторону Вектора. О чем-то с ним тихо переговаривает. Возвращаются к бойцам.) Товарищи, на сегодня сбор закончен. Все свободны. (Бойцы расходятся. Вслед.) Вектор, не забудь, вечером встречаемся. И захвати куртку, ночи сейчас прохладные.

ВЕКТОР. Не забуду. Захвачу. (Выходит из подвала.)

Спец один. Собирает со стола листки инструкции, досье и фотографии по заказанному объекту. Затем после короткого раздумья рвет их и бросает в мусорную корзину.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

НА КРЫШЕ

дома, ночью. Появляются Спец и Вектор. Уходят на правый край крыши. Пристраиваются возле ее бордюра. Оба, не снимая перчаток, расчехляют снайперские винтовки Драгунова, собирают их к стрельбе. Затем Вектор прислоняется к бордюру крыши. Осматривает через оптический прицел винтовки дом впереди.

СПЕЦ. Сообразил. Правильно вычислил: последний ряд балконов дома напротив. Наши цели появятся на втором балконе сверху.

ВЕКТОР. Отсюда с крыши до балкона не близко. Да еще стрелять снизу вверх. Позиция неудобная.

СПЕЦ. Верно, задачка у нас непростая. Ночью вообще стрелять сложно. Поэтому я позвал тебя. Здесь нужны лучшие стрелки. Во вторых, когда появятся цели точно неизвестно. Временной разброс: от полуночи до раннего утра. Как фишка ляжет.

ВЕКТОР. Ясно.

Пауза.

СПЕЦ. Вектор, ответь-ка. С чего бы это? Ведь у нас был один учитель по стрельбе. Но ты кладешь пули в мишень точнее меня. Будто ты, а не я бывал в горячих точках Кавказа.

ВЕКТОР. Не зря же мой дед начал учить меня стрелять со школы.

СПЕЦ. А я так догоняю. Гуру по-родственному поделился с тобой какими-то особыми секретами мастерства снайпера. Дед твой все–таки бывший афганец. Много чего знает.

ВЕКТОР. Если такое и было, то на мышечном уровне. На словах дед повторял мне только одно. Если ты во сне никогда не целишься, то меняй винтовку на биллиардный кий…

СПЕЦ. …может, вправду, собака зарыта в снах? Про них мне твой дед умолчал.

ВЕКТОР. Еще я математик, Спец. Но это тоже заслуга деда. Он всегда мне говорил, что я должен закончить мехмат МГУ.

СПЕЦ. Видать, такого стрелка мне сам бог послал. Сегодня у нас знатная стрельба.

ВЕКТОР. Кстати, Спец, ты обещал, что на крыше расскажешь мне про наши цели. Кто эти господа? Про них ты лишь сказал, что хватит им коптить московский небосклон.

СПЕЦ. Это два полицейских оборотня. Полковник и его зам. Это они держат нашу организацию на коротком поводке. Как говорится, крышуют… А на всех нас для подстраховки они завели уголовные дела. И в любую минуту могут повязать всю нашу организацию. Закатать каждого по полной, на много, много лет за колючку. Улик против нас у них полный сейф…

ВЕКТОР. Так ты решил сыграть на опережение? Не дать им нас всех повязать.

СПЕЦ. Да нет, пока они нас не тронут. Мы им нужны. Мы же выполняем их заказы. Они в свою очередь — своих главных заказчиков. От вышестоящих по службе за спасибо, от коммерсантов, бандюков — за зеленые. Кто конкретно их заказчики? Увы, полковник никогда мне их не раскрывал.

ВЕКТОР. Ужель ты держишь слово, данное Ботану? Освобождаешь нашу организацию от рабства полковника. Чтобы завтра заняться чегеваровскими целями.

СПЕЦ. Нет, это ты освобождаешь организацию от рабства полковника. Это ты Брут. А я по жизни не мятежник. Я живу в согласии с нашим миром. Я еще в школе изжил свое чувство вины за его дисгармонию. И всегда освобождался от лишних чувств. Да и, вообще, ощущать себя виновным за проступки других, по-моему, глупо. Неправильный житейский подход. Ложь, маразм и убогость нашего бытия меня вполне устраивает.

ВЕКТОР. Какого же… ты приперся ночью на эту крышу со снайперской винтовкой?

СПЕЦ. Тут другое, Вектор. Тут личная месть. Ладно, я расскажу тебе свою историю. Время у нас есть. Началась она с убийства моего отца. Он был полицейским. Я тогда был в командировке в горячей точке. Убийц не нашли, дело быстро замяли. И запустили версию, что мой отец был оборотнем… Я, конечно, в этот бред не поверил. Но со службы уволился. С таким пятном в ГРУ служить западло. И запил горькую. А в пьяном бреду в кругу бывших сослуживцев кричал, что найду убийц моего отца. Прикончу всех!… Через какое-то время ко мне на квартиру заехал полковник, которого мы поджидаем сейчас на балконе. И отчитал меня за пьянство якобы на правах старого друга моего отца. Тогда он занял место в кабинете моего отца и получил полковника. Он взял с меня слово, что я брошу пить и устроюсь на работу. Но охранником я проработал недолго, вновь сорвался. Запил. Снова кричал, что достану убийц отца. Понятно, с такой послужной историей на работу мне было уже никогда не устроиться. Оставалось только бомжевать. Тогда-то полковник и предложил мне создать бригаду киллеров. А для прикрытия именовать ее подпольной революционной в кавычках организацией. Дескать, власти считают организации с левым окрасом на сегодня самыми безобидными. А значит, серьезно никого не заинтересуют. Однако в разговоре с полковником я невольно почувствовал другое. Что он хочет замазать меня криминалом. И главное, держать меня постоянно у себя на виду. Меня это насторожило. Возникло ощущение, что он или замешан в убийстве моего отца, или знает, кто его убил. Я решил проверить свои подозрения и согласился возглавить нашу организацию. Я окончательно протрезвел, начал собственное расследование. Чувство меня не обмануло. Я выяснил, что это мой отец заподозрил в своем заме и якобы друге оборотня. Начал собирать доказательства. Тот испугался разоблачения и устранил его. Вот почему я здесь, напротив балкона этого полковника. Ждать часа расплаты мне осталось недолго. Короче, я беру на себя полковника, а ты — зама. (Не снимая перчатки, массажирует пальцы рук.) За балконом будем следить по очереди. Ты первый. (Вектор снова через окуляр прицела наблюдает за балконом. Спец присаживается рядом спиной к бордюру крыши.)

Пауза.

ВЕКТОР. Спец, а почему ты уверен, что полковник и его зам сейчас там, в квартире? И они обязательно выйдут на балкон.

СПЕЦ. Все просто, Вектор. Каждую последнюю пятницу месяца он с замом всегда приезжает в эту конспиративную квартиру. Подбивать и делить нахапанные бабки. А после дележа они станут пить, чтобы утопить в водке и пиве свои накопившиеся за месяц стрессы и страхи. Все под богом ходим, у всех свои страхи. Затем они выйдут на балкон покурить. Тут и начнется наша работа.

Пауза

ВЕКТОР. Зам вышел!

СПЕЦ. Что-то рановато они сегодня выходят курить. Видно, бырыш ныне не густ. Иль торопятся в ад… (Тоже берет в руки Драгунова.)

ВЕКТОР. Зам закурил. Но он вышел один.

СПЕЦ. Спокойно, ждем второго.

ВЕКТОР (нервно). …зам заканчивает курить, а полковника все нет.

СПЕЦ. Видно, тот перебрал водяры и заснул на стуле. Или застрял в сортире. Вали зама. Работай! (Вектор прицеливается, стреляет.) Молодец! подполковник готов. А вот и второй явился, не запылился. (Прицеливается.) Работаю с ним, пока он рот разинул перед трупом напарника. (Стреляет.) Есть! Завалил полковника. Вектор, быстро сматываемся отсюда! Винтовки бросаем на крыше. Они чистые.

В ПОДВАЛЕ

По ступенькам спускаются Вектор и Спец. Вектор проходит вперед и садится в кресло.

СПЕЦ. О, ты уже сел на мое место, командира. Не спешишь? Я еще тут. (На попытку Вектора освободить кресло.) Сиди, сиди. Я тебя понимаю. После киллерского адреналина сядешь даже на чью-то голову. И не заметишь. Хотя, ты правильно сел — это уже твое место. Да, теперь ты будешь командиром в этом подвале. Я ухожу из организации. Она мне больше не нужна. Убийцам моего отца я отомстил. Теперь займусь личным бытом. Главное, чтобы на меня никто не пер.

ВЕКТОР. Переть на такой шкаф… себе дороже. Ужель есть смельчаки потерять здоровье?

СПЕЦ. Сам удивляюсь их числу… А тебе желаю, побыстрее отвязаться от ментовской крыши.

ВЕКТОР. Мы же убрали полковника и его зама.

СПЕЦ. Но остались их подельники. Они такую жилу зеленых, как твоя организация, так просто не бросят. Но хватит разводить фальсафу. Мне пора собираться. (Берет со стола свою сумку, подходит к сейфу. Открывает его.) Теперь этот сейф будет твоим. Но пустым. Извини, Вектор, но нашу кассу я заберу. (Забирает из сейфа деньги, кладет их в сумку.)

ВЕКТОР. Спец, верни деньги в сейф! (Вскакивает с кресла.) Наши бойцы не простят тебе грабеж партийной кассы.

СПЕЦ. Спокойно, Вектор. (Извлекает из наплечной кобуры, спрятанной под курткой, пистолет Макаров.) Видишь, всегда находятся смельчаки переть на шкаф… Вектор, ты пойми меня правильно. Да, оперативники и следаки обнаружат сегодня в квартире полковника кучу бабок. Решат, что в квартире трупы оборотней. Была криминальная разборка. Но подельники полковника сразу поймут, что версия следователей туфта. Со временем свяжут убийство полковника с убийством моего отца. Выйдут на меня. Но я буду далеко и под другим именем. Деньги мне понадобятся на конспирацию. Причем на глубокую. Возможно, с пластической операцией. Все эти примочки стоят кучу бабла. Кажется, и в твоих интересах, чтобы подельники полковника меня не нашли. Ведь ты завалил его зама. Так и объяснишь своим бойцам. (Видит в сейфе початую бутылку с коньком. Убирает пистолет в кобуру. Достает бутылку.) О, мы с тобой еще выпьем на посошок. (Вытаскивает из тумбочки два бокала. Ставит их на стол. Разливает в них коньяк по самые края. Передает один бокал Вектору, второй поднимает сам. Вектор тоже поднимает бокал.) Ну, за твою удачу! (Пьют.) Я смотрю, дед тебя и пить научил. Ужель тоже можешь, как он? Вроде, пил со всеми, а тверезый. И так, сколько бы компания не разливала.

ВЕКТОР. Могу. Натренирован.

