Современный западный мир во многом основан на принципах личного экономического успеха, рыночной экономики и индивидуализма. Сегодня эти предпосылки многим кажутся естественными и незыблемыми, как и то, что люди хотят жить свободно и что демократия лучше тирании. Но так было не всегда, то, что сегодня кажется очевидным, двести или триста лет назад таковым не было. Более того, в прошлом люди полагали, и не без оснований, что ценности свободы и личного успеха могут противоречить друг другу. Считалось, что ради свободы иногда нужно жертвовать своими интересами, а то и жизнью, и что чрезмерная зацикленность на личном комфорте в ущерб участию в публичных делах ведет к деградации политики и открывает дорогу к установлению тирании.

Эта дилемма представляла собой один из ключевых вопросов для политической философии XVIII века, Просвещения. Тем не менее, вопрос о том, как можно совместить экономический эгоизм и этику гражданственности, не потерял актуальности с течением времени. Индивидуализм и рыночная экономика сегодня — основополагающие ценности для значительной части планеты, но они не всегда и не везде уравновешиваются народовластием и политической свободой. В качестве примера можно привести российское общество последних трех десятилетий, которое после распада Советского Союза столкнулось с необходимостью трансформации как политического, так и экономического устройства. Реформаторы в 1990-е гг. ставили своей главной целью создание рыночной экономики, с чем они худо или бедно справились. С построением же демократии вышло намного хуже. В значительной степени дело заключалось в их непонимании того, что свобода и личное благосостояние могут противоречить друг другу. Реформаторы полагали, что достаточно провести технократическую программу рыночных реформ, при необходимости действуя против воли и пожеланий большинства населения страны. Однако, в их логике граждане оказываются не субъектами, способными участвовать в управлении страной, а объектами администрирования со стороны экономистов-технократов, при этом их свобода ограничивается частной жизнью и индивидуальным успехом. Свобода же политическая, предполагающая жизнь не только ради себя, но и ради общества, оказалась серьезно ущемлена, что стало очевидно уже в 2000-е гг. Сегодня же в принципе ни о какой политической свободе в нашей стране не может быть и речи, пока сохраняется режим Путина.

История нашей страны в постсоветские годы показала, что стремление достичь рыночного успеха, не ограниченного принципами гражданского самоуправления, привело к созданию не демократии, а авторитарного режима. Перед нами встает проблема — каким образом возможно совместить рыночный индивидуализм и гражданскую сознательность. Политическая теория пытается решить стоящие перед обществом проблемы, и одним из возможных путей ответа на вызов времени является обращение к истории. Дело в том, что многие из волнующих общество проблем возникли отнюдь не вчера. Они во многом являются порождением общественно-политических процессов, запущенных десятилетия, а то и столетия назад. Проблема примирения рыночной экономики с республиканско-демократическим общественным устройством была впервые поставлена философией Просвещения, а её первым успешным практическим воплощением была Американская революция, закончившаяся принятием Конституции 1787 г. Текст Конституции составил Джеймс Мэдисон, политическая мысль которого, как мне представляется, может быть актуальна сегодня. Поставленные им вопросы и предложенные на них ответы помогают нам понять, почему попытка построить демократическое государство, опираясь лишь на рыночные и технократические реформы, провалилась.

Исторический контекст: политическая философия Просвещения и американские колонии после обретения независимости

В XVIII веке широкие общественные слои европейских стран становились более светскими, образованным, ориентированными на ценности индивидуализма. Развивается торговля, рыночная экономика, феодальные порядки на западе Европы безвозвратно уходят в прошлое; что касается американских колоний, то феодализм там просто не получил развития. Политические философы видели движение общества в сторону индивидуализма и культа личного успеха, пытались его осмыслить, при этом они воспринимали его с опасением. Они видели в неограниченном экономическом эгоизме моральную и политическую угрозу обществу. Дело в том, что все европейские политические мыслители того времени, от Монтескьё и Дэвида Юма до Адама Смита и Джеймса Мэдисона, были воспитаны на античной, республиканской традиции мысли. Одной из ключевых характеристик этой традиции является представление о гражданской добродетели, о добровольном служении интересам сообщества в целом. Однако развитие рыночной экономики предполагает другую модель поведения: этос индивидуализма, приоритет личного эгоистического интереса над интересами сообщества.

