Наблюдение за российским обществом и внутренними политическими процессами в России — дело совершенно занятное. Давно уехавшая либеральная общественность и разного рода политические активисты, кажется, совершенно потеряли связь с происходящими в России процессами. Этих процессов либо попросту для них не существует, либо если они и существуют, то признаются не столь важными, не столь существенными и достойными внимания.

Гремит вовсю протест студентов, и протест из-за чего? Отнюдь не из-за того, что патриотически настроенная общественность считает, будто в российских вузах слишком мало уделяется внимания патриотическому воспитанию, и наряду с какими-нибудь основами российской государственности пора бы впихнуть ещё парочку пар истории и какой-нибудь военной подготовки: то, что уже происходит с российской школой, медленно может перекочевать и в область высшего образования, хотя, справедливости ради, разношёрстная молодежь может встретить такое предложение негативно. Студенты протестуют как раз потому, что российское руководство пытается создать плацдарм идеологической пропаганды в высших учебных заведениях. Под горячую руку попал РГГУ.

Казалось бы, вот замечательный прецедент! Антифашистски настроенная молодежь! Однако эмигрантская интеллигенция воротит нос: «они зетнулись, поэтому мы не станем вмешиваться в их кампанию».

Но как же люди, которые так желают перемен в России, вообще предлагают вершить эти самые перемены, если молодёжь с потенциально неудобными для зетников убеждениями (хотя, надо сказать, они и здесь приспособились, в конце концов, нам прекрасно известен нарратив сюрреалистического «путинского антифашизма») окучивают эти же самые зетники, пока те, кто себя обозначает подлинными антифашистами, вообще отрекаются от идеи работать с молодёжью? Этот вопрос повис в воздухе.

Кто-то скажет, мол, а зачем поднимать эту проблему? Кампания отшумит, возможно, школу в РГГУ не организуют или переименуют, да и дело с концом. В этом и кроется основная проблема. Она кроется даже не в том, что её откроют под именем любимого путинского философа Ильина (который, впрочем, в ранний период своей философской деятельности был никаким не фашистом и не нацистом, а видным гегельянцем и даже в какой-то степени сблизился с анархистами, был знаком с Алексеем Боровым). Таких идеологических центров в России пруд пруди, практически в каждом вузе вы встретите провластную повестку, и нет в этом ничего удивительного, если вы знакомы с внутренностями высшего образования в РФ, а не только с фасадом.

Проблема кроется как раз в том, что российское студенчество бунтует не против идей как таковых, а против «вывесок». В конце концов, станут ли бунтовать студенты, если им скажут, что Дугин будет председательствовать не в школе имени Ивана Ильина, а в центре национальной российской культуры имени Александра Сергеевича Пушкина? Разумеется, не станут. Если и станут, то сразу посыпятся обвинения в русофобии, ведь Пушкин — это своего рода символ, означающее куда более высокого ранга. Потому что-то направление бунта, которое студенты задали сами себе, совершенно реактивно: они бьются с мертвыми людьми, с идеями и действиями уже мертвых людей. А биться нужно не с мертвыми, а с живыми. Не Ильина обвинять в фашизме, ибо, каким бы деятелем он ни был, он мертв, и школу в честь самого себя он назвать никак уже не может. А главным образом нужно спросить: а кто и почему хочет почтить его? Почему о нем вспомнили? На этот вопрос и нужно отвечать. Потому что те, кто хотят вознести Ильина на пьедестал, как раз и имеют, стало быть, фашистские убеждения.

Не то, чтобы это какой-то секрет. Однако если рассматривать вопрос в контексте борьбы с фашизмом, то борьбу студентов РГГУ впору назвать симптоматической. Вместо того, чтобы разглядеть структурный фашизм, засевший во всех российских институтах, студенчество и им сочувствующие не видят за деревьями леса. Им кажется, что стоит им побороть Ильина, фашизм больше не поднимет своей головы. Поднимет и поднимает. Но загвоздка в том, что такие фашистские институты называются не так громогласно, а лишь сдержанно-нейтрально, а то и совершенно «патриотично». И никакая общественность не сможет разглядеть за вывеской, какая работа творится внутри этих душекалечащих клоповников, пока кто-нибудь не попытается вникнуть не как сторонний наблюдатель, а как напрямую заинтересовавшийся.

Есть у меня такое развлечение: я иногда слушаю радио «Голос Кореи». Не потому, что я очень уж люблю КНДР. Отнюдь. Тоталитарный жизненный уклад претит моим убеждениям. Но, что примечательно, это радио даёт такие сводки, которые никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя получить в бытовых разговорах или в обыденных дневных новостях. Кажется, на днях диктор северокорейского радио, когда сообщал о том, что ростовский корейский культурный центр поздравил Ким Ир Сена с днём рождения, даже обмолвился, что этот центр изучает «кимирсенизм».

К сожалению, у меня нет возможности переслушать этот фрагмент, чтобы привести точную цитату, но сказать, что я пребывала в крайнем удивлении — это не сказать ничего. Может быть, северокорейские СМИ приукрасили, и никакой «кимирсенизм» в этом центре не изучают. Но, с другой стороны, что, если нет? Много ли людей заинтересуется, почему и для чего именно в российском культурном центре занимаются изучением этой идеологии? Думаю, немногие.

Иначе говоря, в России и за ее пределами много разного рода «тихих омутов», про которые мы мало что способны узнать. Эти организации могут выглядеть совершенно обыденным образом, но при этом оставаться оплотами фашистской пропаганды. Чтобы понять, кто стоит за той или иной организацией, нужно смотреть отнюдь не только на одни лишь названия, ибо они совершенно ни на что не влияют, но на персоналии. К счастью, студенты РГГУ осведомлены, кто стоит за школой имени Ивана Ильина. Но всё же крайне остерегаются критиковать бенефициаров напрямую. Именно с этой борьбы начинается подлинное уничтожение фашизма.

Можно подумать, что я критикую главным образом студентов, которые не очень хотят подставляться. Отнюдь нет. Они хоть и действуют в ограниченном легальном поле, но их кампания намного более эффективна, чем большая часть того, что делает оппозиция более радикального толка, потому что их проблема не виртуальна, а реальна, а их сообщество существует не только в интернете. Это уже много для сегодняшней России. Эта критика направлена скорее в сторону тех, кто осознанно понимает, что стране нужны перемены, но сидит ровно, боясь встретиться лицом к лицу с теми, кто не поддерживает все самые радикальные программные положения, кто, быть может, даже поддерживает войну.

Но если вы боитесь, как вы вообще собираетесь агитировать? И почему не осознаёте тупиковость стратегии? Это вопросы не студентам, которые ещё в массе своей не обрели политическую субъектность. Это вопросы к более мудрым, если можно так выразить, гуманитариям-интеллектуалам. Где ваша рефлексия и ваша деятельность, когда у вас перед носом находятся люди, которые наиболее восприимчивы к вашим идеям?  Это невозможно осмыслить.

Отвечая на вопрос, который я задаю в заголовке статьи: в России не будет своего 1968 года, пока те, кто живет в России, не поступят, как в свое время поступили французские интеллектуалы, то есть не начнут видеть в надстройке непосредственно базис — и указывать на это.