СПЕЦ. Эх, мне бы иметь такого деда, давно бы уже полковником ГРУ ходил… Но я сдержал свое слово, данное твоему деду. Огневую практику ты у меня прошел. Ну, прощай… Стоп! Чуть не забыл тебе сказать. В организации есть еще ментовский крот. Полковник по пьяни проговорился мне о нем. Но имя его так и не назвал. Лови крота. Для серьезных революционных дел опасно иметь его за спиной… Теперь, кажись, все. Прощай… надо же чуть не сказал Брут.

ВЕКТОР. Ну какой я Брут.

СПЕЦ. Ладно, прощай, Вектор.

ВЕКТОР. Прощай, Спец. (Спец окончательно уходит. Вектор снова садится в кресло. Устало зевает.) Видно, коньяк перешиб мой адреналин с крыши. Разморил. Спать хочу, что сил нет. (Смотрит на наручные часы.) Пойти домой? Уже нет смысла. Скоро здесь соберутся бойцы. Подремлю-ка я пару часиков в кресле. Бойцы придут, разбудят. (Закрывает глаза. Быстро засыпает.)

СОН ПЕРВЫЙ

Сон неожиданно переносит его в античный Рим, дом Марка Брута. Тот в белой тунике решительно идет по залу к выходу. Но у порога Марк задерживается.

МАРК. За этим порогом — Рим, гниющий от тирании, коррупции и бесчестия. Страшно выходить. Но отступать поздно. Заканчиваются Мартовские иды. Завтра тиран пустится на Восток за лаврами Александра. А бежать вслед за его носилками будет нелепо. Цезарь итак потешается надо мной. Дескать, Брут славный малый подождет, пока я сам умру… Да, Цезарь, было время, когда я был для тебя славным малым. Я даже мечтал вместе с тобой утвердить в Риме Добро! Так ты покорил меня своим великодушием после победы под Фарсалом над Помпеем. Ты бросил в огонь все компрометирующие его бумаги. Не читая. Такой Цезарь не может быть дурным — ликовал я. Как же тогда хохотал надо мной Цицерон. Ты, Марк, веришь, что Цезарь добровольно откажется от императорской тоги… Да это же курам на смех! Или ты, Марк, наивен до умопомрачения, или лжец… И ты, Цезарь, словно подтверждая его смех, надел на себя пурпурную тогу. А вскоре и вовсе потребовал от сынов Волчицы признать твое божественное происхождение. Почитать под именем Юпитера Юлия. Даже тиран царь Тарквиний Гордый не смел, считать себя богом. Жалкий Рим!… Хотя, ты, Цезарь, прав. Я действительно славный малый. Во всем Риме ты не найдешь человека с такими предками, как у меня. Я прямой потомок Луция Юния Брута. О, как тебе, наверное, икается, когда ты вспоминаешь его имя. Это он сверг тирана Тарквиния Гордого и установил в Риме республику. А теперь, Цезарь, подумай. Может ли потомок Юния стать славным, а точнее слабым малым? Когда он, наконец, прозрел. Что тирана не уговорить, его можно только уничтожить. И я всажу свой кинжал тебе в сердце. Верну свободу Риму. Смерть или свобода! Вперед, Марк. (Появляется Сервилия.)

СЕРВИЛИЯ. Стой, Марк! Ты куда это направился?

МАРК. Ты же знаешь, мама. На заседание сената, в портик Помпея.

СЕРВИЛИЯ. Но зачем ты прячешь под складками тоги кинжал? Да еще такой, какие носят легионеры. Его легче скрыть, чем меч.

МАРК. О, мама, сыск у тебя в доме налажен отменно. Ничего от тебя не утаишь.

СЕРВИЛИЯ. Не шути со мной, Марк. Я знаю, что ты задумал.

МАРК. Вряд ли. Сыск в моей голове даже тебе не удастся наладить.

СЕРВИЛИЯ. Хорошо, я не знаю, но я догадываюсь, что ты замыслил. Но ведь это Цезарь доверил тебе должность городского претора. И намекнул, что в будущем ты можешь рассчитывать на должность консула.

МАРК. Брать должность из его рук, как подачку… Я огорчу тебя, мама. Нет такого выгодного рабства, ради которого я свернул бы с дороги свободы. Извини, меня зовут.

СЕРВИЛИЯ. Кто тебя зовет? Я никого не слышу.

МАРК. Меня зовут сыны Волчицы.

: СЕРВИЛИЯ. Марк, не смеши. Как сыны Волчицы могут тебя звать? Они от страха перед властью Цезаря все язык проглотили.

МАРК. Когда опасно говорить слова вслух, можно написать записку. Много записок. Я постоянно нахожу их в своем кабинете. Проглядел твой сыск. Вот утром под стулом я нашел такую (показывает ее матери, затем читает). Ты спишь, Марк, а Рим уже примеряет цепи. А под столом другую — Иль, ты не из породы истинных Брутов? Ужель твой сыск не донес тебе. Какие надписи стали появляться в Капитолии на пьедестале статуи моего предка Луция Юния Брута. Там каждое утро пишут — Вернись, консул! Нам тоже нужен Брут! Да ниспошлют нам небеса нового Брута! Или вон видишь, сейчас подбросили мне еще одну записку под дверь. (Опускается, поднимает ее, читает.) Марк, проснись, вставай, восстань! Рази, спасай Рим! Слышишь, мать, как все меня зовут. И тебе не остановить меня. Сегодня Рим снова увидит тираноборца Брута.

СЕРВИЛИЯ (невольно). Но ты не Брут!… Конечно, ты Марк, Но не Брут.

МАРК. Я не Брут? Ты отказываешь мне в его смелости, воле и силе?

СЕРВИЛИЯ. Ты сын Цезаря.

МАРК. Ты шутишь, мать? Или лжешь?

СЕРВИЛИЯ. Мне ль, твоей матери не знать, чей ты сын. И голос священной природы остановит тебя перед убийством отца. (Марк в смятении. Ходит взад-вперед. Безвольно к матери.)

МАРК. Почему ты раньше мне не сказала, что Цезарь мой отец? Теперь в моих руках пропала твердость.

СЕРВИЛИЯ. Я и Цезарю об этом сказала только вчера. (Входит Порция.) А вот и жена твоя. (К ней.) Порция, ты в курсе, куда и зачем собрался твой муж?

ПОРЦИЯ. Нет. Но помни, Марк, чтобы ты не задумал, я всегда с тобой. На твоей стороне. (Сервилии.) Я вышла замуж за римлянина, достойного этого высокого звания. И я никогда не буду женой раба. Марк, я готова разделить твою судьбу до конца, до могилы. О, больше всего на свете я хочу, чтобы ты исполнил свой долг. Иди и исполни, что задумал.

СЕРВИЛИЯ. Сумасшедшая. Он может погибнуть.

ПОРЦИЯ. Да, я жена Марка. Но я еще дочь Катона. И в нашей семье все считали, что лучше умереть, чем быть рабом.

МАРК. Как я могу не быть достойным такой жены! (Решительно матери.) Сервилия, своим признанием ты нанесла мне тяжкий удар. Но ты забыла главное. Я воспитывался, как потомок Брута. Мой дядя Катон всегда твердил мне. Имя Брутов, борцов с тиранами приклеено ко мне прочнее, чем туника Несса. Его не отодрать даже тебе, Сервилия. А несгибаемый Юний Брут и тут дает мне подсказку. Долг выше зова родной крови. Он ведь не пощадил своих сыновей, предателей республики. Казнил их… Я тоже всем докажу, что во мне живет дух подлинных Брутов! О, Рим, клянусь тебе, что свободу ты получишь из Марковой руки! Тирана встретит мой разящий кинжал. Спасу Рим иль вместе с ним погибну. Свобода или смерть! (Покидает дом.)

СЕРВИЛИЯ (в сторону). Надо предупредить Цезаря? (Уходит.)

ПОРЦИЯ. Пусть делу твоему, Марк, поможет небо. А я буду ждать тебя. И терпеть. (Убегает в свою комнату.)

Неожиданно на их место выскакивает Сергей Нечаев. Он в костюме швейцарского клерка.

НЕЧАЕВ. Нет, ты видел? Каков был выход Брута. Позер… Уверен, что войдет в историю. Ясен пень, он сенатор. Не чета мне, простолюдину Нечаеву. За кулисами истории останутся его малодушие, цепи к женской тунике матери и жены. Жалкий недальновидный идеалист. Может, его хитрому предку Луцию Юнию зря дали в Риме прозвище Брут. Но Марк точно тупица… Вся его затея полная глупость. Ну, убьет он Цезаря. И что? Республика возродится сама собой? Нет, появится новый тиран. Увы, без продуманного плана тиранию не свергнуть. Брут не революционер. Природа того исключает политическую слепоту и голый романтизм. (К Вектору.) Сегодня я дам тебе урок настоящего революционера, создавшего общество «Народная расправа». Итак, запомни. Революционер — человек обреченный. У него нет ни чувств, ни собственности, ни даже собственного имени. Его природа исключает даже личную ненависть и мщение. Все в нем поглощено одной страстью — революцией. И цель у него одна — разрушение этого поганого строя. Сам гибни, и губи своими руками всё, что мешает ее достижению. Ты не революционер, если тебе чего-нибудь жаль в этом мире. Если ты остановишься перед истреблением положения или какого-нибудь человека этого мира. Все только для успеха революции! Этой мерой полезности определяй дружбу, любовь и преданность. У твоей организации нет другой цели, кроме полнейшего освобождения и счастья чернорабочего люда. Но достижение этого счастья возможно только путем всесокрушающей народной революции. Вот вся ваша организация, конспирация и задача. (Останавливается.) Подскажу я тебе, и как сплотить свою организацию. Самая оптимальная революционная ячейка в пять человек. Но полной веры нет даже среди самих заговорщиков. Поэтому всех их повяжи кровью. Это железная порука для исключения всякого сепаратизма. Надо пятого все вместе убить. Лучше всего крота в организации. Как это сделал я со студентом Ивановым. Да, мой план не удался. Потому что в моей организации была необстрелянная молодежь. Из нас никто пороха не нюхал и не убил даже курицы. А у тебя бойцы прошли отличную огневую подготовку. Так что мой неудачный опыт не в счет. Главное, не допусти моей оплошности. Не оставляй после убийства улик для ищеек. Оставь их с но… (Не успевает договорить, быстро исчезает.)

В подвале раздаются громкие голоса. Вектор просыпается.

РЕБРЕНДИНГ

В подвал спускаются бойцы организации. Слышны их недовольные вопросы: «Зачем Спец поднял нас в такую рань?» «Хакер, говори, в чем дело?»

ХАКЕР. Не ничего знаю. Спец приказал мне послать всем бойцам сигнал экстренного сбора. Но не сказал зачем.

