Внешняя политика Северной Кореи всегда представляла определенную загадку для аналитиков. В частности, в руководстве США бытовала точка зрения, что внешняя политика Северной Кореи совершенно иррациональна и обусловлена определенным «безумием» ее лидеров , которые действуют случайным образом.

Политологи стараются все же не редуцировать этот вопрос до чисто медицинского и развивают концепцию «государства-изгоя» (rogue state). При этом в публичном дискурсе термин «государство-изгой» стал до определенной степени клишированным и по факту его стали использовать против любого государства, так или иначе действующего против интересов условного «международного сообщества». При этом за интересы «международного сообщества» обычно выдаются интересы ключевых игроков. Интересно отметить, что статуса «государства-изгоя» обычно удостаиваются региональные державы — то есть те, кто недостаточно могущественен, чтобы самостоятельно определять «интересы мирового сообщества», но при этом достаточно сильные, чтобы доставлять определенное беспокойство.

Возвращаясь к Северной Корее, следует отметить, что рассуждения об иррациональности ее внешней политики являются следствием непонимания сложности процесса ПГР (Принятие государственных решений), особенно внешнеполитических, особенно в такой закрытой стране, как КНДР.

Действительно, от воли политического лидера зависит очень многое. Но как показывает Г. Аллисон в своей книге «Эссенция решения», даже успешные автократы типа Н.С. Хрущева во внешней политике во многом полагаются на свое окружение и зависят от «придворной политики» (governmental politics).

Теоретическая база

Теоретическая база данного исследования представляет собой синтез теории рационального выбора и концепции ограниченной рациональности и когнитивного диссонанса. Иными словами, я пытаюсь показать, что руководство Северной Кореи действует ограниченно-рационально и принимает суб-оптимальные решения, при этом их видение мира до определенной степени может преломляться через призму корейской идеологии чучхе (хотя вопрос о том, насколько они всерьез в нее верят — дискуссионный).

Теория рационального выбора (RCT) постулирует, что политики стремятся максимизировать свою полезность, которая заключается для них в максимальном расширении и упрочнении своей власти, а также в извлечении политической ренты. Они руководствуются вне-экономическими критериями и всегда превыше всего ставят свою власть.

Концепция ограниченной рациональности при этом утверждает, что сознание ЛПР значительно отличается от идеала «человека экономического», ЛПР подвержены когнитивным искажениям и принимают решения с оглядкой на свою картину мира. При этом они не могут досконально проанализировать все возможные варианты действий, поэтому обычно выбирают «удовлетворительный» вариант (то есть суб-оптимальный), который соответствует их интересам так, как они их понимают. Понимание интересов связано с тем, что П. Сабатье называет «сущностные убеждения относительно политического курса» (policy core beliefs). К таким сущностным убеждениям может относиться, например, вопрос, какая социальная группа должна быть центром политики по перераспределению ресурсов, которую проводит государство.

Стоит добавить, что ЛПР в первую очередь ориентируется на краткосрочную выгоду — то есть сохранение своего режима правления здесь и сейчас намного важнее, чем, к примеру, долгосрочный экономический рост.

Историческая база

Для анализа поведения лидеров Северной Кореи я возьму два эпизода, которые чаще всего вменяются им как «иррациональные» — поведение в ходе существования Рамочного соглашения 1994 года с США и поведение в ходе политики «Солнечного тепла», которую Южная Корея проводила относительно Северной Кореи.

Рамочное соглашение

Рамочное соглашение между КНДР и США было заключено 21 октября 1994 года. Согласно ему, Северная Корея обязалась остановить разработку ядерного оружия, пустить в страну инспекторов МАГАТЭ. В обмен на это США снимали экономические санкции против Северной Кореи и предоставляли ей технологии мирного атома (легководный реактор).

С 1994 года по 1996 Северная Корея соблюдала Рамочное соглашение. Однако уже 1998 году страна возобновила ядерные испытания, и стало понятно, что режим перестал соблюдать взятые обязательства. Многие тогда называли поведение Северной Кореи совершенно иррациональным — Рамочное соглашение было возможностью интегрироваться в мировое сообщество и мировую экономику. КНДР, однако, отказалась от этой возможности.

Однако глубинный анализ позволяет найти зерна рациональности в поведении руководства Северной Кореи.

Во-первых, надо отметить, что из–за распада советского блока КНДР оказались в сложной геополитической и экономической ситуации. Торговля сельскохозяйственным товарами с СССР прекратилась, более того в самой КНДР случилась череда неурожаев, что в итоге вылилось в т.н. «Трудный поход» — голод 1995-1999 года. Ситуация с безопасностью Северной Кореи после распада советского блока тоже была под вопросом — было непонятно, к примеру, может ли ее предоставить Китай. Поэтому по факту Северная Корея рассматривала вариант наладить сотрудничество с новоиспеченным гегемоном.