В индивидуалистическом эгоизме философы XVIII усматривали потенциальную угрозу, которая может подорвать моральный фундамент сообщества. Если граждане будут заботиться исключительно о своих кошельках и забудут о долге перед обществом, они не смогут жить достойной совместной жизнью. Их ждет либо хаос «естественного состояния», либо, что хуже, тирания, так как изолированным индивиды, в отличие от сообщества, беззащитны перед деспотическим правлением. Цитируя «Второй трактат о правлении Джона Локка», республиканцы того времени утверждали: люди, которые не уравновешивают интерес к своей собственности заботой об общем благе, морально и интеллектуально гражданами не являются и по сути ничем не отличаются от животных. Джеймс Мэдисон сумел предложить свой вариант решения этой проблемы, ему удалось совместить ценности экономического успеха и гражданской добродетели, внеся решающий вклад в основание Соединенных Штатов, идейным фундаментом которых является не только защита собственности, но и гражданское участие и принцип народного суверенитета, т.е. ответственности правительства перед своими гражданами.

В 1783 г. закончилась Война за независимость, которую американские колонии вели против метрополии, Великобритании. В Париже был заключен мир и Соединенные Штаты получили независимость. Перед ними встал фундаментальный вопрос — каким образом обустроить совместную жизнь. Эта проблема сразу же после заключения мира вылилась в острейший социально-политический кризис. Дело в том, что в 1777 г. была принята первая американская конституция, Статьи Конфедерации. Согласно статьям, Соединенные Штаты представляли собой союз государств (штат — это произнесенное на немецкий манер слово state). Когда независимость была завоевана и признана, выяснилось, что у такого политического устройства есть недостатки. Так, совместная фискальная и внешняя политика оказались невозможными, возникли экономически проблемы, а конфедерация оказалась на грани распада.

В то же время значительная часть жителей американских колоний с большим подозрением относились к созданию сильного национального правительства, которое смогло бы эти проблемы преодолеть. Как показал в классическом исследовании гарвардский историк Бернард Бейлин, идеология американской революции унаследовала от английской политической публицистики XVII-XVIII вв. представления о свободе, политическом участии, естественном праве и гарантии прав собственности; с другой стороны, она взяла от неё страх перед правительством, которое эти права может отнять. Этот страх находил выражение в конспирологических теориях, согласно которым руководители любого национального правительства вынашивают тайные планы по уничтожению политической свободы и достижении абсолютной власти. Поэтому, когда Британская империя в 1760-е гг. стала вводить новые налоги и покушаться на права и свободы американских колоний, их жители восприняли это как заговор и стремление установить тиранию.

Джеймс Мэдисон принадлежал к лидерам политической группировки федералистов, которые также называли себя националистами. Они видели решение социально-политического кризиса, с которым столкнулись американские колонии, в создании национального правительства с более широкими полномочиями по сравнению с принятыми ещё в ходе Войны за независимость Статьями конфедерации. Лидеры федералистов/националистов Джеймс Мэдисон, Александр Гамильтон и Джон Джей в 1787-88 гг. написали серию полемических эссе с целью обосновать, почему нужно ратифицировать конституцию 1787 г., которая провозглашала такое политическое устройство, и почему страх перед ним безоснователен. Оно не является угрозой свободе, а, наоборот, призвано её защитить. Им противостояла группировка антифедералистов, выступавших за сохранение конфедерации и за верность принципу суверенитета штатов и боявшихся установления деспотического режима.

Мэдисон и республиканская традиция: примирение классической мысли с современностью?

Среди специалистов по американской истории и по политической теории мнения насчет отношения Мэдисона (и отцов-основателей в целом) к классической республиканской традиции разнятся. Одна из конкурирующих точек зрения заключается в том, что отцы-основатели, в первую очередь Джеймс Мэдисон и его коллега по партии федералистов Александр Гамильтон, были критиками классического республиканизма и сознательно порвали с ним. Её сторонники полагают, что федералисты, создав и идеологически обосновав систему смешанного правления, политического представительства и сильного федерального правительства, сознательно отказались от республиканских идеалов. Иначе говоря, Мэдисон и федералисты вместо принципов гражданской добродетели и народного участия во власти выбрали путь экономического индивидуализма и представительного правления, при котором вместо народа правит узкий круг богатых депутатов. Тем самым, отцов-основателей упрекают за то, что они создали основы либеральной системы политической репрезентации, которая сегодня, как считают многие, переживает кризис.

