Стр. 39

Перед тобой новый текст материала: «РУССКАЯ КУХНЯ ВИПАССАНЫ».

В качестве ознакомительного элемента, сейчас и дальше, будет выступать отрывок, выхваченный с соблюдением последовательности нахождения в основном тексте. Всё излагаемое открыто через смысловой ключ DEDERNIZM. И относится к новой творческой (социально-нравственной) смысловой системе «Чистого творчества», пришедшей на смену значению «искусство», как институции. Сформированной, как бы возвышенной, но ложной «идеалистско-художественной» основой. Всё ниже изложенное, уже формируется самой системой «ЧТ», через неё и формулируется, в системе выводов и определений.

— Да, всё так и есть: как и в последующие дни, постигая азы медитации, иногда глядя на находившегося от меня, по диагонали, справа, — воспринимая его, вспоминал о той его инициативе только в благотворном ключе. Так и никогда не заговорив с ним. И теперь, рассказываю всё это тебе, уже, понимая то, от чего спасся. Узрев избавление светом от тьмы, благодаря знанию, полученному в значении с приведённым идеалом, оставленного Им. Искренне переведя всю энергию того удара в любовь к субъекту ударившего меня, через напутствие идеалом к действию (а именно, не перестать быть тем, ради которого я тут), оставшегося теперь со мной. Остался со мной, как серьезный урок: урок, на котором я узрел работу двух механизмов: механизма разрушения и механизма спасения, в моменте полной духовной наготы, так чтобы сделать выводы о бессилии и о силе того или другого.

Механизм разрушения — это надежда на чудо там, где чудес не предусмотрено; механизм же спасения — это понимание процесса спасения.

— А он? — А он остался и есть там, где и был, и теперь, всё также сидит рядом со мной, от правого плеча по диагонали; как и в первый день, иногда отвлекает, тем, что, разминает суставы своих ног, складывая коленное оригами лотоса, сияя, как будто его лепестками — словно точеными пальцами своих прекрасных стоп.

— Но, а ты? — Я? -сейчас, сидя за строками данного текста, вижу всё, ещё четче, чем прежде. Наконец вижу, вспоминая то, где и я сам был тем примером, как и этот сейчас. Будучи ниже, один из тех, которого пока всё еще увлекают сожалением в осознании, прекратить данную практику в центре. — «я всё ещё там, где мне моё Я» велело закончить всё. Прекратить её. Поставив клеймо лично неудавшегося эксперимента. — Не разрешившего разочарование в ожидании истиной доброты окружающих тебя? — И поэтому, находящееся ниже описание, на мой взгляд, необходимо тут, для того лишь, чтобы показать и увидеть то, как неизменное стремление, вызванное субъектом восприятия действительности через призму собственным угнетением собственного эго, когда-то, всё также удерживаемого внешними факторами в реакции, реализовываясь его поведением, никуда не девается. Даже в стенах данного центра. Сама практика бессильна перед эго, без надзора личности, над собственным его стремлением получить хоть долю той энергии, которая так нужна демонической сущности ложного. Строго следящего за тем, чтобы субъект не смог сблизится со значением человека. Безвозвратное заимствование (как таковое) — и есть творчество эго, вечные его — эго, попытки, совершать бессмысленное, с позиции конечно же человеческой морали. Так, насилие над друг другом, пока никак не оставит нас. Мелкое или большое, это абсолютно не важно. Так, оно всё одно. По своей характеристике, в отношении со светлым: это то, что пытается гасить свет не дав его, растворяя надежду на дружественную связь, своим таким началом. Всегда пытаясь лишь втиснуться между нами же с эмоцией пагубного свойства. Оборачивая любовь в сложные формы, неприемлемые и не возможные для прозревшего. Являя своими очертаниями того несчастного, делающегося зависимым от несчастий другого, обрекая на ещё большие страдания совершающего подобное насилие.

Первее изначального смысла, для творчества человека, как менять полярность энергий, управляя эмоциональной окраской момента — нет.

