В целомудрии тёмном обнажённой тени

На паркете похмельном отлитой

В обратную сторону сгибаются колени.

Книги на полках, словно надгробные плиты.

Вздрагиваешь от гимна первых аккордов,

Сквозь мелькание до мозолей аплодирующих рук

Пастух смотрит гражданам в бараньи морды

Под преданный лай слуг.

Тебя это всё доело,

Объедки швыряя в оконную раму,

Не оскверняй землю падалью своего тела,

Пусть сожрут его гиены и грифы храма.

Ты выучил язык мёртвых,

Чтоб понимать жесты тела расколотого.

Что-то смотрит на тебя со дна реторты

Холодными глазами из чистого золота.

Живёшь жизнью наполненной

Шумом постоянно работающего станка,

Не испить тебе чаши с молнией,

Не открыть тремя зёрнами три замка.