При этом в Северной Корее начала в тот момент складываться традиция «провокативной дипломатии», то есть выдвижения угроз и их последующего неисполнения в обмен на какие-то политические или экономические блага. Поэтому Северная Корея в 1993 году заявила, что собирается выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия. С точки зрения модели рационального выбора, они сознательно эскалировали ядерный кризис, чтобы привлечь внимание США. Следует отметить, что «провокативная дипломатия» Северной Кореи была относительно нерискованная, т.к. вероятность военного удара со стороны США снижалась за счет того, что КНДР находилась в сфере интересов Китая, а также против агрессивных действий в отношении КНДР резко возражала Южная Корея.

Более того, в 1995 году представитель Северной Корее намекнул США, что для поддержания баланса сил в регионе США было бы выгодно поддерживать КНДР как противовес подъему Китая.

Соответственно, заключение рамочного соглашения можно интерпретировать как чисто стратегический расчет, направленный на повышение безопасности Северной Кореи и на получение экономических благ. С учетом смерти Ким Ир Сена и экономических проблем, этот шаг был необходим для выживания северокорейского режима.

При этом возникает вопрос, почему же тогда в итоге Северная Корея отказалась от дальнейшей кооперации и интеграции в мировое сообщество и возобновила ядерную программу?

Во-первых, можно предположить, что руководство Северной Кореи никогда не собиралось интегрироваться в мировое сообщество, т.к. понимало, что условием будут серьезные демократические и прорыночные реформы, по итогам которых оно потеряет свою власть, как это случилось с СССР.

Во-вторых, руководство Северной Кореи воспринимает ядерную программу как залог долгосрочного выживания режима (на ядерные державы опасно нападать), а также как элемент национально гордости и идентичности.

В- третьих, следует отметить, что США также не выполнили взятые на себя обязательства — Клинтон столкнулся с сопротивлением в Конгрессе США и не смог выдать Северной Корее обещанные ресурсы. КНДР, вероятно, восприняла это как доказательство недобросовестности американских контрагентов.

Наконец, интересное предположение выдвигает Б. Камингс, который отмечает, что в Северной Корее очень низкий уровень квалификации рабочей силы и единственным относительно квалифицированными рабочими являются солдаты. Поэтому ядерная программа могла рассматриваться как способ высвободить рабочую силу и направить ее на развитие инфраструктуры.

Политика «Солнечного тепла»

В 1998 году южнокорейский президент Ким Дэ Чжун провозгласил политику «солнечного тепла» в отношении Южной Кореи, которая подразумевала налаживание кооперации между двумя странами и экономического сотрудничества. В частности, Южная Корея выделила Северной Корее 1,6 млн тонн еды и 200 000 тон удобрений.

В 2000 году состоялся первая в истории встреча лидеров двух стран. Однако в скором времени Северная Корея начала сворачивать сотрудничество с Южной, назвала политику «солнечного тепла» политикой «солнечного ожога» и взаимоотношения стран снова ухудшились. В частности, южнокорейские компании не получили налогового статуса резидентов в Северной Корее, а только лишь получили возможность работать в режиме «благоприятствования».

Этот также кейс часто приводится в пример как проявление «безумия» или «иррациональности» политического руководства Северной Кореи, которое в очередной раз упустило возможность интегрироваться в мировое сообщество.

Но возможно этот инцидент стоит рассматривать под другим углом — Северная Корея никогда не собиралась интегрироваться в мировое сообщество (т.к. это вероятно приведет к падению режима) и просто хотела повысить легитимность своего правления внутри страны.

Как уже отмечалось выше, до этого Северная Корея перенесла длительный голод, поэтому ей были необходимы ресурсы. При этом президент Ким Дэ Чжун сделал сближение с Северной Кореей частью своей политической программы, поэтому руководство КНДР понимало, что он не сможет не принять статус режима наибольшего благоприятствования для южнокорейских компаний (вместо обещанного статуса национальных).

При этом отдельно следует сказать, как проходило общение лидеров двух стран и как оно освещалось в северокорейских СМИ. Ким Чен Ир отказался ехать в Сеул и принимал южнокорейского президента дома на своих условиях. При этом в национальных СМИ сообщалось, что Южной Корее будут продемонстрированы преимущества северокорейского образа жизни. Еще интересный момент заключается в том, что в Северной Корее (в отличие от международных новостей) не показали выступление самого Ким Чен Ира. Таким образом, жители Северной Кореи не видели, что он готов кооперироваться и идти на какие-то уступки перед Западом. Таким образом, Ким Чен Ир смог получить ресурсы и укрепить свою легитимность внутри страны.

Очевидно, что он не планировал всерьез долгосрочного сотрудничества, т.к. прекрасно понимал, что экспозиция граждан к южнокорейскому образу жизни будет губительна для его режима.

Заключение

Таким образом, можно сказать, что внешнюю политику Северной Кореи не стоит интерпретировать как иррациональную или безумную. Напротив, она является исключительно просчитанной и направленной на сохранение правящего режима. Представляется, что для описания внешнеполитического стиля Северной Кореи больше всего подходит термин «провокативная дипломатия», которая сводится к выдвижению угроз и получению каких-то ресурсов в обмен на отказ от этих угроз.