Два поэта, литовец и поляк, выросли в одном и том же городе. Пожалуй, этого достаточно, чтобы они беседовали о своем городе — даже в печати. Правда, город, который я знал, входил в состав Польши и назывался Вильно, школа и университет пользовались польским языком; Твой город был столицей Литовской ССР и назывался Вильнюс, Ты кончал школу и университет в другое время, после второй мировой войны. Тем не менее, один и тот же город, его архитектура, пейзаж окрестностей, его небо создали нас обоих. Не исключены, так сказать, некоторые теллурические воздействия. Кроме того, я полагаю, что у каждого города есть свой собственный дух или ореол, и, порою, когда я проходил по улицам Вильно, мне казалось, что этот ореол я ощущаю почти физически.

Недавно кто-то из друзей спросил меня, почему я так настойчиво возвращаюсь к Вильно, к Литве в своих воспоминаниях — это видно по моим стихам и прозе. Я отвечал: дело тут, по-моему, не в эмигрантской ностальгии — ведь съездить туда мне бы не хотелось. Вероятно, это просто поиск действительности, проясненной ходом времени, как у Пруста; но есть и другая причина. Я провел в Вильно свои отроческие годы и думал тогда, что жизнь у меня сложится как-то по-обыкновенному; только позднее все в этой жизни начало запутываться, так что Вильно осталось для меня точкой отсчета, возможностью, именно возможностью нормального.

Чеслав Милош, Томас Венцлова. «Диалог о Восточной Европе. Вильнюс как форма духовной жизни».

Что ты можешь сказать о том

Как шли они, как они умирали

Казаки, мужики из глубин Руси

Дети боярские, ссыльные, каторжники

Первопоселенцы, первопроходцы

Будущие богачи, пропойцы

Убийцы, раскаявшиеся, обновлённые

В этой глухомани — где не глухомань после Смутных времён?

Послужившие вере, царю и отечеству

Карману своему (пушнина! — о, соболя на гербе, о, золотая стрела!), своей страсти

Голодавшие, когда суда с хлебом, посланные через Маковский волок

Замерзали в Кети

Бравшие ясак, обращавшие в православие «нехристей», требовавшие жён от царя и получавшие их…

Что ты можешь сказать о том

Как он рос и разрушался на пологом берегу Енисея?

(наводнения и пожары — не редкость, самый страшный был в 1869 — сгорело 6\7 города)

И поляки обороняли острог от тунгусов

(это наверняка миф, но мне так сказали)

И тринадцать церквей, среди них и мечеть и одна синагога

Фирма братьев Пежо — кофемолки ещё без клейма

И гвозди с пометой мастера

Первый пароход на реке, корпус которого строил самоучка-крестьянин

Треть добычи российского золота

(а один, помнится, 1847й — так и все 95%)

И наезды учёных

(В 1843 г. Енисейск посетили ученые Миддендорф, Гофман и Мевиус. Они исследовали север Сибири, собрали сведения в области географии, биологии, геологии, в Енисейском округе нашли медь, свинец, серебро и железные руды. Но был же и Мессершмидт, был же и Беринг!).

И декабристы — Бобрищев-Пушкин, Веденяпин, Фонвизин, Шаховской, Якубович (кажется, мы отклоняемся, ведь золото было после)

И Кривошапкин, написавший, помимо прочего, «Шаманство с Физиологической точки зрения.

Светоч, 1861» — где бы её теперь отыскать?

(В 1856 году по совету молодого уездного врача Кривошапкина

осушили болота внутри Енисейска,

что значительно улучшило санитарное состояние города.

Он исследовал один из ключей в самом городе,

обнаружив в воде сернокислую закись железа.

Купание в этом ключе оказалось полезным для страдающих кожными и нервными болезнями).

Или Кытманов (в 1888 году с единомышленниками организовал Енисейский краеведческий музей и 20 лет являлся его заведующим.

Первым в Енисейске приступил к чтению лекций в мужской и женской гимназиях

и публичных лекций в общественной собрании с демонстрацией музейных материалов на темы:

О жизни растений

О зверях Енисейского края

О морском пути в Сибирь).

Или Скорняков открывший публичную библиотеку (и многая, многая, дайте им ссылку)

И керосиновое освещение, и телеграфная связь с Красноярском, и первые телефоны в 1896 м, а железную дорогу не дотянули

Или Востротин, Степан Васильевич

(городской голова, мировой судья Енисейска,

дважды плававший Северным морским путём

(с Виггинсом в 1894 и Нансеном в 1912),

в революцию осевший во Владивостоке под крылом генерала Хорвата,

а потом эмиграция — Харбин, смерть в 1943 (!)

в Ницце (как причудлива жизнь, тут и сага о Форсайтах — ничто).

Или… и несть им числа, тем служилым, матросам, белочехам, чекистам, священникам, братьям и сёстрам, семьям и сиротам, погибавшим по воле своей, против воли

Как ты скажешь, что это пространство огромно

Чтобы плыть в нём и плыть облакам величавым

Над тайгой, над рекою, над Краем

Как ты скажешь, что есть Отпечаток?

Что Дух, тот, кто бродит, где хочет

И снисходит, и гложет, и направляет

Что был он и здесь

Несомненно?