ГЮРЗА. О, мы не первые. Вектор уже здесь. (К нему.) Может, ты знаешь, зачем Спец собрал всех нас в такую рань? (Вектор от ее вопроса окончательно приходит в себя.)

ВЕКТОР. Я не знал, что Спец так рано вас выдернул сюда. Свою смску я, видно, проспал. Зато знаю, зачем. (Встает. Снимает куртку, вешает ее на спинку кресла.) Бойцы, сегодня у нас судьбоносный день. Наш Спец признал свою революционную недееспособность. И отстранился от руководства нашей организацией.

БОТАН. Ему давно надо было это сделать.

МОНАХ. Терминатор оказался трусом. Как запахло жареным, сразу устранился.

ВЕКТОР. Я бы не спешил его клеймить. Спец мне признался, что он изначально пришел в организацию не добровольно. Выполнял задание ментов. Поэтому у нас была псевдореволюционная организация. Прикрытие для делишек оборотней в погонах. Теперь у нас будет настоящая революционная организация.

ЖБАН. Но под крышей ментов нам было хлебно и безопасно.

БОТАН. Да, Жбан, когда живешь с Лениным в башке, все крыши слетают. Это тебе не пиво литрами глотать.

ЖБАН. Вектор, а ты наше мнение спросил. Хотим ли мы другую организацию? Лично меня Спец по дружбе пригласил подзаработать. Мне западло играть в революцию. Мне до лампочки счастье вашего пролетарьята. (Некоторые бойцы поддерживают его. Вектор на их возмущение.)

ВЕКТОР. Кто не хочет оставаться в новой организации, может ее покинуть.

ЖБАН. С пребольшим удовольствием. (К своим друзьям.) Валим, поцаны, отсюда. Пусть менты раздолбанят чокнутых чегеваровцев. Без нас. (Часть бойцов уходит за ним. Вектор оглядывает оставшихся в подвале.)

ВЕКТОР. Нас осталось меньшинство. Зато лучшее. Надежные и проверенные бойцы.

ГЮРЗА. А вы посчитали, сколько нас осталось? Самое скандальное революционное число. Нечаевское.

МОНАХ. Нехорошее число…

ВЕКТОР. Не волнуйтесь, будут у нас еще новые члены организации. Среди бесквартирной и безработной молодежи гуляет много наших потенциальных бойцов.

МОНАХ. Но нам нужны профессиональные бойцы. А те скорее уйдут в ИГИЛ. У них почти та же идеология — Кто был никем, тот станет всем. Но с конкретным воплощением.

ГЮРЗА. И платят там больше.

ВЕКТОР. Значит, будем искать нужные средства и подходы. Но сейчас, товарищи, у нас на повестке дня другой вопрос. Кто заменит в организации Спеца? Кто будет командиром?

ГЮРЗА. Я предлагаю выбрать женщину. Сразу появится конкретика. Не зря в директиве Интерпола существует закрытая инструкция. В случае нейтрализации революционной организации в первую очередь уничтожать женщин. Они более мужественны, более преданны идеалам и целям организации. Даже более беспощадные и отчаянные. Опаснее мужчин. Вспомните, немецкую «Фракцию Красной Армии». Большинство в этой бригаде были женщины. И не зря же напуганная буржуазия шептала, призрак Майнхоф бродит по Европе.

МОНАХ. Но нам не нужна женская отчаянность.

ВЕКТОР. И нечаевская кровожадность.

БОТАН. Да, нам не обойтись революционной стойкости и жесткости. Но командир должен быть еще светлой головой. Я предлагаю выбрать командиром Вектора. Он среди нас самый меткий стрелок. И самый подкованный революционер. (Все оставшиеся бойцы его поддерживают. Кричат: «Вектор! Вектор!»)

ГЮРЗА. Сдаюсь. Командиром будет Вектор. Только боюсь, наш подкованный продаст нас КПРФ или еще какой компартии. Будем охранять драгоценные задницы партийных бонз.

ВЕКТОР. Я что, похож на политического Чичикова? Наваривать на душах мертвых партий. Какие сейчас могут быть компартии? Старый марксизм не работает, а новый Маркс не явился.

ГЮРЗА. Товарищи, расходимся по домам. Нового Маркса нет, социалистическая революция отменяется.

ВЕКТОР. Не сейчас, но она будет. Ведь утильщики марксизма тоже остались без выигрыша. Ненависть к капиталистам 99% жителей планеты осталась. А в России на революцию работают еще воспоминания и предания о золотом веке СССР во времена брежневского застоя. Но будем реалистами.

ГЮРЗА. Я же говорю, дел революционных у нас нет, и не скоро предвидятся.

ВЕКТОР. Напротив, есть. Очень опасные и крутые. Создавать революционные всполохи, чтобы народ и компартии не забывали о главном. Предлагаю создать организацию под названием Бойцы революционного упреждающего террора.

БОТАН. Все схватили? Классная аббревиатура нашей организации — БРУТ.

О! мы от наших предков наслышались речей:

Что был когда-то Брут, который в Риме

Скорее б стал терпеть толпу чертей,

Чем тирана и его имя.

Хакер, взломай сайт Ватикана, чтобы поверх него всплыла надпись. Брут вернулся из преисподней!

ХАКЕР. Запросто. Сейчас сяду за свой комп, и через часик эту надпись прочтут вес католики мира.

ВЕКТОР. Хакер, сиди на месте. Не стоит пустяками привлекать к себе внимание Интерпола.

БОТАН. Подожди, Вектор, как-то не все понятно. Наш БРУТ упреждающий… Толи он опережающий, то — кого? Толи предвосхищающий, то — что?

ВЕКТОР. У самого какие-то мысли есть?

БОТАН. Есть. Зная тебя, думаю, ответ — в выборе целей.

ВЕКТОР. Верно. Конечно, террором революции не сделаешь, но напоминать о ее неизбежности можно.

БОТАН. Представляете, как мы вдохновим народ. Вспомните, даже фальшивые приморские партизаны какое вызвали воодушевление у масс.

Бойцы невольно покидают стол. Новость всех взбудоражила. Они разбредаются по помещению. Возбужденно обдумывают и обсуждают новость.

БОТАН (Хакеру). Хакер, как тебе мой слоган. Если ты духом крут — вступай в БРУТ.

ХАКЕР. А что, слоган неплох.

ГЮРЗА (Монаху). Монах, тебя вдохновляет аббревиатура нашей новой организации?

МОНАХ. БРУТ — революционное сочетание. Заставит наших врагов вздрагивать. (Подходит к Вектору.)

МОНАХ. Вектор, это ты Ботану можешь вешать лапшу на уши. А мне ответь конкретно. БРУТ явился — кто Цезарь?

ВЕКТОР. Монах, не спеши, успеем завалить нашего Цезаря. Придет время — я укажу тебе на него. Но, увы, пока от серьезных дел мы отрезаны. У нас одна большая проблема. О ней я только тебе скажу. Спец на прощание мне признался, что среди нас кроме него был еще один крот ментов. Но даже Спец не знал кто он? И я думаю, этот крот остался с нами.

МОНАХ. Не сомневаюсь.

ВЕКТОР. Бойцам об этом пока ни слова, лишь спугнем крота. Кроме того, у ментов на всех нас заведен компромат. Поэтому прежде чем начать серьезные дела мы должны вычислить крота. Затем сменить места жительства и даже фамилии. Но для этого нам нужны деньги. Много. Сейчас в нашей кассе пусто. Все деньги забрал Спец.

МОНАХ. Он еще и вор.

ВЕКТОР. Деньги ему нужны, чтобы надежно скрыться от ментов. Мы с ним ночью убрали их шефов.

МОНАХ. Ясно. Только не понятно, как мы добудем деньги?

ВЕКТОР. Монах, я знаю как. Я знаю, чем мы займемся уже завтра. (Ко всем.) Бойцы! (Выжидает, когда все подтянутся к нему.) Бойцы, я предлагаю начать нашу деятельность с пополнения кассы нашей организации. Она после ухода из организации Спеца осталась пуста.

ГЮРЗА. Будем, как большевики, экспроприировать банки? Замечательно. Тогда нам нужна организация не БРУТ, а КАМО. Батан, ну-ка, придумай расшифровку аббревиатуры КАМО…

ВЕКТОР. С эксами банков подождем. У меня есть другая идея. У капиталистов, как у евреев, короткая память. Они решили, коль так легко обезоружили марксизм-ленинизм, то пришел конец истории… Быстро зарываются, бравируют. Закатывают пляски в Кремле, нараспашку гудят в отелях, борделях и своих поместьях. На этом мы их и поймаем. Вот мой дед мне рассказывал, что свои нувориши в советское время тоже были. И они кутили с брызгами шампанского. Но за глухим высоким забором. Прятались от народа. Боялись его гнева.

ГЮРЗА. Вектор, ближе к делу. Ну, загоним мы нуворишей за глухие заборы. А деньги-то они на заборы что ли для нас наклеят?

ВЕКТОР. Все очень просто. Мы посылаем сообщение нашему нуворишу. Хочешь громко и показушно справить свой юбилей, корпоративчик, банкет? Тогда купи на свой праздник от нас индульгенцию. Или пеняй на себя. Будешь бегать по своей горящей усадьбе и в отчаянии рвать на себе волосы.

ГЮРЗА. Срубить с чужого праздника капусту. Заманчиво.

БОТАН. А я уже слоган придумал для наших листовок. Под Маяковского. Рябчиков жуй — за забором, буржуй! А внизу рисунок красного петуха и подпись — БРУТ.

МОНАХ. Ох, с каким наслаждением я буду пускать на барские усадьбы нуворишей красного петуха. Я думаю, стены этих усадьб еще помнят его октябрьские красные гребешки…

ВЕКТОР. Бойцы на сегодня все. Расходимся и ищем в интернете

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

ШЕСТАЯ

На крыше дома, ночью. Поднимаются Вектор и его дед.

ДЕД. Внук, видишь, вон там, горит прожектор. Это я его пристроил на крыше заброшенного цеха. (Передает Вектору бинокль. Тот смотрит в окуляры.)

ВЕКТОР. До прожектора приличное расстояние, с километр. Поразить такую цель из наших бойцов могли бы только я и Гюрза.

ДЕД. Я за своего стрелка уверен. Он сможет. И будет у вас новый боец.

ВЕКТОР. Не спеши, дед. Сначала проверим твоего бойца на цели. (Дед смотрит на наручные часы.)

ДЕД. Ждать осталось недолго.

Пауза.

ДЕД. Внук, признаюсь тебе. Ваше последнее дело меня здорово повеселило. Ты пограбил даже своего отца.

ВЕКТОР. Дед, это была не моя затея. Сводку о юбилее моего отца подсунул нам явно крот. Больше некому. Сводка откуда-то появилась в компьютере Хакера. Правда, что целью был мой отец, никто из бойцов не знал. И не узнал. Все осталось между мной и кротом. Шума с проникновением в компьютер Хакера я поднимать не стал. Но установил в подвале видеокамеры.