Подобная генеалогия отчасти правомерна, но в то же время не стоит напрямую обвинять Мэдисона в порождении наших современных проблем. Все же он, как отмечают современные политические теоретики Андреас Каливас и Айра Катцнельсон, не ограничивает гражданскую добродетель узким кругом представителей, рассматривая и более широкие круги народа как способных на общественно-ориентированное действие. Хотя Мэдисон выступал в качестве сторонника выборов и представительного правления, это не делает из него принципиального противника демократии. Да, в знаменитом 10 номере «Федералиста» он доказывает, что общественное мнение, выраженное не напрямую народом, а избранными им представителями «скорее окажется сообразным общественному благу, чем при демократических, где оно выражается самим народом». Однако это только часть позиции Мэдисона. Например, он в ходе дебатов в Виргинской ассамблее в 1788 г. заявлял, что представление о том, что правительство сможет обеспечить свободу и счастье без добродетели народа, является химерой. Иначе говоря, он всерьез относился к принципу народного суверенитета, согласно которому правительство создается народом и ответственно перед ним.

Эта позиция отличается от других точек зрения, которые выражались различными сторонами во время дебатов о принятии конституции. Так, соавтор Мэдисона по сборнику политических эссе «Федералист» Александр Гамильтон в качестве идеального режима видел выборную монархию, а его историческим и политическим идеалом была абсолютистская Франция короля-солнце Людовика XIV. Мэдисон же выступал за установление федерации и республиканского режима, а не за этатистский идеал Гамильтона, и в результате в 1790-е гг. перешел на сторону его политических противников — Томаса Джефферсона и партии демократов-республиканцев.

Но в то же время он не был и сторонником конфедерации, которую он считал нежизнеспособной. Дело в том, что Мэдисон, следуя классической республиканской политической философии, в частности, идеям Полибия и Цицерона, является сторонником теории смешанного правления. Её смысл заключается в том, что «чистые» политические формы — монархия, аристократия и демократия (в значении прямого народовластия) хрупки и нестабильны. Чтобы политическое сообщество существовало достаточно долго, нужен смешанный режим, сочетающий элементы всех этих «чистых» форм, которые будут уравновешивать друг друга и создавать гармонию. Конфедерация, согласно Мэдисону, является примером прямой демократии, пожирающей саму себя. Он в том же 10 номере «Федералиста» пишет, что страсть к различным мнениям и суждениям по поводу различных вопросов «делят человечество на партии, разжигают взаимную вражду и делают людей куда более наклонными ненавидеть и утеснять друг друга, чем соучаствовать в достижении общего блага». Чтобы эта страсть не уничтожила страну, он предлагает создать смешанный режим правления, включающий в себя элементы как представительного правления, так и прямой демократии, что вполне соответствует классической республиканской теории. Тем самым, Мэдисон не порвал с классической республиканской традицией, он её преобразовал и приспособил к нуждам общества американских колоний конца XVIII в.

Актуальность истории американской политической мысли

Джеймс Мэдисон, являясь наследником классической республиканской традиции, трансформировал её и приспособил к запросам своего времени. Споры о наследии отцов-основателей и Мэдисона важны для нас потому, что Американская революция, как и другие крупные революции Нового времени, представляет собой событие, имеющее универсальное значение, без неё и без сопровождавших её политико-философских споров невозможно понять нашу современность. В этой революции проявились те черты современных представлений о политическом, которые впоследствии распространились на весь мир. Принципы смешанного правления, разделения властей и народа как источника власти имеют длинную историю, но американская революция — это один из наиболее значимых примеров победы этих идей в Новое время.

