Create post

Вечные темы и вечные ценности: религиозное пространство творчества Э. Ллойда-Уэббера

В современном постсоветском обществе усиливается тенденция к противостоянию по различным социальным признакам, в том числе приверженности к определенной религиозной идентичности. Одним из выражений этого противостояния является редакция 2013 года статьи 148 УК РФ «Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий», ужесточившая наказания за воспрепятствование религиозной деятельности и добавившая ответственность за публичные действия, оскорбляющие чувства верующих.

В то же время в европейских странах и вообще за рубежом часто встречается совершенно противоположная точка зрения; к примеру, 11 августа 1970 г. в интервью газете «Ла Круа» Папа Павел VI заявил:

«Народы иудаизма и ислама и христиане… эти три разновидности идентичного монотеизма говорят наиболее достоверными и древними и при этом самыми смелыми и уверенными голосами. <…> Почему бы упоминанию о том же Боге, том же Отце, без предубеждений в богословских дискуссиях, не привести нас однажды к открытию столь же очевидному, как и трудному — что мы все сыновья одного Отца и что все мы, следовательно, — братья?»

Такое достаточно смелое с его позиции заявление имеет под собой более чем веские основания. Так, преемственность веры является одной из главных идей Ислама. «Скажите: «Веруем мы в Аллаха и в то, что ниспослано было Аврааму, Исмаилу, Исааку, Якову и потомкам их, в то, что даровано было Моисею и Иисусу и что даровано было пророкам Господом их. Не проводим мы никакого различия между ними и предаемся Ему» (Коран 2:136). По мнению некоторых индуистов, Иисус был аватарой — воплощенным в земном существе божеством. Однако другие считают Христа садху — святым, йогином и наставником, и подчеркивают сходство между учением Кришны и Иисуса.

Все эти межконфессиональные тенденции находят отражение в догматах более современных мировых религий. К примеру, основные принципы бахаизма — ответвления ислама, возникшего в середине 19 века на Ближнем Востоке, — включают в себя избавление от всех форм предрассудков, полное равноправие мужчин и женщин, признание общего истока и глубинного единства всех великих религий мира, а также признание веры непротиворечащей разуму. Оомото-кё, ответвление синтоизма — или самостоятельная религия, по уверению её последователей, ведёт активную парламентёрскую деятельность по межконфессиональному диалогу; главный слоган оомото — «Один Бог, единый мир, общий язык общения» (под которым понимается искусственный язык эсперанто).

Этот поток синтетической религиозной мысли нашёл отражение и в культуре, поскольку язык культуры очень часто является языком религии тоже (но прорелигиозными произведениями, разумеется, не ограничивается).

В частности, мы можем проследить соответствующие тенденции в творчестве известнейшего британского композитора современности Э. Ллойда-Уэббера. Он неоднократно обращался к религиозной тематике в своих произведениях, как напрямую («Иосиф и его удивительный разноцветный плащ снов», «Иисус Христос — суперзвезда», «Реквием», «Свистни по ветру», ненаписанный «Мастер и Маргарита»), так и косвенно («Эвита», «Кошки», «Прекрасная игра»).

В сценической кантате «Иосиф…» Ллойд-Уэббер обращается к библейскому сюжету об Иосифе и его братьях. «Реквием» во многом следует традициям классического жанра, заявленного в названии (как минимум написан на канонический латинский текст), и посвящен смерти отца. Главный герой «Свистни по ветру» по сюжету был принят за Иисуса и оказался в ситуации выбора между своей человеческой сущностью и ответственностью перед поверившими в него. Аналогичная ситуация обыгрывается сюжетом оперы «Иисус Христос — суперзвезда». Помимо самой ситуации, эти два произведения объединяет лейтмотив идентификации «мессии» как в глазах общества, так и в глазах самого персонажа — и в этом смысле к ним примыкает «Эвита».

Также в религиозном ключе можно рассматривать идею перерождения в опере-балете «Кошки»; не говоря уже о том, что кошки сами по себе в совершенно разные исторические эпохи были объектом поклонения, а в 20 веке обожествление кошек выходит на новый уровень. Самого Уэббера любовь к кошкам сопровождала всю жизнь; биографы часто упоминают его котов Сергея Сергеевича и Дмитрия Дмитриевича.

Что же касается «Прекрасной игры», то в этом произведении одной из сюжетных основ является североирландский этнополитический конфликт The Troubles («Смута»), включавший в себя и религиозную подоплеку — по сути, конфликт сводился к противостоянию католиков и протестантов.

Как можно заметить, религиозная тематика раскрывается неоднократно и разнообразно, но авторский вывод в отношении решения конфликта в основном один и тот же — стремление к единству и всеобщему счастью. В том числе поэтому в постановках произведений Уэббера часто задействованы интернациональные труппы.

Идея интернационализма в религиозности обобщена в большей части музыкального материала «Реквиема», который строится на жанровой основе католического богослужения и включает в себя интонационные заимствования из протестантских хоралов, африканских исполнительских традиций, преломлённых в спиричуэлах, таких как ярко выраженная полиритмия, особая экстатичность.