ДЕД. Зато ты доказал себе, что для тебя отец такой же капиталист, как все они. Нечего жалеть торгашей. Ведь это ж они скинули Советы. Нахапали денег, а тратить было некуда. Даже покутить по-купечески было опасно. Вот и заварили кашу с товарным дефицитом. А стрелки перевели на КПСС. Но они не учли, что социализм, как птица Феникс. Погибает и снова возрождается.

ВЕКТОР. Увы, дед, пока народ мало верит в его возрождение. У него снова одна надежда на справедливость Бога. У интеллигенции — на месть собственного организма олигархов. Недаром те ходят с кардиостимуляторами. Лишь интеллектуалы всегда стоят на своем — энтропия вселенной справедливо катится к своему максимуму.

ДЕД. Ты прав, наступило время революционного застоя… О, я забыл тебя предупредить. Видно, ты недостаточно пугнул отца. Оказывается, он нанял частного сыщика. Чтобы тот выяснил, кто стоит за организацией БРУТ? Задели вы его самолюбие своей индульгенцией за праздничек. А сыщик на удивление быстро вышел на подвал вашего БРУТа. И доложил твоему отцу, что ты его командир. Видел бы ты в ту минуту лицо отца. Наш торгаш аж позеленел от злости. Тут же побежал в полицию доносить на тебя. Я так думаю, тебе на время стоит уехать из Москвы. У меня есть один старый сослуживец в Твери. Он тебя укроет. Я позвоню ему.

ВЕКТОР. Дед, ты зря беспокоишься. Не надо звонить сослуживцу. Это же смешно. Отец донес на меня в полицию. Ментам, которым я же отстегнул зеленых от его индульгенции за праздничек. Пусть менты поржут над ним, ха-ха…

Пауза.

ДЕД. Внук, я вот что подумал. Не пора ли вам брать цели покруче. Я знаю одну такую. Главный Иуда КПСС. Ох, как бы мы, старые коммунисты порадовались возмездию этому Иуде. Его ведь ничего не берет. Вот древние греки говорили, чтобы разбудить совесть подлеца, дай ему пощечину. Ему же пощечину давали, на меченную плешь плевали, а с него, как с гуся вода. Только еще злобнее топчет наше социалистическое прошлое.

ВЕКТОР. Дед, одумайся. Этому доходяге уже нечем топтать. Он почти не ходит, его за подмышки носят. Стрелять в калеку ни у кого из наших бойцов рука не поднимется.

ДЕД. Жаль. Висок этого Иуды мне часто снится в прицеле… Мда, после Сталина не заладилось с вождями у российской компартии. Постоянно вырождались. Дошли до злокачественной бородавки на ее лице. И каково нам, старым коммунистам слушать такую похвальбу. Я был в Оксфорде. Мне там такой стол накрыли! И видеть — как КПРФ с ним трусливо избегает всего, что пахнет красной улицей. Может, вы сковырнете эту бородавку с лица КПРФ?

ВЕКТОР. А толку? Недальновидно, дед, мыслишь. Чего мы добьемся? Лишь хора из плача его поклонниц пенсионерок. А на его место сядет такой же. Не спеши, дед. Серьезные дела у нас будут. Как только мы вычислим у себя ментовского крота.

ДЕД. Выходит, подвижек в его раскрытии у вас нет.

ВЕКТОР. Увы. Монах, правда, пытается отследить каждого из бойцов. Где-то же крот встречается с ментами… (В задумчивости ходит по крыше взад-вперед.) Хотя, логически в нашей пятерке его не может быть. Мне ты, дед, с детства прививал идеи социализма. Монах — крот… даже представить невозможно. Он бесстрашный воин. Остальные? Гюрза — дерзкая, гордая девушка не унизится до стукачества. Ботан — хоть и мажор, но отчаянный романтик, воспитанный на классической литературе. А идеалист и донос две вещи несовместные. Хакер… всей душой там и с теми, где его комп. Нет, умом крота не понять.

ДЕД. Утешайся тем, что время, пока вас мурыжит крот, прошло не впустую. Я подготовил вам нового бойца. Точнее она девушка.

ВЕКТОР. А кроме того, что она девушка, еще что-то о ней сказать можешь? Какую-нибудь живую характеристику.

ДЕД. Жильцы нашего дома кличут ее чокнутой.

ВЕКТОР. Так это мы ее ждем? Дед, ты в своем уме? Хочешь привести в нашу организацию ненормальную.

ДЕД. Да никакая она не чокнутая. Я с ней разговорился во дворе. Она мне рассказала, почему она вскрыла себе вены. Она не какая-то там романтическая Джульетта. Несчастная любовь здесь ни причем. Девушку вдруг ошарашила бесцельность ее жизни… И я нашел ей цель. Она загорелась. Тогда я провел с ней огневую подготовку, обучил боевым приемам. Она просто талант. Боец готов на все сто, гарантирую.

ВЕКТОР. Нет-нет, дед, мы не возьмем ее в организацию. Разбить прожектор — это одно. А убить живого человека — это совсем другое. Ее мозг может снова заклинить. И она сдаст всех нас. Нет-нет, дед, извини, но я не хочу даже встречаться с ней. Я ухожу.

ДЕД. А мне что делать с девушкой?

ВЕКТОР. Сам заварил эту кашу, сам расхлебывай. (Поворачивается и уходит.)

ДЕД (вслед). Ты бы видел, какая она красавица!

ВЕКТОР (из темноты). Дед, не сходи с ума. (Тот остается на крыше один.)

ДЕД. Внук прав. Для одного представлять и реально убивать человека один хрен. Для других последнее — невыносимый душевный надлом… Мда, совсем огражданился ты, отставной полковник ГРУ. Потерял армейскую оглядку, будто какой-нибудь парикмахер на пенсии. Что я теперь скажу своей протеже? Я ей уже и псевдоним дал — Шестая. Да у меня язык не повернется сказать ей. Извини, милая, командир БРУТа тебе не доверяет. Дескать, ты чокнутая… У меня осталось лишь одна надежда уйти от неприятного с ней разговора. Она сама завалит задание. Ведь у Шестой впереди выстрел в прожектор… (Поднимает бинокль к глазам, смотрит на цель.)

На крыше появляется Шестая, одета под туристку с рюкзаком и спальным мешком за плечами. Приветливо кивает деду. Затем подходит к бордюру крыши. Снимает с плеч рюкзак. Извлекает из чехла спальника обмотанные остатком мешка части снайперской винтовки. Собирает их. После присаживается к бордюру крыши, целится в светящуюся вдали точку прожектора. Стреляет. Прожектор гаснет.

В ПОДВАЛЕ

на задней стене помещения висит уже стилизованный портрет Маркса. Спускаются бойцы. Кто-то сидится за стол, кто-то слоняется по помещению. Ждут Вектора. Гюрза останавливается напротив портрета Маркса. Ко всем присутствующим.

ГЮРЗА. Товарищи, а у вас не возникал вопрос? Почему наши нувориши быстро соглашаются платить нам индульгенции за празднички? Мы даже ни разу в их имении не пустили красного петуха.

МОНАХ. То-то и досадно…

ХАКЕР. У них у всех трусливые душонки. Готовы хвататься за любую соломинку. И впрямь верят, что покупают у нас отпущение грехов…

БОТАН. Тут не только трусость. Действует еще комплекс вины. Ведь свои богатства они захватили подлым грабежом. И понимают это. В глубине души они даже рады вернуть часть награбленного. Искупить в какой-то степени свою вину. Надеются, что сие в будущем им зачтется. Поэтому потрясти их за мошну для нас проходит, как развлекуха.

МОНАХ. Я не думаю, что наши нувориши раскисли от вины. Представьте, что было бы, если б мы подписывали свои листовки не БРУТ, а Робин Гуд? Эффект был бы другой. Нас, таких благородных разбойников давно бы сдали полиции. Нашим скоробогачам передался в подсознание дворянский страх перед революционерами.

БОТАН. Какая бы причина не была, но для нас все равно индульгенции — это просто развлекуха. Словно мы не бойцы БРУТа, а неформальный отряд налоговиков. Мне это занятие уже надоело.

ГЮРЗА. Кстати, об отряде. По дороге сюда меня вдруг, как мешком огрело. Ведь число бойцов в нашей организации все еще нечаевское. Словно заколдованная цифра. Хотя Вектор обещал нам пополнение. Это неспроста. Хотите — верьте, а хотите — нет. Но я чувствую, что с пятым бойцом должно скоро случиться что-то нехорошее.

МОНАХ. Мда, число впрямь нехорошее. (Входит Вектор. Слышит конец разговора.)

ВЕКТОР. Гюрза, ты опять завела свою шарманку о нечаевском числе. Мы не суеверные, нехорошими числами нас не запугать. Революционеры с нехорошими и хорошими цифрами работают и делают выводы. Вот много говорили и писали об экономическом чуде при Пиночете в Чили. Казалось бы его цифры роста экономики для нас нехорошие. Так превратим их в хорошие. Чего достиг в итоге пиночетовский потолок развития Чили? Всего лишь 75% от экономики при социалистическом правлении Альенде. Такой же результат, когда рухнули Советы. В лучшие годы современная капиталистическая Россия также достигла тех же 75% от экономики социалистической РФ. Об успехах бывших социалистических стран и республик я просто молчу… Иными словами, крах социализма не принес никакого процветания странам бывшего соцлагеря. Вот вам хорошие для нас цифры. Идем дальше. Однако крах социализма не принес никакого процветания и мировому капитализму. Пошли сплошные экономические кризисы и рецессии. Опять для нас хорошие цифры. Но почему бы не сделать их еще более хорошими. Поставить вопрос так. А не была бы сегодня экономика развитых капстран на четверть больше, будь в них социалистический уклад?

ГЮРЗА. Посмотрите на портрет Маркса. Он от услышанного довольно улыбается. Слова Вектора согрели ему душу.

МОНАХ. От таких хороших цифр у любого революционера согреется душа.

ВЕКТОР. Теперь о нашей пятерке. Это как пять пальцев на руке. Мгновенно собирается в боевой кулак.

МОНАХ. Точно за пятеркой — сплоченность и мобильность.

ВЕКТОР. Ладно, немного отвлеклись, перейдем к делам. (Садится в кресло за стол. Остальные присоединяются к нему, садятся на стулья вокруг стола.) Вот наша очередная разработка. Этот нувориш собрался устроить себе водный праздник с гондолами и цыганами. (Раздает листки с досье. Все изучают данные о новой цели. Ботан вдруг отбрасывает от себя листки досье.)

БОТАН. Когда наконец-то, будет серьезное дело?! Мне надоела эта развлекуха. Сколько можно доить тупых нуворишей? Скажи, Хакер, тебе не надоело взламывать их сайты.

