5 апреля 2023-го

За последнее время произошло много интересных событий, которые вроде как стоит прокомментировать с моей стороны. И мне, в самом деле, было бы что сказать и по части взрывного перфоманса в Петербурге, и по части вступления Финляндии в НАТО, и по части других некоторых аспектов повестки в стране и в мире. Но у меня нет никакого желания подвергать рефлексии эти безусловно важные исторические звенья, которые служат предвестниками великих изменений. Казалось бы, вот она, эпоха перемен! Не того ли вы, анархисты, ожидали, когда кричали о революции и необходимости восстания? Для того созревают все условия, но отчего же анархисты скорее печалятся, нежели ликуют, лицезрея происходящее?

Не будет лукавством отметить, что наше понимание революционных изменений — это в первую очередь изменения, инициированные духом созидания. Иногда условия жизни, неподобающие для уважающего себя человека, могут сподвигнуть его на революционное самоотречение — высший духовный акт, порождающий революционную субъектность. Не будет также ложью, если я скажу, что питала подобные иллюзии по части российского общества: казалось, что ухудшение материальных и, как следствие, нематериальных условий должно сподвигнуть наше уже вполне образованное и обученное всем светским наукам общество на саморефлексию и обретение революционной субъектности. Но это, пожалуй, один из основных мифов пропаганды марксистов-ленинистов, который мне доводилось воспроизводить и отстаивать, покуда мне казалось, что тогдашние просветители решали тривиальную задачу, просто закладывая в головы, необремененные науками, некоторые зачаточные философские представления, отличные от обывательских, новые представления, каковым обучают нынче в средних специальных и высших учебных заведениях, а подчас и в школах. Все разговоры о хождении в народ и пропаганде идеологии в первую очередь — всё это накладывалось на контекст тогдашней обстановки, и любые промахи на поприще революционной агитации можно было оправдать общим недоверием среди наших предшественников к картине мира, отличной от той, к какой они привыкли.

Однако прошло порядка ста лет с момента тогдашней революции, и еще по меньшей мере сорок лет до этого в зачаточном состоянии находилось движение революционное — это был инкубационный период, в течение которого тогдашняя революция готовилась. И стоит сказать, что тактика и подход к работе, что тогда, что сейчас идентичны. Простейшее ожидание того самого часа не приводит к манифестации революционного сознания, и хотя это было очевидно до того, а потому мы, как анархисты, занимались и занимаемся пропагандой своих идей, казалось, что сама жизнь должна продиктовать необходимость изменений, а мы лишь станем их философской подпиткой для тех субъектов, кто обрёл самосознание. Но сегодняшнее положение дел говорит об обратном: резкое ухудшение материального положения, повлекшее духовную скудность, приводит к ещё большей социальной апатии и цинизму.

В самом деле, стоит лишь иногда озираться по сторонам и видеть, как то, что было немыслимым еще пару лет назад, сегодня иронически обыгрывается в духе «что ж, мы этого и ожидали» — и вместо того, чтобы решать возникшую проблему, связанную с вопиющим попранием своего людского достоинства, наши потенциально сознательные или уже фактически сознательные граждане предпочитают использовать всю ту же тактику обыгрывания и высмеивания вопиющей несправедливости или даже откровенно опасных политических авантюр, требующих немедленного пресечения. И хотя мы наблюдаем общественные сдвиги, вызванные такими действиями властей (в конце концов, никто так не способствует революции, как правительство и банкиры), мы видим также ползучую реакцию, поглощающую всякое проявление гражданственности. Общество при таком раскладе превращается в лягушку, которую медленно варят в кастрюле: она не понимает своего положения, но лишь тогда, когда она поймет необходимость из кастрюли выпрыгнуть, у нее не будет на то никаких сил — равно как и у общества не будет никаких сил на то, чтобы сопротивляться, когда его окончательно «сварят» в мнимой необходимости следовать воле властей для поддержания законности и правопорядка. Отсюда и проистекает главный бич последних лет: «Мы пробиваем очередное дно», — говорит оппозиционная общественность. Но это не «очередное дно», как представляется до сих пор многим, это симптомы одной большой глобальной проблемы, которую никто не может разглядеть примерно по той же причине, по которой лягушка не выпрыгивает из кипящей кастрюли: изменения протекают настолько медленно, но уверенно, что мы не обладаем должным гражданским чутьём, дабы совместно пресечь то, что отравляет жизнь нам и нашим соседям.

А оттого мне видится необходимость ещё более усиленной агитационной работы, ещё более самоотверженной, среди тех, кто потенциально может пополнить наши ряды. Среди, в первую очередь, либерально настроенной антивоенной молодежи. Именно они и есть метафорическое воплощение той самой лягушки, и для нас очень важно не дать им «свариться», пропуская вопиющие вещи через призму цинизма и безразличия. Мы не можем рассчитывать теперь только на внутреннюю рефлексию, но должны сами усиленно вытаскивать тех, кто угодил в ловушку болезненного оптимизма и «невсётакоднозначности». В противном случае нас ожидает только и исключительно фашистское реакционное общество без зачатков гражданских институтов и даже намёков на них. Это наиболее печальный расклад, который можно себе вообразить, а потому для его предотвращения очень нужно и очень важно поступить нынче не совсем либертарно, уповая на личное, а поступить по-коллективистски авторитарно, надавив на общественное чувство для того, чтобы через него проскочил проблеск свободомыслия. Несмотря на кажущееся противоречие, нет ничего авторитарного в том, чтобы уничтожать авторитарные предрассудки, и хотя принцип либертарного образования состоит в том, чтобы человек пришел к осознанию явления сам, используя интуицию по отношению к нему, а не внимал словам наставника, лишь тогда этот принцип можно применить, когда человеку не угрожает потопление в зыбучих песках авторитаризма. Сейчас мы находимся как раз в таком положении. А потому не ждите великого озарения. Вытаскивайте тех, кого можно вытащить, из социальной апатии.