Индийская писательница — о том, чем коронавирус угрожает Индии, и что стране и миру делать дальше

Эссе индийской писательницы Арундати Рой (обладательницы Букеровской премии за роман «Бог мелочей») было опубликовано 3 апреля 2020 года в газете Financial Times. По просьбе She is an expert статью перевел Максим Шер.

Кто теперь без легкой дрожи может рассуждать про «вирусную» популярность? Кто может смотреть на ручку двери, картонную коробку, пакет овощей — что угодно — не представляя живо, как на них кишмя кишат эти невидимые, не мертвые и не живые шарики с присосками, которые только и ждут, чтоб присосаться к нашим легким?

Кто теперь без страха поцелует незнакомца, сядет в автобус, отправит ребенка в школу? Кто, не оценив всех рисков, может думать о привычных удовольствиях? Кто из нас не стал всезнающим эпидемиологом, вирусологом, статистиком или пророком? Кто из ученых и врачей втайне не молится о чуде? Кто из духовных лиц — как минимум втайне — не уповает на науку?

И, несмотря на распространение вируса, кого оставят равнодушным павлины, танцующие на [опустевших] перекрестках, пение птиц, доносящееся с улиц, тишина в небе?

На этой неделе число заболевших превысило миллион. Более 50 тысяч человек умерли. Судя по прогнозам, это число может вырасти до сотен тысяч и, возможно, еще выше. Вирус свободно путешествует маршрутами международной торговли и капитала, и ужасная болезнь, которую он с собой несет, заставляет людей самоизолироваться в своей стране, в своем городе, в своем доме.

В отличие от капитала вирус стремится к максимальному распространению, а не к прибыли, поэтому ненароком заставил поток капитала до известной степени повернуть вспять. Вирусу наплевать на иммиграционный контроль, биометрические данные, электронный надзор и всю эту информационную аналитику, и пока он сильнее всех ударил по самым богатым, самым могущественным странам, заставив мотор капитализма затрястись и остановиться. Возможно, на время, но, может быть, нам его хватит, чтобы, покопавшись в деталях, оценить и решить, чинить этот мотор или искать новый, получше.

Высоким сановникам, возглавившим борьбу с пандемией, нравится говорить о войне. Для них это даже не метафора, они говорят о войне буквально. Но если это война, кто мог бы подготовиться к ней лучше Америки? Если бы солдатам на фронте оказались нужны не маски и перчатки, а винтовки, умные бомбы, противобункерные боеприпасы, подводные лодки, истребители и ядерные боеголовки, разве в них был бы хоть какой недостаток?

Каждый вечер некоторые из нас смотрят с другого конца планеты пресс-конференции нью-йоркского губернатора. Мы смотрим на них с изумлением, которое трудно объяснить. Мы следим за статистикой и слушаем рассказы о переполненных американских больницах, о получающих гроши и работающих на износ медсестрах, вынужденных делать маски из мусорных мешков и старых дождевиков, рискуя всем ради помощи больным. А еще — истории о том, как разные штаты должны конкурировать друг с другом на торгах в борьбе за аппараты ИВЛ, и о врачебных дилеммах, когда докторам приходится решать, кого к ним подключать, а кого обрекать на смерть. И мы думаем про себя: «Господи! И это Америка!»

***

Трагедия разворачивается прямо сейчас на наших глазах, она реальна и достигла эпических масштабов. Но она не нова. Потерпел крушение поезд, годами громыхавший по рельсам, раскачиваясь из стороны в сторону. Кто не помнит видео, на которых пациентов тайком, в одних халатах или полуголыми выставляют из больниц на улицу? Перед малоимущими американцами больничные двери часто захлопывались и раньше, и не имело значения, сколь серьезна была болезнь и тяжело — страдание.

Потерпел крушение поезд, годами громыхавший по рельсам, раскачиваясь из стороны в сторону

По крайней мере, не имело до сегодняшнего дня, потому что теперь, когда пришел коронавирус, болезнь бедняка может сказаться на здоровье общества богатых. Но даже сейчас сенатора Берни Сандерса, неустанно выступающего за общедоступную медицину, считают аутсайдером среди претендентов на Белый дом даже в его собственной партии (Сандерс снялся с выборов 8 апреля — прим. пер.).

А что же в моей бедной богатой стране — Индии, застрявшей во главе с ультраправыми националистами между феодализмом и религиозным фундаментализмом, кастами и капитализмом?