ХАКЕР. Их сайты, с глупыми наворотами, у меня уже в печенке сидят.

ГЮРЗА. Зато мы разбогатели. У каждого теперь по новой тачке.

БОТАН. Но мы пришли сюда не за тачками.

ВЕКТОР. Успокойтесь, скоро у нас будут серьезные дела.

БОТАН. Бойцы, вам никого не напоминает такой ответ Вектора? Не тоже ли самое нам талдычил наш бывший командир Спец… (Вектор вопросительно смотрит на Монаха. Тот кивает головой.)

ВЕКТОР. Обещаю, завтра у нас все изменится.

ГЮРЗА. Вектор, да ты не смыться ли от нас задумал? (К бойцам.) Товарищи, помните, Спец сказал нам точно такие же слова. А на утро просто слинял.

ВЕКТОР. Гюрза, ты не обратила внимание на одну детальку в моих словах и Спеца. Он говорил у вас, а я — у нас… Итак, с завтрашнего дня начинаем готовиться к серьезным делам. Но сначала сделаем каждому новые документы и купим новые квартиры.

МОНАХ. Подвал тоже надо сменить.

ВЕКТОР. Правильно. Отвяжемся от хвоста ментов. Тогда на сегодня все. Все расходимся. Готовимся к переезду. (Первой спешно покидает подвал Гюрза. За ней расходятся остальные. Только Хакер заходит в свою комнату техслужбы. Вектор остается один.) Разговор с дедом на крыше оказался в руку… Все, игрушки кончились. Наш коллективный БРУТ выбирает своего Цезаря… Значит, у нас осталась пара-тройка дней, чтобы поймать крота. (Из комнаты техслужбы выходит Хакер.) Хакер, а ты почему задержался?

ХАКЕР. Мне утром пришла одна идейка создать новую прогу для взлома. Скачал ее на свою потаскушку, дома доработаю.

ВЕКТОР. Ты успел просмотреть видеозаписи за прошедшую ночь?

ХАКЕР. Да, просмотрел.

ВЕКТОР. Никого постороннего в подвале не было?

ХАКЕР. Никого. Все было чисто.

ВЕКТОР. Хорошо, можешь идти. (Хакер выходит. Вектор тяжело вздыхает.) Валюсь на ходу. Бессонница после встречи с дедом на крыше меня доконала. Спать, спать… (Садится, откидывает голову на спинку кресла, закрывает глаза. Засыпает.)

СОН ВТОРОЙ

Во сне снова нарушается связь времен. Видит портик Помпея в Риме. Возле его статуи собралась группа заговорщиков. К ним направляется Марк Брут. К нему навстречу приближается Кассий.

КАССИЙ. Марк, привет! Ты как себя чувствуешь? Что-то в лице у тебя ни кровинки.

МАРК. Привет, Кассий. (Рукой приветствует остальных заговорщиков. Кассию.) Не волнуйся. Я хорошо себя чувствую. Просто не выспался.

КАССИЙ. А я спал без задних ног. И чувствую себя просто отлично. Марк, а тебе не страшно? Все–таки это Цезарь.

МАРК. Нет. Да, тиран страшен. Но тот, кого боятся многие, сам тоже боится многих.

КАССИЙ. Ты прав. Наконец-то, в моей жизни появилась великая цель.

МАРК. Верно. Нет более великой цели, чем принести Риму Свободу!

КАССИЙ. Я даже молюсь нашим богам, чтобы Цезарь не простил Публия Цимбера. Не разрешил ему вернуться из ссылки в Рим. Иначе наш заговор может полететь к чертям.

МАРК. Кассий, но будь так — это было бы здорово. Хорошо. Нам не нужна кровь ради крови. Помилование Публия будет означать, что Цезарь понял свою ошибку. И больше не будет покушаться на свободу Рима.

КАССИЙ. Марк, ты просто идеалист. Цезарь может помиловать Публия в качестве маленькой уступки. А точнее уловки. Чтобы красиво выглядеть перед сенатом. Показать ему свое великодушие. Но я думаю, что Цезарь слишком уверен в своих силах. Не пойдет даже на такую крошечную уступочку. Чтобы окончательно раздавить всякий ропот сенаторов. И я вот что подумал. После убийства Цезаря мы должны убить и Антония. Этот его цербер может нам помещать восстановить республику в Риме.

МАРК. Нет-нет, нам не нужна лишняя кровь. Когда Цезарь умрет, Антоний сразу изменится. Он поймет, что Цезарь был неправ. И перейдет на сторону республики.

КАССИЙ. Ну, Марк, ты неисправимый идеалист. (Появляется Цезарь.)

ЦЕЗАРЬ. О, славный Марк, ты первым из сенаторов мне повстречался. Это наудачу. Значит, сенат утвердит все мои решения. Марк, я не ошибся в тебе, когда назначил тебя городским претором. (Идет дальше. На пути его встает Тиллий Цимбер.)

ЦИМБЕР. Цезарь, ты видишь, Тиллий перед тобой покорно склоняется. (Опускается на колени и вытягивает вперед руки.) Молю тебя, великий Цезарь. Прости моего брата Публия. Верни его из ссылки. Позволь ему свободно вернуться в Рим. (Цезарь нетерпеливо отталкивает его руки. Разгневанно.)

ЦЕЗАРЬ. Как ты, Тиллий, право, не ко времени! Ты же знаешь. Полярная звезда в небе никогда не меняет своего положения. А я никогда не меняю своего решения. (Пытается обойти того. Но Тиллий настойчиво кладет руки на плечи Цезарю.) Хватит меня лапать. Тиллий, не будь таким назойливым. Я не теплю таких просителей. (Цимбер незаметно отрицательным покачиванием головой подает условный знак заговорщикам.)

КАССИЙ (заговорщикам). Тиллий передает нам, что Цезарь без защитного панциря под тогой.

МАРК. Диктатор беспечен.

ЦЕЗАРЬ. Тиллий, вставай и пошел прочь с моего пути. Ты много себе позволяешь. (Цимбер встает с колен, но с пути Цезаря не сходит.)

ЦИМБЕР. Ты еще пожалеешь, что плюнул на мою просьбу, педик.

ЦЕЗАРЬ (гневно кричит). Как ты меня назвал? Ты меня оскорбил, Тиллий. Прочь с дороги, мерзавец! (Рядом с Тиллием встают остальные заговорщики. Они окружают Цезаря.)

КАССИЙ. Цезарь, не торопись. Наш разговор с тобой не закончен. Ты, Цезарь, был велик, но до тех пор, пока мы были ничтожны. Смерь тирану!

Заговорщики выхватывает из складок тог кинжалы и разят им Цезаря. Тот инстинктивно закрывается от них руками. Исколотый кинжалами он прислоняется спиной к постаменту статуи Помпея. Он яростно рычит, готовится прорваться через кольцо окруживших его заговорщиков. Вдруг видит среди них Марка Брута. Протягивает к нему руку, словно ища помощи.

ЦЕЗАРЬ. Славный Марк, ты снова повстречался мне. Это наудачу.

МАРК. Цезарь, того Марка давно нет. Что стал бы ждать, пока ты сам не умрешь. (Выхватывает из складок тоги кинжал, замахивается им в сторону Цезаря.)

ЦЕЗАРЬ. И ты, дитя мое!… (Накидывает на голову тогу и перестает сопротивляться.)

Марк разит кинжалом в грудь Цезаря. Тело того медленно сползает по постаменту статуи вниз.

КАССИЙ. Тиран мертв. Да здравствует Свобода! (Его слова громко подхватывают все заговорщики.)

Брут, заговорщики и мертвый Цезарь исчезают. На их место выскакивает Нечаев.

НЕЧАЕВ. Да, Марк, такой финал заговора достоин истории! Пусть опять много воодушевления, театральности и глупости. Ведь оставлять цербера Антония в живых — настоящее безумие. Непростительная политическая ошибка. Но цель, цель была великолепная! Любой революционер-террорист позавидует ей. Увы, не каждому выпадет такой счастливый случай. Но каждый революционер-террорист должен, хотя бы в грезах или во сне, завалить своего Цезаря. Почувствовать этот миг восторга…

В подвал спускается Монах. Кричит. Нечаев исчезает, Вектор просыпается.

МОНАХ. Вектор, я выследил крота!!! Мы все правильно сделали. Когда ты объявил бойцам, что наш БРУТ начинает серьезные дела. (Садится рядом с Вектором.) Все случилось, как мы предполагали. Крот испугался, сделал промах и засветился. Крот после собрания побежал на встречу со своим куратором. Доложить ему, что мы намерены кинуть ментов и законспирироваться. И я засек нашего крота на встрече с капитаном полиции.

ВЕКТОР. Неужели, Монах, ты, наконец-то, выследил крота? Давай, говори кто же он. (Монах вытаскивает смартфон.)

МОНАХ. Я снял их встречу на смартфон. (Находит на нем снимки. Передает смартфон Вектору.) На полюбуйся. (Вектор изучает снимки.)

ВЕКТОР. Невероятно!… Ни за что бы раньше не подумал, что крот у нас будет таким обаятельным. О, Монах, я знаю, как окончательно вывести крота на чистую воду. Есть у меня одна задумка. (Встает, ходит по подвалу.) Монах, ты можешь идти. Ты свое дело сделал. Молодец! Остальное я подготовлю сам.

Монах встает со стула, уходит из подвала.

НА КРЫШЕ

дома, ночью. Появляются Гюрза и Вектор. Расчехляют снайперские винтовки Драгунова, собирают их к стрельбе. После Вектор показывает рукой на балкон дома напротив. Гюрза ложится с винтовкой к невысокому бордюру крыши.

ГЮРЗА. Удобно, словно на биатлонистской лежке. (Осматривает через оптический прицел винтовки дом напротив.) Только на соревнованиях дистанция до мишеней меньше, чем до этого балкона. И стрелять придется снизу вверх. Усложненная задачка.

ВЕКТОР. Поэтому-то здесь нужен второй стрелок, подстраховщик. Я буду метить в голову цели, а ты в грудь. И просидеть здесь мы можем долго. Объект выходит на балкон подышать свежим воздухом перед сном. Это самый хороший расклад. У нас будет минут пять. Но иногда он ленится и не выходит из квартиры. Тогда будем ждать до утра. Объект всегда начинает день с гантельной зарядки на балконе. У нас будет пятнадцать минут. За балконом следим по очереди. Коль ты уже начала следить за балконом, то продолжай. Через час я сменю тебя.

Пауза.

