Create post
Реч#порт

Интуитивный стиль

Если спросить Яндекс, кто такой Александр Дурасов, в первых ссылках мы получим статью Википедии о вице-адмирале Александре Алексеевиче Дурасове, плававшем по Балтийскому морю в первой половине 19-го века. А наш современник, герой этого материала — живущий в Новосибирске поэт и музыкант. Мы встретились в баре, чтобы обсудить его недавно вышедший сборник «Воскресенье».

Фото: Олег Полежаев

Фото: Олег Полежаев

— Твой первый сборник — «К планетянам» — подписан псевдонимом «Александр Простой»…

— Этот сборник был вторым.

— Вторым? А в дебютном сборнике ты фигурировал под каким именем?

— Тоже под именем Александр Простой.

— Почему ты решил от него отказаться?

— (задумался, выдерживает паузу) Наверное, я решил открыться. Псевдонимы — это своего рода игры в прятки… Я решил просто открыть карты.

— К какой поэтической традиции ты себя относишь? Можешь ли назвать себя продолжателем акмеизма, футуризма, концептуализма… Панка, наконец! (смеëтся)

— Трудно сказать. А есть что-нибудь между футуризмом и панком? (смеëтся) В последнее время я своë творчество позиционирую как некий интуитивный стиль.


там где сирийские флаги

красной водой поливает восход

танченочек маленький танка

чугунное вымя сосëт


— «Воскресенье» содержит тексты за продолжительный период, но его нельзя назвать просто сборником избранных вещей, так?

— Отбирали тексты действительно по принципу «избранного». Но сборник вышел концептуальный.

— В чëм концепция этого сборника?

— Ну, думаю, теперь уже любой ответ в духе «что вижу — то пою» не будет засчитан, вы просто не поверите (смеëтся). Тексты в сборнике расположены хронологически. Он состоит из нескольких частей. Практически у каждого вошедшего в него стихотворения есть название. Но когда мы собирали этот сборник, мне пришла мысль, что они не должны никак называться. У них не должно быть имëн, они должны смотреться как просто тексты. Так вот, хронологически здесь собраны тексты с 2009 по 2016 год. Почему именно с 2009 по 2016? Я сначала хотел и более ранние стихи туда включить, но когда мы с Витей Назаром (редактор сборника, — прим. ред.) стали эти тексты перечитывать, стало очень хорошо заметно, что стихи, написанные до 2009 года, контрастно отличаются. Не по качеству, это просто стихи из другой жизни, не то, что я ощущаю сейчас. То, как я сейчас ощущаю жизнь, напрямую отражено в текстах 2009 года и позднее. Но года так с 2013 я стал трактовать это своë видение более абстрактно. Если взять сборник и посмотреть, это становится понятно. Тексты абстрактны, но более ясны, скажем так.

— А были какие-нибудь интересные моменты, связанные с этой книгой? Курьëзы или трудности какие-нибудь возникали?

— Да, был один момент. Когда мы искали типографию, чтобы книгу отдать в печать — а искали, естественно, по принципу наилучшего соотношения цены и качества — то вышли на типографию НГТУ. Созвонились, приходим к начальнику типографии с Витей, отдали им макет на флешке, они всë посмотрели, говорят, какие мы молодцы, даже ничего там редактировать не надо. Бумагу нам подобрали и договорились о времени: через два или три дня встретиться, подписать договор и отдать всë это дело в печать. Проходит несколько дней, прихожу я в эту типографию, а начальник мне говорит, что они отдали директору мой сборник почитать. И сейчас она придёт, и нужно будет непосредственно с ней поговорить. Я сразу подумал, что тут что-то не то. Долго еë ждал, даже уйти хотел оттуда. Наконец, она спускается: грузная женщина во всëм розовом. Пригласила меня к себе. Показывает мне пилотный экземпляр: «Это вы написали?» Отвечаю, что да, я. Она вальяжно садится под фотографией Путина: «Вы знаете, мы не возьмëмся это печатать». А я ведь настроился уже подпись поставить на договоре, потому опешил и спрашиваю: «А что вас смутило-то?» Она отвечает: «Ну, мы же всë-таки типография университета, образовательного учреждения, а у вас тексты категории 18+, не вполне соответствующей…» Я пытался ещë как-то ей втолковать, что всë ведь в рамках закона, ничего не нарушаем. Мне уже потом стало понятно, что она напугалась чего-то, но я так и не понял, чего. В общем, я дальше не стал с ней спорить, забрал свои черновики и покинул это место. Тридцать седьмой год какой-то, честное слово, хорошо, что не расстреляли на месте (смеëтся). Потом по совету Олега Полежаева я обратился в типографию «Кант», пришëл туда и там без проблем всë сделали очень быстро и качественно.


арбитр изяществ Петроний плачет от красоты

арбитр изяществ Петроний смеëтся от боли

арбитр изяществ Петроний снимает посты

садится на стул и долго сидит на стуле


арбитр изяществ Петроний смотрит футбол

арбитр изяществ Петроний открывает пиво

арбитр изяществ Петроний делает rock’n'roll

пользует красоту и пользуется красиво


арбитр изяществ Петроний думает что

арбитр изяществ Петроний — божья искра

арбитр изяществ Петроний надевает пальто

встает и уходит легко навсегда и быстро


Фото: Роман Брыгин

Фото: Роман Брыгин

— Твоя поэзия в большей степени происходит из откровений, или она держится на каких-то технических приëмах, способе работы с текстом?

