Платон Лесухин

1.

Первоначально стоит отметить неочевидность ситуации возможного психоаналитического высказывания теоретического характера, если оно не оказывается отнесено к некоему конкретному полю уже заданной организованности. Невозможно высказывание о психоанализе как таковом с его последующим аутентическим апробированием — высказывание окажется присовокуплено к одной из ортодоксий, или же из аналитического поля выкинуто прочь. Ведь анализ чтит и оберегает собственную верность перво-основанию, уже порядком смещенному на второй план в любом ситуации его продолжения, мы знаем анализ под разными именами, но все имена начинаются с одного и в процессе своего дления\размежевания оставляют все более слабый след первоначальной интуиции разбавляя его все более обильными и поясняющими прибавлениями. Чем больше мы получаем прояснений и улучшений, тем меньше производимое оказывается психоанализом собственно, а не скажем (не)ортодоксальным психоанализом в его весьма определенном другими событийными рамками изводе. Но имеет ли смысл заниматься собственно анализом, почему определенный его извод нас не может устроить как весьма достаточный и верно-прибавляющий? Данный вопрос может быть разрешен, если автономно озадаченность психоаналитической дисциплины помыслить — дисциплины отдельной, основанной не на первом своем имени, но на том, каким образом данная озадаченность этим именем была структурирована, и опять же, размыта. ПА не имеет в себе очевидности, склоняется более к парадоксам, хотя имеет с ними касательство без обязательности — становясь очевидным, он, как в очень многих случаях — анализом опять же перестает быть. И то, что ПА столь легко прерываем — опять же в его озадаченности и стоит, он дает трещины и из трещины разбегается из себя, ведь его оконечность — его ключевая задача, перестать существовать для анализа — максимальная цель, но прекращать существование, увы, можно в том числе и несколько тривиальными способами.

2.

Можем ли мы сегодня заново мыслить анализ, и если да, то какова может быть цель такого его осмысления, почему заново? Достойное ли это психоанализа занятие — непрестанно мыслить себя самого? можем ли мы заниматься анализом беспрестанно не оглядываясь в неуверенности на то, чему мы себя посвящаем? психоанализу ли мы себя посвящаем, занимаясь им? Нет ли в этом посвящении себя аналитическому делу отказа от задачи уменьшения страдания, неважно, занят сам анализ делом лечения или же нет? Предполагаю, что продолжение описываемой ситуации не сулит психоанализу чего-то в своей удивительности очевидного, ситуация будет наращивать собственную неоднозначность и образовывать все новые способы, что само по себе может оказываться продуктивно, однако, полагаю, все тем же основыванием анализа окажется практика осмысления его энтелехии с уже сформированной онтической данностью. Психоанализ — наука не только вечно-становящаяся, но требующая каждый раз начинать себя заново, и чем устойчивее новое заново оказывается, тем прочнее растет этот способ анализ не изменять, оставляя его в наращивании и приобретении свободным от потери основывающей функции — без которой ему его неизменной, но неодинаковой в своей фактичности дороги иметь тяжело. Анализ, увы, постоянная практика собственного спасения, уберегания от. Как можно определить всякий психоанализ, если его еще возможно цельно определить? Ставя целью не терять анализ в череде способов его исповедания мы оказывается перед необходимость дать ему некое конкретное имя, чтобы опознать его в качественности. Однако, когда мы его в этой качественности определим, напр. как “декодирование меж-сказанного”, мы рисуем основать новый способ его частного исповедания, мимоходом упустив его из виду. Но, видимо, ПА суждено в таком случае быть выпущенным из виду, и являться исповеданием, сколь бы частным или же институциональным оно не являлось, ведь целостное право на данную ортодоксию так и не было передано в полной мере, а в дальнейшем было многократно оспорено. Сколько не претендуй на верность, претенденство окажется главной характеристикой такого рода участия. Видимо, ПА некогда и правда будет окончательно размыт в неочевидной череде не-в-полной-мере-собственного, которое чем дальше, тем меньше сможет произвести озирание на установленность — потеряв установленность ПА окажется уже не собой, а другого рода озадаченностями, которые будут вести свои специфические, и возможно (как оно уже многократно случалось) более чем примечательные взаимодействия с простором несчастья.

И вопрос дополнительный: может ли анализ ужиться с отличным от него участием по уменьшению страдания\предоставлению страданию ответа? Иметь место среди — не очень популярная в ПА позиция, которая в некоторой мере противоречит названному ранее озиранию, но становится — той же практикой участия с дополнительной установленность аналитического характера — видимо, возможное для него дело. Психоаналитическое участие в политическом или же каком-то еще есть введение анализа в игру как самостоятельного ее актора, наделенного своей в ее рамках задачей — не слитой с основной, но занимающей отгороженное и самозанятое (но, не теряющее общего) положение.