ГЮРЗА. Вектор, ты помнишь наш спор про Брута и Данте? Я, наконец-то, дочитала «Божественную комедию» до конца. Оказывается, Данте и Цезаря поместил в ад. Правда, не в последний круг ада, как Брута, а — выше. А знаешь, как эту разницу в кругах объяснял автор известного бюста Бруту. Дескать, по мысли Данте, убить тирана — не грех. Все тираны — это уже не люди, а звери. Но Данте сомневался. Не был бы Цезарь-царь меньшим злом по сравнению с тем, что случилось после его убийства? Ведь тот потом мог поступить так же, как до него тиран Сулла. Ушел бы сажать капусту… Во времена Суллы то же многие хотели его убить. А потом корили себя за поспешное суждение о нем. Видно, Данте считал, что Брут и Кассий поторопились. И сделали ошибку… Однако Микеланджело идет еще дальше. Дескать, нужно вообще иметь о себе очень великое самомнение. Чтобы решиться на убийство главы любого государства. Наверняка же не знаешь, что принесет его смерть? Это уже прямо про нас.

ВЕКТОР. Может быть.

Снова пауза

ГЮРЗА. А еще в поэме мне понравилась расцветка лик Люцифера. Просто зашибись! Как представлю этот адский триколор, аж мурашки по коже идут. (Мысленно его представляет.) Центральный лик Люцифера — кроваво-красный, а на плечах — черный и желтый лики. И все их пасти жуют свои жертвы. Жуть! картина. По-моему, у какой-то страны я видела флаг с похожим триколором. Бывают же совпадения… Хотя, сейчас Брут и Кассий, как великие грешники, не впечатляют. За семь веков на Земле появились преступники человечества куда масштабнее. У современного Данте в пасти Люциферу попали бы уже другие персонажи.

ВЕКТОР. Наши либералы точно поместят туда своего самого нелюбимого героя. Отцеубийцу, как и Брут, Павлика Морозова.

ГЮРЗА. Ну, нет. Могу поспорить, что это будет не Павлик. Все–таки у либералов самый нелюбимый персонаж Сталин. Вот им они заменят Брута, а коммунисты Кассия — Гитлером.

ВЕКТОР. Может быть.

ГЮРЗА. Хотя, с Данте, возможно, все было проще. Он мстил за будущее своей поэмы. Предчувствовал — будет Брут, будет демократия, будет рынок массового потребителя. На его книжку не будет спроса. Заклеймят, нудной.

ВЕКТОР. Гюрза, ты еще скажи, что Данте предчувствовал, что мир захватит человек массы.

Пауза.

ГЮРЗА. Вектор, можно личный вопрос?

ВЕКТОР. Время есть. Спрашивай.

ГЮРЗА. Ты избегаешь меня? Давно не приходишь ко мне. Хотя, когда ты и входишь в меня, мало что меняется. У меня такое впечатление, что ты проходишь сквозь меня. И следуешь куда-то дальше… Вот что значит революционер в третьем поколении.

ВЕКТОР. Через поколение. Мои мать и отец, безалаберные и аполитичные граждане. Из школы и университета я приносил хорошие отметки. Это все, что им было нужно. И если бы не дед, я рос бы почти беспризорником.

ГЮРЗА. А я вот бонсюжешкой не была, родителей хорошими отметками не баловала. Только огорчала приводами в милицию.

Пауза

ГЮРЗА. Вектор, а ты в смешанной паре киллеров уже работал?

ВЕКТОР. Нет.

ГЮРЗА. По-моему это сексуально. После ночной работы на крыше сразу поедем ко мне снимать свои стрессы. Я угадала твои мысли? Да ты, я чувствую, для этого меня и позвал.

ВЕКТОР. Может быть.

ГЮРЗА. Да что ты заладил — может быть, может быть. Какой-то ты сегодня зажатый.

ВЕКТОР. А ты была бы не такой? Если бы сидела со снайперской винтовкой напротив балкона своего отца.

ГЮРЗА. …точно! Как же я сразу не сообразила, где мы сидим. Это же район, где живут твои родители. Но я бы тоже замочила! своего папашу. Если бы он донес на меня в полицию (инстинктивно запоздало прикрывает рот рукой).

ВЕКТОР (поднимается). Вот ты, Гюрза, и прокололась. О доносе моего отца в полицию никто не знал. Кроме меня и крота… (Кричит.) Монах, выходи! Твои подозрения подтвердились. Гюрза сама выдала себя. (Из темноты появляется Монах.) Гюрза, ты ничего не хочешь нам сказать?

ГЮРЗА. Я младший лейтенант полиции, была среди вас агентом под прикрытием.

ВЕКТОР. Но из благородного агента тебя сделали оборотнем в погонах. Ужель все дело в деньгах?

ГЮРЗА. Да. Коль деньги не пахли в Риме, то почему они должны пахнуть в Москве?

ВЕКТОР. Неужели за все время, проведенное с нами, тебя не вдохновили цели нашей борьбы?

ГЮРЗА. Когда организацию возглавлял Спец, я не заморачивалась ее целями. Ими обманывали вас, дурачков. Прикрывали грязные делишки. Про себя я тогда смеялась над вами, романтиками. Особенно над тобой, Монах. Но признаюсь, в БРУТе я уже чувствовала себя, словно агент царской охранки…

ВЕКТОР. Могла бы нам все честно рассказать. И перестала бы быть оборотнем.

ГЮРЗА. Были у меня такие мысли. Но примешивалось чувство страха. А если менты не уследят за вами? И вы действительно выкинете что-нибудь революционное. Влипну и я. Но только сейчас я окончательно поняла. Что пока в БРУТе командир ты, Вектор, я в него больше ни ногой. Здесь на крыше я почувствовала, какой ты, Вектор, страшный человек. По сравнению с тобой революционер, хрипящий и бьющий себя в грудь, просто добрый малый. Он при случае готов заложить полиции и себя, и товарищей по организации. А вот интеллигентный мягкий человек, но преданный идеи — это монстр. Прикончит врага или стукача без колебаний. А на плаху пойдет с чувством выполненного долга.

МОНАХ. Хватит болтать, Гюрза. Поднимайся. Иди. Тебя ждет суд наших бойцов. (У выхода с крыши ее встречают Ботан и Хакер. Им.)

ГЮРЗА. Видите, чувство меня не подвело. Я же говорила, что с пятым бойцом скоро должно случиться что-то нехорошее… Но вас, ребята, мне жаль больше, чем себя. Вы по молодости лет не догоняете, на что вы идете. И какой конец вас ждет. (Покидают крышу.)

МОНАХ. Вектор, так кто — Цезарь?

В ПОДВАЛЕ

появляется майор полиции. Осматривает подвал.

МАЙОР. Мда, в этом подвале от брутовцев не осталось ни клочка бумаги. (После посещения комнаты техслужбы.) Даже в техслужбе — ни проводка ни гаечки на полу. (В подвал спускается капитан, на поводок ведет овчарку. Майор ему.) Ну, что, капитан, скажешь? В подвале Гюрза не оставила нам никакой подсказки, куда съехали брутовцы. А сами они не обронили ни одной квитанции, бумажки, подсказывающих куда они смылись? Умело замели все следы.

КАПИТАН. На улице тоже. Зря собаку брали. Все их следы обрываются на дворовой автостоянке. Видеокамер там нет. Надежды, что брутовцы перебрались в какой-нибудь соседний подвал, не сбылись.

МАЙОР. Грузовое такси они тоже не брали. Иначе бы сейф не оставили здесь. (Подходит к тому.) Хотя, они поступили честно. Он ведь казенный. Кстати, числится за твоим отделом. (Заглядывает в открытую дверцу сейфа внутрь.) Похоже, все–таки они нам оставили послание. Тут какой-то листок. (Вытаскивает тот, рассматривает.) Довольно, потешно. Нарисован большущий член и подпись — БРУТ.

КАПИТАН. И что это значит?

МАЙОР. Бабки не ждите. Теперь они на нас кладут с воооот таким прибором (показывает капитану изображение).

КАПИТАН. Может, они новую крышу нашли?

МАЙОР. Вряд ли. Они понимают. Старая крыша лучше новых двух. Ох, если не найдем брутовцев, полковник нас сожрет. Такое бабло из рук утекло… Любопытно, а Гюрза куда подевалась?

КАПИТАН. Как в воду канула. На связь больше не выходит, в отделение тоже не появлялась.

МАЙОР. Ужель брутовцы ее перековали?

КАПИТАН. Но она в органах давала подписку. Ее могут привлечь к ответственности за измену.

МАЙОР. Сначала найди ее. Скорее всего, Гюрза провалилась, ее разоблачили. И брутовцы ее того…

КАПИТАН. Да я их за нее всех за яйца подвешу!

МАЙОР. Не кипятись, капитан. Они же выполнили за тебя твою работу. Нам все равно пришлось бы Гюрз убирать. Уж больно она опасный для нас свидетель. Но брутовцев надо срочно найти.

КАПИТАН. Найдем. Разошлем на всех ориентировки нашим коллегам по всем округам столицы.

МАЙОР. И как же ты представишь наших беглецов в ориентировках? Террористами? Нам же шею намылят. Почему сразу, когда выявили группу террористов, не подключили ФСБ. И упустили их.

КАПИТАН. Так представим их бандитами. На всех беглецов у нас заведены уголовные дела. Они лежат в папках в моем сейфе.

МАЙОР. Ох, ходить тебе вечным капитаном… Ты, что не врубаешься, что после твоих рассылок ориентировок к нам нагрянут СКшники. Поднимут твои папки, начнут копаться. В итоге выйдут на нас. И пойдем мы по этапу, как оборотни в погонах…

Пауза

КАПИТАН. Кажется, я придумал, что нам надо сделать. Помнишь, к нам в отделение приходил отец Вектора с заявой. На то, что его сын главарь банды «БРУТ». Дескать, банда обирает предпринимателей индульгенциями на различные их праздники. Тогда отец Вектора, чтобы найти своих обидчиков, нанимал частного сыщика. Так пусть он снова наймет сыщика, чтобы тот разыскал, где сейчас находится этот БРУТ.

МАЙОР. Но отец Вектора вряд ли будет нам помогать. Тогда мы лишь поржали над ним…

КАПИТАН. А мы ему скажем, что новое начальство дало ход его заяве. Посчитали ее серьезной. Заведены уголовные дела.

МАЙОР. Беру свои слова обратно, на счет вечного капитана… Молодец! Идея твоя отличная. Слушай, а пусть-ка этот сыщик найдет нам еще их бывшего командира Спеца. По нему пуля плачет… Короче, я заберу собаку с собой в отделение. А ты дуй сейчас прямо в офис отца Вектора. (Поспешно покидают подвал.)

ОСЕЧКА

В новом подвале организации «БРУТ». Обстановка помещения почти не изменилась, лишь мебель заменена на новую. Кроме того, рядом со столом на полу появился шредер EBA, на тумбе — телевизор марки Sony KDL. В подвале один Вектор. Он, стоя перед тумбой, смотрит передачу на экране телевизора.