В декабре, пока Китай боролся со вспышкой вируса в Ухане, правительство Индии столкнулось с массовым восстанием сотен тысяч своих граждан, протестовавших против откровенно дискриминационного, антимусульманского закона о гражданстве, который только что принял парламент.

Сообщение о первом случае Covid-19 в Индии появилось 30 января — всего через несколько дней после отъезда из Дели почетного гостя Дня Республики, разорителя амазонских лесов и Covid-диссидента Жаира Болсонару. Но в февральском календаре правящей партии было слишком много дел, чтобы заниматься вирусом. На последнюю неделю месяца был запланирован визит Дональда Трампа. Его заманили в страну, пообещав собрать миллион зрителей на спортивном стадионе штата Гуджарат. Все это стоило денег и заняло много времени.

Потом были выборы в городской совет Дели, которые [правящая индийская националистическая] «Бхаратия-Джаната-Парти» (BJP) должна была проиграть, если бы не повысила ставки, и она их повысила, развернув злобную шовинистическую кампанию с угрозами физического насилия и стрельбой по «предателям».

Выборы, впрочем, она все равно проиграла. За это на делийских мусульман обрушились наказания — виновниками унизительного поражения были объявлены именно они. Вооруженные банды дружинников-индусов при поддержке полиции начали нападать на мусульман в рабочих районах северо-востока Дели. Были сожжены частные дома, магазины, мечети и школы. Мусульмане, ждавшие нападения, не остались в долгу. Погибли более 50 человек — мусульман и несколько индусов.

Тысячи людей оказались в лагерях беженцев на местных кладбищах. Из грязных, вонючих канав еще доставали обезображенные тела жертв, когда государственные чиновники провели первое заседание по Covid-19, и большинство индийцев впервые услышали о существовании такой штуки, как санитайзер для рук.

В марте тоже было чем заняться. Первые две недели месяца ушли на то, чтобы свалить правительство в центрально-индийском штате Мадхья-Прадеш, контролировавшееся партией «Индийский национальный конгресс», и вместо него сформировать правительство BJP. 11 марта Всемирная организация здравоохранения объявила, что распространение Covid-19 достигло масштабов пандемии. Через два дня, 13 марта, в министерстве здравоохранения заявили, что коронавирус «не является чрезвычайной ситуацией с точки зрения медицины».

Наконец, 19 марта премьер-министр Индии выступил с обращением к нации, причем особо не готовился — позаимствовал методичку у Франции и Италии. Он рассказал нам о необходимости «социального дистанцирования», что хорошо понятно кастовому обществу, и призвал 22 марта устроить «народный комендантский час». Он ничего не сказал о том, что его правительство собирается делать с кризисом, но попросил людей выходить на балконы и бить в колокольчики, кастрюли и сковородки в знак благодарности медикам.

Он не сказал, что вплоть до этого момента Индия вывозила на экспорт средства защиты и респираторы вместо того, чтобы оставить их для медработников и больниц страны.

Неудивительно, что на просьбу Нарендры Моди народ откликнулся с большим энтузиазмом. Были организованы кастрюльные марши, танцы и процессии. Какое уж там социальное дистанцирование. В последующие дни люди стали окунаться в бочки с навозом священных коров, а сторонники BJP принялись организовывать праздники с питьем коровьей мочи. Чтобы не отстать от почина, множество мусульманских организаций объявили, что ответом на вирус должен стать Всевышний, и призвали верующих массово собираться в мечетях.

***

Двадцать четвертого марта в восемь вечера Моди снова появился в телевизоре и объявил, что с полуночи вся Индия уходит на полный карантин. Рынки закрываются. Движение всего транспорта — общественного и частного — прекращается.

Он сказал, что принимает это решение не только как премьер-министр, но и как старейшина, глава семьи. Действительно, кто же еще, не посоветовавшись с правительствами штатов, которым теперь придется расхлебывать все последствия, может решить, что страна с населением 1,38 млрд человек без какой-либо подготовки должна теперь сидеть по домам, а узнаёт об этом за четыре часа до вступления решения в силу. Такие методы создают стойкое ощущение, что премьер-министр Индии считает граждан враждебной силой, которую нужно подстеречь, застать врасплох, и которой никогда нельзя доверять.

И вот мы в изоляции. Многие медики и эпидемиологи рукоплещут этому решению. В теории они, возможно, правы. Но явно никто из них не может поддержать убийственное отсутствие какого-либо планирования и внезапность, из–за которых крупнейший и жесточайший в мире локдаун превратился в полную противоположность заявленным целям.