Другие традиции спиричуэла, к примеру, коллективная импровизация и вообще коллективная молитва с разделением функций проповедника и прихожан и респонсорным диалогом между ними, вводятся в самый известный номер из «Иисуса…» — Superstar. А тенденцию объединения музыкального материала разных народов в одном религиозном произведении развивает Карл Дженкинс в своем «Реквиеме» (2005).

Наиболее показательно тема единства религий раскрыта в одном из самых популярных произведений Ллойда-Уэббера — опере «Иисус Христос — суперзвезда».

Эта опера является знаковой: она принесла авторам (композитору и либреттисту) всемирную известность, но также вызвала наиболее широкий общественный резонанс в связи со своеобразностью трактовки евангельского сюжета. Мнения были и остаются диаметрально противоположными — от фанатично-восторженных до радикально осуждающих, причём нападки исходили от представителей различных конфессий. Её запрещали как ввиду обнаруженной неравнодушными религиозной пропаганды, так и ввиду также выявленной антирелигиозной. Деятели Церкви указывали, в том числе, на неканоническую трактовку образа Иисуса Христа как сомневающегося, слабого, скорее человека, чем бога, обуреваемого чисто человеческими душевными муками. (В том же ключе в 1988 году образ Иисуса трактовал Мартин Скорсезе в кинокартине «Последнее искушение Христа», за что также был раскритикован.) Наиболее показательно эта сторона образа Иисуса воплощена в знаменитой арии, где даже образ бога-отца предстает в виде, сниженном до уровня жестокого садиста, мучителя и палача.

На самом деле «Иисус Христос — суперзвезда» не совсем о конкретной религии и о конкретном религиозном деятеле — она о том, насколько быстро толпа превозносит своих кумиров, и том, что толпа так же быстро их убивает. То есть о поклонении в самом широком смысле — неслучайно в название вынесено определение популярных персон массовой культуры, кем Иисус, несомненно, являлся и является. Эве Перон, прототипу главной героини «Эвиты», в данном контексте повезло немного больше — в известном смысле: она просто не дожила до своего публичного порицания, которое осталось уделом только просвещённых кругов.

Почему мы вообще проводим эту параллель? Тим Райс в своём интервью «Гардиан» в сентябре 2014 года говорит, что считал «Эвиту» идеальным продолжением «Иисус Христос — суперзвезда». Эта героиня также была кумиром своей нации — и по странному стечению обстоятельств умерла также в 33 года. Эва Перон, как и Иисус Христос, — скорее полумифический персонаж, мифологема, окружённая загадками и легендами. Эвита как персонаж проходит сходный путь с другим персонажем Уэббера — Марией Магдалиной из всё того же «Иисуса…», и путь этот — путь от блудницы до святой и воплощения идеалов; полное имя Эвы, к слову — Мария Эва.

Сходство опер не ограничивается сходством главных героев: в жанровой трактовке обеих есть черты пассиона (применительно к Иисусу и Эве), что предполагает наличие евангелиста — рассказчика, которыми являются соответственно Иуда и Че Гевара. «Евангелисты» в определённой степени представляют собой альтер-эго главных героев. Раскрытию отношений между ними посвящено достаточно сценического времени.

Не только главные герои этих двух опер являются мифологемами: и Че, и Иуда — также знаковые фигуры. Так, мотивы предательства Иуды уже две тысячи лет являются предметом споров, начиная с расхождения у основных евангелистов и заканчивая версиями двадцатого столетия, среди которых довольно популярными являются самопожертвование и выполнение воли Иисуса — а Х.Л. Борхес в рассказе «Три версии предательства Иуды» вообще выдвигает версию воплощения в Иуде Бога-Отца.

В любом случае, в этих версиях есть нечто общее: Иуда рассматривается не как агрессор, а как жертва и идёт на предательство не из ненависти к Иисусу, а из любви к нему. В опере образ Иуды трактован в этом же ключе; в некоторых постановках параллели между самопожертвованием Иуды и Иисуса проводятся достаточно открыто. Иуда страдает едва ли не более самого Иисуса (и символом страдания становится образ лестницы, трактованной в символическом плане, как лестница Иакова, и чаще всего отраженной в сценографии), и в этом отношении вектор жанра смещается от пассиона к антипассиону.

Антипассионом, впрочем, можно назвать и «Эвиту», поскольку сам Ллойд-Уэббер считал, что Эва Перон — «самый неприятный персонаж из всех, о ком я когда-либо писал». Эва действительно является неоднозначной фигурой — на экране мы видим и её внебрачное происхождение, и похождения юности, осуждаемые её противниками и также заложенные в либретто, — но в итоге она получает титул «Духовного лидера нации», почти становится вице-президентом Аргентины и известна не иначе как «Санта Эвита».

В итоге перед нами предстают совершенно не-святые герои — но они живые и настоящие, им легко сопереживать, они становятся нам близкими и потому вера в них уже не настолько слепа, насколько могла быть раньше: она осознанна и прочувствованна; в связи с чем религиозная тематика в творчестве Уэббера «спускается в народ» и с ним и остаётся.

(Хотелось бы поблагодарить за прекрасную совместную работу мою научную руководительницу — Тамарову И. В.)

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About