Как-то раз, в жару стандартного дня, идущего в ногу со временем, подвигающим моё нынешнее присутствие в центре к окончанию. А значит в один из близких к финалу дней, моего нынешнего присутствия в центре. Находясь в месте своего ежедневного присутствия, в то время, когда уже никого не оставалось в корпусе, где располагалась кухня, а на мойке кроме нас с Миидом. Которым оставалось трудов-то, всего минут на 5, и всё было бы окончено. Вдруг, откуда-то из отдалённой части всего пространства, являющего собой большой холл с примыкающими к нему разными небольшими помещениями, вроде нашей мойки. Послышался весьма навязчивым манером странный призыв, приказного тона. Как будто принёсший собой ощущение какого-то удушья, от уже ждущего меня за новым поворотом, идущего навстречу по той же плоскости познания. Теперь застигшее не только меня, но и моего напарника, оторвав его от дела, обративши его необходимым вниманием, на начавшее быстро распространяться в таких ощущениях, будто, словно кто-то, резко начал откачку воздуха из помещения, ускоряя её, по мере уплотнения громкостью звука, исходящего из обозначенного пространства, приближавшимся на нас нечто. По крайней мере, в таком выражении, существует ощущение, исходящее из прошлого, теперь вот так ассоциируясь с ним сейчас. — Что это снова? Всего лишь художественная преамбула? — Конечно! Но к простой, совершенно ничем не привлекательной, щупленького вида особе, олицетворявшей собой менеджера кухни — ещё молодой женщины, к которой я уже присматривался ранее, пока только вне строк своего изложения. Но теперь и ты её видишь, всё так же знакомясь, как и я, впервые, вынужден был, обратить на неё особое внимание, из–за столь «неординарного» поведения с соплеменниками. Заметить её было не сложно. Как она выделялась особым образом, будучи вносившей деструктив, загружая или даже может, скорее засоряя, эмоциональное поле нашего присутствия тут, разного рода апелляциями. Видимо принимая вокруг состоящее за некоторое подобие детского садика, где она, присуще субъекту «старослужищего», поставив себя на место некоего воспитателя, курсируя от одного угла к другому. Так решая реализоваться, -бессознательно, следуя по пути своих незамысловатых траекторий, каждый день, каждый раз, проходя свой начатый круг, старалась по пути всего следования, находясь внутри своей окружности, сообщать каждому встречному что-то на тему: как нужно и как ненужно делать, как нужно ходить, с какой громкостью говорить, где стоять, а где не стоять, говорить ли вообще или не говорить совсем, как брать, куда класть и как вообще быть. В общем — «унтер Пришибеев» какой-то, вот, точь-в-точь. — Олицетворявшийся в своём неведомом для неё статусе. — Кстати, финалом изоляции для субъекта, в том художественном выражении к которому идет отсылка прозвучавшим онимом в кавычках, стал момент падения его туда откуда он выйдет новым. Оттуда, куда мы всегда стремимся своим невежеством. Ставя себя выше необходимого и даже больше, допустимого в попытке самоутверждения, собственным веянием важности. Не имея на то никаких оснований, руководствуясь только ложным ощущением своего превосходства, так всегда не там, не к месту, а среди любящих тебя, пытаясь укоренять свой характер. На самом же деле действуя так, стремимся лишь скорее упасть на дно восприятия себя другими. Чтобы прозреть, уяснив вещи без которых быть нельзя, а можно лишь казаться. Скорее упав, так встав в зависимость от своей беспомощности, перед теми, кого порицал, не любил и не стремился понять. Выстраивая подобным толком отношения с действительностью, невозможно объять счастье, ровно по той же причине, как нельзя сделать кого-то счастливее таким своим отношением. Подобным же, ложным самоопределением, на мой взгляд, можно только лишь сообщить что-то, например, о своём положении несчастного. Идущего ко дну. Данная аксиома на мой взгляд диалектична — исходит из природы равенства отношений. — И тут получается так, что я снова задам тебе то же вопрос. «Так, и почему же, в хитросплетениях такой сложной характерности, как практика, не наступает прозрения за счет медитации?» — Именно это и есть тот вопрос, который я задаю прямо и на который пытаюсь ответить тоже прямо, всё это время, как ты надеюсь и сам понял. — Ну хорошо, а если, для кого-то само такое дно, есть лишь проявление прототипа собственной действительности в самом начале деятельности, от которого ведется личный нарратив со существования в плоскости общего мира. Это является чем-то личным, или претендующим на установку? — Ты спрашиваешь, можно ли принять происходящее, за как бы данность, без наложения дополнительных суждений, кроме тех, что присуще субъекту, со всеми обозначающимися для него послаблениями в отношении требования, относя подобное в постфактум? Только если для той реальности в которой нет другой действительности. Мы же не про бедность говорим, а про дно эмоциональное, метафизическое, энергетическое, нравственное в конце концов. То дно, на которое субъект тянет не только себя, но и всех вокруг, своим токсичным настроем, скорее всего даже сам не понимая какую позицию принял, озвучивая те или иные темы. Думая, что так определил в сути своё положение выше. Самостоятельно заняв данную позицию, несомненно вначале получив возможность выбирать. О чём говорили как-то уже вполне конкретно. Такой субъект живёт — разрушая смыслы. А если уж и затронул бедность. То справедливости ради нужно сказать, в общем-то, что душевная леность в отличии от бедности материальной, есть порок, а значит грех, ведущий к ещё большему — к унынию. Почему сам считаю, находясь практикующим тут исцеление, сближением с чем-то подобным, просто обязан, стремиться к обогащению именно проявлением своей уже любви в заботе, так преодолевая свою духовную нищету. А значит наступает момент действовать. А значит пора переступить порок. Который можно охарактеризовать, как бездействие. Теперь же, начав простейшими, но кажущимися невозможными вначале действиями, искоренять в себе душевную леность. — Поэтому необходимо обогащаться? Чтобы не покидать уровень нравственных настроек? — А они, эти настройки, в свою очередь страшно уязвимы в сути допущений. — Настройки можно вернуть в центр? Например, прибыв в такой центр? — Я разделяю твою юмор. Но думается, подобное недолжно тебя настораживать. — Да, но и как такое вообще возможно, в рамках усердия над тем, что называется тут метта бхаввана? Скажи.