ВЕКТОР. Поразительно! как быстро либералы сдулись. На телеэкранах уже без улыбок Авгуров, в панике. Ну, стреляли в их соратника. Такое ж случалось. Но не убили. Я лишь легонько царапнул его. Это было послание последнему из культовых могильщиков русского коммунизма. Что гвозди в крышке гроба коммунизма уже поржавелые. Уже плохо держат… Почему же его соратники не бьют себя в грудь, не клянутся добить гвоздей? Все перепуганы и растеряны. А по глазам видно, что у каждого уже упакованы чемоданы, рвать когти из страны… Но мне не с кем оценить эту красоту на телеэкране. Одному и телек смотреть не хочется. (Пультом выключает телевизор.) Хотя, ждать кого-то из бойцов уже бессмысленно. (Садится в кресло за стол. Машинально раскрывает лежащую перед ним на столе папку. Берет лежащие сверху листы.) Досье на новую цель. Но с кем ее разрабатывать? Все мои бойцы, словно сгинули. (Слышит звук ключа, открывающего входную дверь в подвал. Вектор рукой нащупывает под крышкой стола пистолет. Извлекает его. Проверяет его на боеспособность. Ждет. Появляется Хакер.) Хакер, ты меня напугал. (Облегченно вздыхает. Возвращает пистолет в устройство под крышкой стола.) Хакер, а что сейчас происходит на улице? Я уже, кажется, вечность не вылезал из подвала.

ХАКЕР. Сейчас там закат солнца.

ВЕКТОР. Закат — это красиво. Но мне сейчас не до красот. Ты из наших бойцов кого-нибудь видел?

ХАКЕР. Вектор, в подвал к тебе больше никто не придет. Не жди. Все бойцы отписали мне смски, что они выходят из БРУТа. Я тоже.

ВЕКТОР. Зачем же пришел сюда?

ХАКЕР. Остались записи на дисках сервера. Это улики против меня. Хочу снять и уничтожить диски.

ВЕКТОР. Сначала просмотри видеозаписи за прошедшую ночь. Не было ли кого-то постороннего в подвале, когда я спал?

ХАКЕР. Понял, посмотрю. (Уходит в комнату техслужбы.)

ВЕКТОР. Хакер верно сказал. От улик надо избавляться. (Придвигает к себе стоящий на полу шредер EBA, включает его. Начинает уничтожать бумаги из папки. По ходу рассуждает.) Конечно, мне следовало ожидать, что мои бойцы разбегутся. Резонанс от покушения на могильщика коммунизма их пришиб, напугал. А ведь это была только пристрелка. Не Цезарь. Провокация. Проверка, так сказать, профессионализма силовых органов. Могут ли они быстро раскрывать такие дела? Чего можно от них ждать? А Цезарь остался. Но брутовцы разбежались, как крысы… Одному работать за организацию? Это безумство. Создать новую? Все повторится. БРУТ опередила свое время. Видно, сейчас таких сумасшедших, как я, нет. Ну, еще мой дед… (Из комнаты техслужбы выходит Хакер с полиэтиленовым пакетом в руке.) Быстро ты, Хакер, справился с дисками.

ХАКЕР. Я заранее монтировал в сервере диски под экстренную их эвакуацию.

ВЕКТОР. Хакер, а что там продвинутый народ в твиттере и фейсбуке пишет о покушении на могильщика коммунизма?

ХАКЕР. Когда добиваем? Кто следующий? Трепещите, хомячки-либерасты! Ваша черед настал… Вот такие дела, Вектор. Ну, я пошел. Диски я снял. По дороге разобью и выброшу их в какой-нибудь мусорный бак.

ВЕКТОР. Ты видеозаписи просмотрел? Никого постороннего в подвале не было?

ХАКЕР. Промотал. Все чисто.

ВЕКТОР. Хорошо, можешь идти. Только ключ от комнаты техслужбы оставь мне. И дверь подвала не забудь за собой закрыть. (Хакер кладет ключ от комнаты техслужбы на стол рядом с Вектором и выходит из подвала. Вектор через какое-то время выключает шредер.) Все. Все улики уничтожены. Что дальше? Нет, себя не обманешь! Все это отговорки. Я и только я виноват в крахе организации. Я не смог сплотить своих бойцов. Позор! командиру, которого при первой же опасности бросили все бойцы. Грош ему цена. И командир чести должен немедля… (Рукой нащупывает под крышкой стола пистолет. Извлекает его, снимает с предохранителя.) Да-да, застрелиться. (Приставляет дуло пистолета к виску. После некоторой паузы нажимает курок. Раздается звук осечки. От нервного шока он теряет сознание. Голова валится назад на спинку кресла.)

СОН ТРЕТИЙ

Его воспаленный мозг порождает галлюцинации. Видит перелесье. Где в доспехах после сражения остановился Марк Брут. Левой рукой тот прижимает рану на правом предплечье.

МАРК. Жуть… (Оглядывается.) Призрак Цезаря преследовал меня даже во время боя. О, как злорадно он ухмылялся моему поражению. Он и сейчас вон (кивает головой в сторону кустарника) там за кустами стережет меня. Чтобы я не сбежал от Антония. (Отводит взгляд от кустарника.) На него страшно смотреть. Он весь исколотый кинжалами после Мартовских ид. Словно тиран, лежащий в луже крови у ног статуи Помпея, вдруг поднялся. И пришел к Филиппам. Торжествовать… Да, я потерял все — войско, свободный Рим, любимую жену, надежды. Но мне не некого упрекнуть — разве что Фортуну. Но не за то, что отвернулась от меня, а — от Рима… Однако я счастлив. Я знаю, что никто из наших заговорщиков не предал меня. (На перелесье появляются Публий Волумний и Стратон. Марк замечает их. Но друзья не решаются подойти к нему.) Со мной остались и верные друзья. А самая сильная горечь у меня сейчас только одна. Я не погиб в бою. Гней Помпей Младший, Марк Порция Катон и юный Луцилио пали от руки врагов. Счастливчики… Но я не буду просить пощады у тебя, Антоний. Нет, никогда! Ты не поведешь меня в оковах в Рим. Даже моя мать, Сервилия переживет все. Кроме трусости сына. (Снова поворачивается к видимому только ему призраку.) Да, боги отняли у меня все. Но чувство личной свободы и собственного достоинства отобрать никто не смог. И не сможет. Я унесу их с собой… (Снимает доспехи, оставляет при себе только меч. Поворачивается в сторону Волумния и Стратона.) Волумний, подойди, ко мне. (Тот подходит.) Помнишь, как мы вместе учились в школе? Мы были с тобой самыми любознательными учениками.

ВОЛУМНИЙ. О, Марк, это время в Афинах я никогда не забуду. Это были дни нашей счастливой молодости, наших юношеских надежд и мечтаний.

МАРК. Во имя всего, что связывает нас, прошу тебя, Публий, помоги мне. Подержи мой меч, а я…

ВОЛУМНИЙ. …нет, Марк, нет! Даже не проси. Я не смогу. На такое убийство у меня рука не поднимется. (Покидает Марка.)

МАРК. Стратон, мы вместе с тобой изучали риторику. Вместе постигали тайны красноречия богини Пейто и двух Эрид. Так сделаем вместе последнее наше дело. (Протягивает ему меч. Тот отшатывается и в ужасе трясет отрицательно головой.) Ну что ж, раз никто из друзей не может мне помочь, сделаю все сам. (Проверяет не сильно ли затупилось в бою лезвие меча. Поднимает меч правой раненной рукой и морщится от боли.) Нет, сам я не смогу убить себя. Раненная рука не держит меч. Придется просить помощи у раба. Умереть от руки раба. Бывает ли смерть позорнее для свободного человека? (Стратон решительно шагает к нему. Твердо смотрит другу в глаза.)

СТРАТОН. Марк, дай мне меч.

Марк благодарен ему, отдает меч. Стратон берет его и отступает на шаг назад. Выставляет клинок меча перед собой острием в сторону Марка. Тот, не медля, бросается грудью на обнаженный меч, клинок которого глубоко входит в его тело. Стратон с силой выдергивает оружие из раны. Подбежавший Волумний успевает подхватить падающего друга и бережно опускает его тело на траву. На белой ткани туники того быстро расплывается большое кровавое пятно. Марк на мгновение приоткрывает глаза. Смотрит на друзей. Счастливо им улыбается. Затем он попытается ухватить рукой полу походного плаща и накрыть ею лицо, но сумел лишь слабо шевельнуть рукой. Стратон подхватывает полу плаща и накрывает ею лицо Марка. Тот делает последний вздох и безжизненно затихает.

СТРАТОН. Презренный Рим, Брут лишил тебя торжества. Ты не поведешь его в оковах по своим развратным улицам. (Волумний и Стратон уносят тело Марка.)

Появляется Нечаев, словно откуда-то спрыгнув, несмотря на тяжёлые ручные и ножные кандалы. (В подвал в это время осторожно пробирается Хакер. Он медленно и тихо движется к столу Вектора.)

НЕЧАЕВ. Да, Марк, бросок на меч достоин римлянина. Но не революционера. Его жизнь для дела дороже посмертной славы. Он значим, пока жив. Нет, мы, революционеры обойдемся без благородства и самоубийств. (Поворачивается к Вектору.) Тебя я тоже не похвалю за нажатие курка… Но заметь, заговор Брута доказал мою правоту. Что нет более стойких заговорщиков, чем повязанных кровью. Даже Марк это отметил. Никто из его заговорщиков не предал его. А ты, Вектор, не повязал кровью своих бойцов. Да еще сам стрелял в могильщика коммунизма. Они были в стороне. Заметь, чистенькие. Чем не преминули воспользоваться. Быстрехонько разбежались. За все отвечать будешь ты один… К тому же, за ошибочную провокацию. Ну, ясен же пень, что ни в коем случае нельзя стрелять в либералов. Они работают на нас. Мутят страну. Напротив, с ними нужно вступать в союз, ходить на митинги, акции. А под этой болотной тиной ставить подножки их вожакам. Подставлять. Стравливать с властью. Уничтожать надо тех, смерть которых, напугает правительство. Потрясет его силу… Но что случилось — то случилось. Однако не стоит отчаиваться. Ну, арестуют тебя. Жизнь революционера на этом не кончается. Будет суд, тебе дадут слово. Так раздави власти предержащие революционной речью!… Да и в тюрьме тоже много возможностей. Видишь, я в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. Влачу железные оковы. От них мои руки и ноги покрылись язвами. Но я чувствую себя отлично. Я продолжаю свою революционную деятельность. Даже в тюрьме я, не имеющий имя, а только Номер пять, сумел подготовить мятеж. Стражники тоже люди со своими слабостями и недостатками. Их несложно перетянуть на свою сторону. Распропагандировать. Особенно сейчас, когда они все продажные. Сначала внуши им, что ты очень важный человек. Вот я постоянно намекал стражникам о своих связях с наследником царя. Давил на воображение солдат. И они покупали мне газеты или что-нибудь из пищи за свой счёт. Тюремщики даже наладили мне переписку с «Народной волей». Короче, солдаты стали служить мне. И я уже раздумывал не только о побеге из крепости… (Чешет зудящую язву на ноге.) Приближалось 1-ое марта, когда вся царская фамилия должна была присутствовать здесь, в Петропавловском соборе. И я решил овладеть с помощью послушных мне стражников крепостью и собором. Заключить в тюрьму самого Московского калача. О, я тогда прославился бы на весь мир! Не меньше, чем Брут… Но существовала ответственность перед товарищами, делом революции. Это заставило меня наступить на горло собственной песне. А случилось вот что.

