19 марта 2023-го

Иногда приходится выходить из сотканного мною же информационного кокона и смотреть, что же говорят наши идеологические оппоненты относительно животрепещущих вопросов. И хоть мне есть, за что их критиковать, я полагаю, я сегодня раскрою, почему некоторые российские либералы застряли в грёзах о «Прекрасной России Будущего» и едва ли могут из них выбраться, хотя перед ними маячат вполне сносные альтернативы.

А дело всё в выбранном ими понятийном аппарате. Если говорить отвлечённо, то я, к примеру, не люблю называть революцию в России русской революцией просто потому, что понятие «русский» редуцирует усилия всех остальных народов в построении свободного общества. У социальной революции не может быть национальности, и если в отношении испанцев мы говорим «испанская революция», то только лишь потому, что страна революционеров — Испания, относительно же России, которая столь огромна и многонациональна, эпитет «русский» применительно к крупнейшему историческому событию — это не просто неверно, но и подчас оскорбительно. Тем не менее историки продолжают использовать термин «русская революция» применительно к революции в России, а некоторые из таких историков являются анархистами или же ознакомлены с Бакуниным, который явно указывал на то, что будущая социальная революция должна быть не просто русской, но и охватывать в равной степени все народы, охватывающие Российскую Империю. Иначе говоря, подлинно социалистическая революция не может быть обладать гегемонией одной силы, покуда это не «империостроительная» революция. Впрочем, хоть «русская революция» и была «империостроительной», именно тот факт, что она была русской и не была интернациональной, определил её реакционное, вырожденческое направление.

Теперь же, возвращаясь к вопросу о понятийном аппарате либералов и о том, как они используют некоторые слова и выражения, и в каком контексте они их используют, становится ясно, почему никакой «Прекрасной России Будущего» они построить никогда не сумеют.

«Российская элита», — говорят они применительно не к учёным, не к философам, не к деятелям, не просто к тем, кто внёс огромный вклад в развитие общества, а применительно к тем, у кого столь много наворованных денег, что на них можно построить вторую такую же Россию в масштабе 1:1, и ещё останется. Я, как анархист, конечно, не люблю рассуждать об элите. Я не сторонник элитаризма и той идеи, что есть более достойные люди в этом мире, а есть менее достойные, однако я всё же сторонник того, что в узком смысле «элита» — это тот человек, на которого можно равняться, особенно выдающийся человек. Когда в этот понятийный аппарат вклинивается ошибочное представление, что «элитный» — это обладающий институциональной (иррациональной) властью (проводя параллели с вполне рациональной властью — авторитетом), но при этом не обладающий никакими выдающимися качествами, выделяющими человека из ряда других, кроме наличия денег и депутатского мандата, стало быть, очевидно, что и слово перестаёт иметь смысл. Разве могут быть в равной степени «элитой» те, кого вы называете учёными и те, кого вы называете «жуликами и ворами»?

В представлении либерала — это всё то же. Главный показатель принадлежности к элите — это оторванность от общества, обусловленная неограниченным влиянием и властью. Это тот порок, который мы, анархисты, всегда обличали и указывали, что именно он мешает процветанию и свободе общества. Чем больше разрыв между теми, кто подчиняет и теми, кто подчиняется, тем больше людей переходят из категории сознательных граждан в категорию подневольных, при всём при этом номинально обладая этой самой гражданственностью! Что же нам предложат либералы, употребляющие всуе слово «элита» как синоним слова «вор»? Разве не ту же систему, где люди не обладают никакой субъектностью, а вынуждены зависеть от воли государя?

Кто-то скажет, что это просто придирка к словам. Но я не вижу ничего дурного в том, что за каждое сказанное слово человек должен нести ответственность и отдавать себе отчёт в том, как его слова толкуются. Повальное употребление одних понятий к тем категориям, к которым должны применяться иные, коль вы мыслите в принципиально иной парадигме, не приведёт вас к качественно новому обществу. Если вы хотите «Прекрасную Россию Будущего», вам следует правильно обозначать тех, кто вам эту Россию построит, а тех, кого вы хотите наказать, обозначать совершенно иными словами. Разумеется, сказанное относится не только к России. Это общее и закономерное явление во всех буржуазных странах — называть элитами богатых и влиятельных. Однако раз уж наши интеллектуалы намерены строить что-то, что отличает их политический проект от современной России, им стоит мыслить в совершенно ином ключе.

Впрочем, от одних слов дело не меняется. От того, что вы назовёте учёных элитами, они сами из неоткуда не появятся. Потому что Россия экзистенциально не может породить «элиту» в смысле людей, на которых стоит равняться. Учёный — это противоположность косности и замшелости, а сама идея империи именно эти принципы и воплощает. Однако само наблюдение подобного явления забавляет.