Политическая мысль Джеймса Мэдисона и других отцов-основателей примиряет классическую республиканскую традицию с реалиями Нового времени. Республиканизм в политической теории традиционно ассоциируется с тем, что Бенжамен Констан называл свободой древних, с коллективным самоуправлением, с растворенностью индивида в общине, с порядками древних Афин или средневекового Новгорода. Американский пример показывает, что идеал древних может быть востребован и в Новое время, его можно творчески переработать и приспособить к эпохе больших государств и рыночной экономики. Политический теоретик Изольт Хонохан в качестве позитивного примера реализации республиканской теории в современных условиях приводит именно политическую теорию Мэдисона, который сумел избежать двух крайностей: как этатизма своего коллеги Александра Гамильтона, так и радикальных антифедералистов, сторонников сохранения конфедерации, и тем самым ему успешно удалось заложить фундамент американской республики.

Рассматривая политическую философию американских отцов-основателей не просто в качестве артефакта прошлого, а как наследие, живущее в настоящем, мы обретаем оптику, которая помогает выявить и понять вызовы, стоящие перед обществом здесь и сейчас. Американские отцы-основатели были в курсе того, что ценности экономического эгоизма и гражданской добродетели находятся в противоречии друг с другом. И если это противоречие не будет разрешено, как в теории, так и в общественно-политической практике, свобода будет поставлена под угрозу. В постсоветской России пришедшие к власти элиты сделали ставку на экономический эгоизм, полагая, что рынок решит все проблемы и сделает нас свободными. Однако этого не произошло, рыночная экономика в 2000-е гг. органично встроилась в авторитарный режим, который теперь медленно, но верно движется в сторону тотального нигилизма и даже фашизма. Один из уроков американского республиканизма заключается именно в том, что на основе одного лишь культа личного успеха невозможно построить свободное общество, оно не может существовать без гражданской добродетели, участия граждан в политической жизни. Более того, этот урок должен быть усвоен далеко не только нашей страной. В западном мире в последние десятилетия также растет абсентеизм, неучастие граждан в политической жизни, широко распространен цинизм в отношении собственных декларируемых ценностей, нормой является неолиберальный технократизм элит. Поэтому современная Россия — это не уникальный случай, а симптом, указывающий на то, что современный мир глубоко болен и коррумпирован. Знание политической философии, в том числе американского республиканизма, нужно именно для того, чтобы видеть подобные проблемы, стоящие на пути совместной достойной жизни, а также для того, чтобы искать пути выхода из того тупика и той катастрофы, в которой мы оказались.

Литература:

Dupré L. (1993). The Common Good and the Open Society. The Review of Politics, Vol. 55, № 4. P. 687-712.

Honohan, I. (2002) Civic Republicanism. London, N.Y.: Routledge.

Kalyvas, A., Katznelson, I. (2008). Liberal Beginnings: Making a Republic for the Moderns. Cambridge: Cambridge University Press.

Pocock, J. G. A. (1975). The Machiavellian Moment. Princeton: Princeton University Press.

Wood, G. S. (2011): The Creation of the American Republic, 1776-1787. Chapel Hill: University of North Carolina Press.

Арендт, Х. (2011). О революции. М.: Европа.

Бейлин, Б. (2010). Идеологические истоки Американской революции. М.: Новое издательство.

Гамильтон, А., Мэдисон, Д., Джей, Д. (1994). Федералист. Политическое эссе. М.: Прогресс.

Гельман, В. (2017). Politics versus policy: технократические ловушки постсоветских преобразований. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Локк, Д. (1988). Два трактата о правлении. В Сочинения (Т. 3). М.: Мысль.

Манен, Б. (2008) Принципы представительного правления. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Матвеев, И. (2015) Гибридная неолиберализация: государство, легитимность и неолиберализм в путинской России. Полития, 2015, № 4. С. 27-30.

Филимонова, М. (2008). Общественно-политическая сфера в США и группировка националистов (1780-е годы). Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология, № 10. С. 46-50.

Харц, Л. (1993). Либеральная традиция в Америке. М.: Прогресс

Шлезингер-мл., А. (1992). Циклы американской истории. М.: Прогресс.

Оригинал текста в телеграм канале «Записки левого консерватора»: https://t.me/leftconservativenotes