Человек, обожающий зрелища, создал всем зрелищам зрелище.

Индия вдруг обнажила перед изумленным миром все свое постыдное хозяйство — жесточайшее структурное и социально-экономическое неравенство, бесчувственное безразличие к страданию.

Карантин сработал как химический реагент, внезапно проявивший нечто до поры скрытое от глаз. После того как магазины, рестораны, фабрики и стройплощадки закрылись, а состоятельные граждане и средний класс укрылись в своих охраняемых колониях, наши города и мегаполисы начали выдавливать из себя вдруг ставший ненужным рабочий класс — трудовых мигрантов.

Многих выгнали на улицу работодатели и лендлорды, и миллионы обездоленных, голодных, мучимых жаждой людей — молодых, старых, мужчин, женщин, детей, больных, слепых, инвалидов, которым некуда стало идти и без общественного транспорта не на чем ехать, выступили в долгий марш домой, в деревню. Они шли несколько дней в Бадаун, Агру, Азамгарх, Алигарх, Лакнау, Горакхпур — за сотни километров. Некоторые по дороге погибли.

наши города и мегаполисы начали выдавливать из себя вдруг ставший ненужным рабочий класс — трудовых мигрантов

Они знали, что идут домой, чтобы спастись от голода. Возможно, они даже знали, что могут принести вирус с собой и заразить домашних, родителей и дедов, но им отчаянно нужна была хоть частичка чего-то родного, крыша над головой, достоинство и еда, не говоря уже о любви.

В пути их жестоко избивали и унижали полицейские, которых обязали строго карать нарушителей карантина. Молодых людей заставляли садиться на корточки и прыгать по шоссе по-лягушачьи. На подходе к городу Барели был случай, когда людей сбили в кучу и облили из шланга химикатами.

Через несколько дней, опасаясь, что бегущее из городов население разнесет вирус по деревням, правительтство перекрыло границы между штатами теперь уже и для пешеходов. Людей, шедших несколько дней [домой], остановили и заставили вернуться в городские лагеря, откуда только что выгнали.

Старшее поколение всё это заставило вспомнить обмен населением в 1947 году, когда Индию разделили, и появился Пакистан. Разница в том, что нынешний исход вызван классовым расслоением, а не религией. И это, к слову, были еще не самые бедные граждане. У них хотя бы до последнего момента была работа в городе и дом, куда можно было вернуться. Безработные, бездомные и безнадежные остались на своих местах — в городах и селах, где жесточайшая нужда начала разрастаться задолго до нынешней трагедии. В течение всех этих жутких дней министр внутренних дел Амит Шах ни разу не появился на публике.

Когда начался пеший исход из Дели, я воспользовалась пресс-картой от журнала, для которого часто пишу, и поехала в поселок Гхазипур на границе [столичного округа] Дели и штата Уттар-Прадеш.

Сцена там была поистине библейской. Или вернее нет. В Библии про такое столпотворение ничего не сказано. Карантин, призванный обеспечить физическое дистанцирование людей друг от друга, вылился в свою противоположность — физическую скученность немыслимых масштабов. То же происходит в индийских городах. Основные дороги, может, и опустели, но бедняков загнали в перенаселенные кварталы трущоб и лачуг.

Все ходоки, с которыми я общалась, переживали из–за вируса. Но он для них был гораздо менее реален и осязаем, чем угроза безработицы, голода и полицейского насилия. Из всех, с кем я говорила в тот день (а среди них были портные-мусульмане, которые лишь за несколько недель до этого уцелели в антимусульманских погромах), больше всех меня потряс плотник по имени Рамджит, который планировал идти пешком до самого Горакхпура, что на границе с Непалом.

«Может быть, когда Моди-джи решил все это, никто ему не рассказал про нас. Может быть, он вообще про нас не знает», — сказал Рамджит.

Про «нас», то есть про 460 миллионов человек.

***

Правительства индийских штатов (как и в США) продемонстрировали больше человечности и понимания во время кризиса. Профсоюзы, частные лица и сообщества граждан распределяют еду и сухие пайки. На их мольбы о выделении денег центральное правительство реагирует медленно. Выяснилось, что в премьерском Национальном фонде помощи денег, готовых к выдаче, нет. Вместо них деньги от доброхотов потекли в какой-то загадочный новый фонд PM-CARES («ЗАБОТА ПРЕМЬЕРА»). Стали появляться продуктовые наборы с портретом Моди.