В камере появляются стражник и Андрей Желябов. (Хакер забирает со стола пистолет Вектора. Потом также медленно и тихо отправляется в обратный путь.) Желябов сует стражнику деньги.

СТРАЖНИК. Не надо мне денег. Номер пять такой человек, для которого мы без всяких денег сделаем все. Даже пойдем за ним в огонь и воду. (Оставляет Желябова наедине с Нечаевым. Те обнимаются.)

ЖЕЛЯБОВ. Сережа, наши товарищи передают тебе горячий привет! Ох, не хочется тебя огорчать, однако придется. Товарищи также передают тебе, что им понравилось твое предприятие с арестом Московского калача. Однако, оно пересекается с планом Исполнительного комитета народовольцев. Он готовит покушение на Московского калача. И тоже на 1-ое марта.

НЕЧАЕВ. Значит, Андрюша, обо мне забудьте на время. Занимайтесь своим делом, оно более революционное, чем мое. Я уважаю решение Комитета. Буду следить с величайшим интересом за покушением на царя. И именно тебе, Желябов, я советую метать бомбу в него. В тебе меньше всего я заметил слабости, чем в Комитете.

ЖЕЛЯБОВ. Сережа, о какой слабости в нашем Комитете ты говоришь? Не понимаю.

НЕЧАЕВ. В Комитете заправляют делами партии чрезмерно добросовестные вожди. Это не комплимент. Это их благородство укрепляет нашего врага. Ну, как можно Комитету публично просить у общества и народа поддержку. Да еще признаваться, что иначе организацию разгромят. Да, это признание честное, благородное. Но глупое. Комитет не смеет даже намекать о своем разгроме. А отважно подбивать общество, народ на бунт. И им обещать свою поддержку. Революционеры должны не отстреливаться, а отстреливать.

ЖЕЛЯБОВ. Хорошо, Сережа, я передам товарищам твое замечание.

НЕЧАЕВ. Да уж, будь добр, Андрюша, передай.

ЖЕЛЯБОВ. А на счет бомбы, наверное, ты прав. Бросать ее в царя надо мне. (При этих словах в камере поспешно заскакивает стражник.)

СТРАЖНИК. Товарищи, свидание окончено. Расходимся. В корпусе появилось мое начальство. (Нечаев и Желябов на прощание снова обнимаются. Стражник выводит Желябова из камеры.)

КОДА

Слышится неосторожный стук наружной двери подвала, закрываемой Хакером. От стука Вектор вздрагивает, приходит в себя.

ВЕКТОР. …этого не может быть! Пистолет был исправен. Вероятность осечки из Макарова — менее одной миллионной. В житейском понимании это называется несвершимой вероятностью. Видно, не стоит стреляться на закате. (Вспоминает.) Кажется, когда я был в отключке, я слышал, как хлопнула дверь. Да-да, кто-то приходил в подвал. Точно, это один из моих бойцов. Но увидел меня с зарытыми глазами, решил, что я сплю. Не решился будить и ушел. Может, это был Монах? Поскитался по ночлежкам, пропитался народным духом и двинул назад. Сюда в подвал. (Слышит звука открываемого замка в дверь подвала.) Ну, конечно, преданный Монах вернулся к своему командиру.

В подвал спускается Спец с пистолетом в руке, ствол с глушителем направлен на Вектора. Тот нервно шарит рукой по столу, под крышкой стола.

СПЕЦ. Вектор, не ищи, твой пистолет у меня в кармане.

ВЕКТОР. Выходит, мне не показалось. Кто-то приходил в подвал. И стащил мой пистолет. Кто этот вор?

СПЕЦ. Один из твоих бойцов.

ВЕКТОР. …нет, не могу даже представить лицо этого предателя. Кто он?

СПЕЦ. Еще, будучи в горячих точках на Кавказе, я пришел к выводу. Никогда не доверять техслужбе. Она слабое звено в любой организации. Воюет, как правило, за бабки. Ну, еще за хорошую технику.

ВЕКТОР. Значит, украл Хакер, а заставил ты.

СПЕЦ. Что-то вроде того.

ВЕКТОР. Но как ты нашел Хакера? Мы же сменили адреса.

СПЕЦ. У любого хакера есть две слабости — его комп и друзья-коллеги. Он может, изменить кому угодно, но только не им. Где они тусуются я знал. Остальное дело техники. Кстати, Хакера я потом убью из твоего пистолета. Я всегда недолюбливал хакеров. Их не жалко зачищать. (Подходит ближе к Вектору.)

ВЕКТОР. А потом инсценируешь, что мы с ним замочили друг друга?

СПЕЦ. Ты всегда был смышленым.

ВЕКТОР. Выходит, Спец, тебя все–таки достали подельники убитого нами полковника. Заставили вернуться в нашу организацию. Вернуться, чтобы подчинить ее снова им, убрав меня.

СПЕЦ. Для такой сложной комбинации у подельников полковника мозгов не хватит. Я гуляю сам по себе. Дело полковника, как я и рассчитывал, замяли. За ним всплыло много неприглядных дел. Представляешь, что делал этот старый идиот в своих тетрадках с приходами и расходами. Он записывал всех крышуемых бизнесменов и бандюков под их настоящими фамилиями и кличками. Когда опера зашли в квартиру, эти тетрадки валялись на столе среди пустых бутылок водки и пива… (Приближается к собеседнику еще на некоторое расстояние.) Нет, Вектор, у меня с тобой личные счеты.

ВЕКТОР. Ты шутишь? Мы же расстались полюбовно. Без взаимных претензий и подстав.

СПЕЦ. В жизни не все так просто, Вектор. Ты, наверное, не знаешь. Когда вы выгнали Гюрзу из организации, ее провал закрыл ей возврат в органы. Она приехала ко мне в глубинку. Я сначала обрадовался. Чикса-бикса такая, как я думал, мне привалила. Устроил ее к себе в охрану. Но идиллии у нас не получилось. Гюрза стала видеть себя сначала во сне, а потом и наяву агентом царской охранки… Целыми днями пыталась с мылом и мочалкой отмыться под душем от этой грязи. Съел ты ее, Вектор, своим благородством. Что оставил жить. На самое страшное для меня было то, что ее зараза передалась мне. Я стал избегать зеркала. Я видел там уже не терминатора с накаченной грудой мышц. А тот самый кусок вещества, что плавает в проруби… А когда ты выстрелил в могильщика коммунизма, нас с Гюрзой стало просто клинить. Я тут же вылетел в Москву.

ВЕКТОР. С Гюрзой? Хотел бы я увидеть ее.

СПЕЦ. Нет, я прилетел один.

ВЕКТОР. Спец, я тебя понял, нет человека, нет и… Но ты можешь поступить проще. Сдай меня полиции. Тебе — слава разоблачителя подпольной террористической организации. А мне — суд и тюрьма на долгие, долгие годы…

СПЕЦ. Ишь как ты сразу загорелся. Суда тебе захотелось. Но я не такой простак, как может казаться. Думаешь, я не знаю, что революционеры только и живут ожиданием суда. Чтобы получить слово, и сесть на свой конек. Толкать обличительные речи на всю страну. Ибо, как признают сами революционеры. Они сильны не числом и умением, а общественным мнением. Присяжные будут рыдать, а пресса в погоне за сенсацией раздует твои подвиги до небес. Да за это время твоего судебного триумфа мы с Гюрзой в психушку сляжем… (Делает еще один шаг в сторону Вектора.) Да, я мог бы сдать тебя полиции, но только при одном условии. На суде ты публично покаешься. Сдашь всех своих бойцов. Сдашь своего деда, как своего духовного наставника. Покажешь всем, что ты обыкновенный трус.

ВЕКТОР. Спец, ты спятил. Ты же знаешь, что такому моему позору никогда не бывать.

СПЕЦ. В том-то и дело, что знаю… Но сильно хочется увидеть тебя уроненным.

ВЕКТОР. Похоже, я, и вправду, задел тебя за живое. Мне, честно, жаль. Ладно, хватит слов. Стреляй, Спец. (Вдруг видит за его спиной женскую фигуру в балаклаве на голове.) Ты же говорил, что приехал без Гюрзы. А она здесь.

СПЕЦ. Гюрза здесь?! (Успевает только обернуться. Девушка в балаклаве стреляет из пистолета с глушителем ему в грудь. Спец инстинктивно хватает ртом воздух. Затем замертво валится на пол.)

ДЕВУШКА. Благодарю, Вектор, ты помог мне. Я не смогла пересилить себя и выстрелить Спецу в спину.

ВЕКТОР. Да кто ты такая? (Вскакивает с кресла.) В ангела-хранителя я не верю.

ДЕВУШКА. Нет, я не ангел-хранитель. Зови меня Шестая.

ВЕКТОР. Шестая? Странный псевдоним. И все же кто ты?

ШЕСТАЯ. Я твой тайный телохранитель. То есть телохранительница.

ВЕКТОР. Чудесно! Но я не нанимал никакой телохранительницы.

ШЕСТАЯ. Твой дед поручил мне тебя тайно охранять. Он узнал, что тебе угрожает опасность. И как в воду глядел, моя помощь понадобилась.

ВЕКТОР. Ты здорово работаешь. Мне ни разу не удалось заметить твою слежку за мной.

ШЕСТАЯ. Спецу тоже… Твой дед хорошо меня подготовил. Хотя, меня ни в твоей организации, ни в органах никто не знал в лицо. Значит, работать было несложно.

ВЕКТОР. Не скромничай, коль ты смогла провести даже Спеца. Ну, Шестая, давай знакомится. Снимай балаклаву.

ШЕСТАЯ. Даже не проси, балаклаву я не сниму. Как сказал твой дед, лицо телохранительницы революционера всегда должно быть невидимым.

ВЕКТОР. Да ты не та ли девушка с дедова двора? Чокну… Извини. Я хотел сказать. Теперь нас трое настоящих сумасшедших.

ШЕСТАЯ. Я правильно поняла? Ты берешь меня в свою организацию.

ВЕКТОР. Без вопросов. Такими бойцами не разбрасываются.

ШЕСТАЯ. Ура! (Снимает с головы балаклаву.) Наконец-то, я в БРУТе.

ВЕКТОР. Поздравляю. (Вдохновляется.) Найдем еще парочку таких же. Будет сумасшедшая пятерка!