(Для непосвященных: метта бхаввана — это ежедневная практика желания добра, она, как бы включается в последствии, но уже посредством данной техники медитации: некий, но вполне конкретный ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ПОСЫЛ, всему живому в признании любви к нему и просьбе извинения за совершенное с извинением свершенного. Так в сотворчестве обогащаясь действием.)

Возвращаясь, к тому вопросу, заданному совсем недавно, самому себе, теперь отвечаю: — Возможно, но правда именно находясь там, где есть ещё один уровень. — Тот, что за гранью дна? — а именно, такое падение чревато, впоследствии тем, что сам можешь впасть в зависимость от искаженной энергии любви. Искажая сам же свой источник любви. — В силу СОБСТВЕННЫХ обстоятельств созданных неопытностью сторон? — Да. И там зарождается ненависть; -там, где слепая любовь сопрягается с принуждением. Как бы следуя ей, вне зависимости от желания того, кто и неосознанно создает положительные вибрации. Но, бросаясь в свои доказательства существования доброты, всегда норовит угодить в капкан. При том четко следуя своему, еще не огрубевшему осознанию. Открываясь перед искреннем желанием, предлагая себя, тем, кто возможно и без осознанно, почти физически узурпирует источник любви, почитая того проявление за должное: властью силы обретаясь в невежестве, с еще и не раскрывшимся, но уже черствеющим разумением должного. Опираясь, только на желание получать, принимая источник любви действительно за источник своей слабости, впадая в зависимость от собственного бессилия, страдая той самой духовной леностью, перед обретённым источником любви. Сейчас же начиная эксплуатировать доверие и дружбу, считая всё это неиссякаемым, что в конце концов приводит к умышленному порабощению и последующей деформации духовного разума, не только в душе сущности источника, но, в первую очередь, исходя из предыдущего, в отношении к самой узурпирующей любовь сущности.

Истребляя доверие и дружбу, тиранией духа любви, становится зло.

К слову, с такого дна, нельзя всплыть лишь стремлением сменить источник. Просто, каждого ждет ужас момента осознания раскаяния.

Каждый новый отказ от возвращения к марали любви, должного значения, застаёт находящегося, но только ещё в большем одиночестве.

DEZO.SPACE2021