Премьер также опубликовал [в соцсетях] видео с упражнениями по йоге-нидре, в которых похожий на Моди мультипликационный персонаж-качок показывает асаны, помогающие людям на самоизоляции справиться со стрессом.

Нарциссизм этих роликов потрясает. Может быть, одной из таких асан лучше бы стала асана-просьба Моди к премьеру Франции, чтобы тот разрешил нам отказаться от очень хлопотных закупок истребителей «Рафаль» и потратить эти 7,8 млрд евро на столь необходимые экстренные меры поддержки нескольких миллионов голодных. Наверняка французы бы поняли.

С началом второй недели карантина системы снабжения начали рушиться, лекарства и товары первой необходимости оказались на исходе. Тысячи водителей грузовиков застряли на автомагистралях практически без еды и воды. Урожай начинает гнить на корню.

Начался экономический кризис. Политический кризис и не прекращался. Мейнстримные СМИ включили Covid в свою круглосуточную антимусульманскую кампанию ненависти. Организация под названием «Таблиги-Джамаат», собрание которой прошло в Дели еще до локдауна, объявлена «рассадником вируса». Вирус используют для стигматизации и демонизации мусульман. Общий тон как бы намекает, что Covid придумали мусульмане и намеренно распространяют его потому, что это для них форма джихада.

Covid-кризис еще даже не начался. Может, он и не начнется. Мы не знаем. Если же и когда он начнется, можно не сомневаться, что бороться с ним будут с помощью всех имеющихся в наличии религиозных, кастовых и классовых предрассудков.

На сегодня (2 апреля) в Индии подтверждено около 2 тысяч заболевших, 58 человек умерли. Эти цифры, конечно же, ненадежны: в их основе ничтожно малое число проведенных тестов. Экспертные мнения разделились. Некоторые предсказывают, что заболеют миллионы. Другие считают, что их будет гораздо меньше. Мы, возможно, так и не осознáем реальных масштабов кризиса, даже когда он по нам ударит в полную силу. Все, что мы знаем — это что наплыв заболевших в больницы еще не начался.

Индийская государственная медицина, которая не в состоянии справиться с миллионом детей, каждый год умирающих от диареи, недоедания и других причин, с сотнями тысяч больных туберкулезом (это четверть мировой заболеваемости), с огромным анемичным и недоедающим населением, уязвимым перед любыми незначительными болезнями, фатальными для них, — не справится с кризисом, аналогичным тому, что бушует сейчас в Европе и США.

Всю медпомощь сейчас поставили на паузу, больницы переоборудуют для борьбы с вирусом. Травматологический центр легендарного Всеиндийского института медицинских наук в Дели закрыт, сотни онкологических пациентов — так называемых раковых беженцев, живущих прямо на улице перед огромным зданием больницы — отгоняют от него как скот.

Люди будут болеть и умирать дома. Мы никогда о них не узнаем. Они могут даже не попасть в статистику. Остается только надеяться на правоту ученых, утверждающих, что вирус любит холодную погоду, хотя другие сильно в этом сомневаются. Никогда еще люди так сильно и иррационально не ждали знойного, изнуряющего индийского лета.

Что случилось с нами? Да, вирус. Никакой морали сам по себе он не несет. Но происходит что-то еще, а не просто распространение вируса. Некоторые считают, что это Бог так приводит нас в чувства. Другие — что это китайский заговор для захвата власти в мире.

Так или иначе, коронавирус поставил сильных мира сего на колени, а мир затормозил, как никто другой бы не смог. Наш ум по-прежнему мечется, отчаянно пытаясь найти способ вернуться к «нормальности», сшить будущее с прошлым и не замечать разрыв. Но разрыв уже произошел. И на фоне отчаяния он дает нам шанс переосмыслить машину судного дня, которую мы сами для себя сделали. Ничего хуже, чем возврат к нормальности, быть не может.

Пандемии всегда заставляли людей порывать с прошлым и воображать мир заново. Нынешняя пандемия — не исключение. Это портал, ворота, отделяющие один мир от другого, грядущего.

Мы можем пройти через них, волоча за собой мертвый груз предрассудков, ненависти, алчности, баз данных, пустых идей, отравленных рек и грязного неба. А можем — налегке, без этого скарба, готовые вообразить другой мир и бороться за него.

Перевод: Максим Шер

Оригинал статьи