— Начнëм с того, что я не филолог, не литературовед. Но я читал много разной поэзии: от Серебряного века и до наших дней. Я не знаю всего на свете, конечно, но как всë должно звучать, скажем, чтобы было красиво, я чувствую. Специально писать в каком-то одном ключе — ямбом, хореем, верлибром — я не стану. Почему я употребляю понятие «интуитивный стиль»? Потому что всë начинается с некоей мысли. Она пришла, я начинаю еë исследовать и совершенно не задумываюсь о том, как я поэтически буду это выражать. Когда пойдëт, я почувствую, что это правильно, что мне нравится, и в таком ключе я эту вещь и закончу. А что будет потом, я не знаю.

— В твоих стихах очень много языковой игры. Это осознанный подход?

— Да, разумеется. Хочется не то чтобы новые слова образовывать ради самого процесса, а хочется каких-то особых ощущений добиться от этих новых слов. Понятно, что я не думаю о том, что это может попасть в словари. Скорее всего, не может. Но мне самому так смысл кажется более точным. Если я соединяю, скажем, «шизу» и «жизнь» в «шизнь», то и слово остаëтся понятным, и уплотнение смысла возникает.

— Ты только что сказал, что много читаешь поэзии. Зарубежная поэзия на тебя как-то повлияла?

— Нет. Не интересовался ей. Я ценю наиболее близкое мне окружение: Метельков, Королëв (ранние его стихи мне нравятся, против нынешних ничего не имею, но они не попадают в моë восприятие просто) Михайлов, Полторацкий. Иван — отличный поэт. Хотя понятно, что в последних сборниках («Смерти никакой нет», «Это будет бесконечно смешно») он изменился, и это уже не тот Полторацкий, которого мы помним по «Ангело (ло)гу».

— Летов на тебя повлиял?

— Конечно. Летов шире XX и XXI веков, это эпохальная фигура вообще…

— Поэзия и музыка для тебя равнозначны?

— Скажем так: музыка для меня поэтична, а поэзия музыкальна.

— Что на тебя воздействует, когда ты пишешь?

— Очень сильно город влияет. Работа, связанная с ежедневным пребыванием под землëй, не может не влиять. Но это, допустим, вы знаете, что я работаю в метро, не каждому читателю моих стихов это будет очевидно. Подземка меня не угнетает, просто оказывает влияние.


стоит колодец высох и глубок

раб лампы спит ему приснился корень

и времени капроновый клубок

и ночь бела и день прозрачно-чëрен


вне лампы чистое алканье агнца

вне лампы тихо дышит верная собака

являя жизнь от третьего лица

как Тарантино на могиле Пастернака


Фото: Николай Прокопчук

Фото: Николай Прокопчук

— В тебе больше лирика или гражданина?

— А если я скажу, что философа? (смеëтся) Лирика, конечно, больше. Гражданин присутствует кое-где, но если мы будем говорить о сборнике «Воскресенье», то, конечно, лирика.

— Что вообще для тебя поэзия?

— Для меня лично это способ себя как-то выразить. Что-то взять от этого мира, пропустить через себя и отдать ему. Способ познания этого мира, в котором я существую. Можно и так сказать.

— Ты родился и вырос в Казахстане. Иван Полторацкий, например, часто упоминает, что он алматинский поэт, делает акцент на этом. У тебя в сборнике есть тексты, связанные с какими-то воспоминаниями об этих местах?

— Может быть, что-то из родовой памяти выходит ещë. В частности, стихотворение «Притаилось горняцкое детство…» — конечно, это мои воспоминания из детства, когда я жил в Экибастузе. Но это, пожалуй, единственное.

— Как планируешь дальше развиваться? От «интуитивной поэзии» куда пойдëшь?

— Да хрен его знает. Пока никаких больше сборников издавать не планирую. Что там дальше будет — посмотрим. Хотелось бы и с кино что-то попробовать, но не знаю.

— Т.е. это своеобразный итог твоей поэзии.

— Конечно. Шире — это итог творчества. Я ведь и музыкой занимался, ушëл от этого. Не то чтобы я специально ушëл от музыки, нет, но я чувствовал, что меня ведëт… Прямая или кривая, как хотите, так и понимайте… Сейчас себя нужно выражать таким образом (кивает на сборник, лежащий на столе). Потому меня не тянет лишний раз делать это с помощью музыкального инструмента. А что будет потом — Бог весть.


с одной стороны ни за что

с другой стороны как будто

Вселенная решето

и наступает утро


ещë наступает нога

в тридцать седьмую осень

катаевский сын полка

сеет на небе озимь


но если закрыть глаза

рот и руками уши

останется только запах

всë лучше и лучше


Александр Дурасов на презентации своего сборника «Воскресенье» в ГПНТБ. Фото: Марина Ключникова

Александр Дурасов на презентации своего сборника «Воскресенье» в ГПНТБ. Фото: Марина Ключникова

P. S.: Сборник Александра Дурасова «Воскресенье» продаëтся в книжном магазине «Капитал».

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About