Donate


radio.syg.ma is a community platform for mixes, podcasts, live recordings and releases by independent musicians, sound artists and collectives
Cinema
Music
Books
Art
Psychology
Philosophy
Society
Poetry
Prose
Theatre
Architecture
Technology
Notes
Self-organization
Map
e-flux
Tashkent-Tbilisi
more...
Стенограмма

Письма в долг

stenograme stenograme10/02/15 00:01
panddr

Летом в рубрике «Вокруг костра» мы с ребятами обсуждали постмодернизм. Вернее — его отсутствие. Вернее — его всестороннее присутствие. В общем, получилось не очень. Это не важно.

Неудачные материалы случаются. Меня тревожит другое:в числе прочего мы говорили о художнике Петре Павленском; помню, тогда я нелепо, неразобравшись, обозвал его пиарщиком.

Несколько ремарок

***

Осень. Стою у памятника Достоевскому и говорю с подругой-искусствоведом по телефону о современном искусстве. Кажется, уже тогда я пытаюсь понять, в чём здесь дело. Кажется, меня что-то смутно воодушевляет.

***

Начало зимы. Обновлённая Украина, которой вроде бы тогда исполнился год, поменяла всех нас, разбросала по разные стороны. Всё сложнее оставаться аполитичным. Всё яснее простая мысль: если ты, как обычно, ничего не понимаешь и стоишь, в нерешительности разведя руками, то это тоже политическая позиция, которую, как говорится, могут использовать против тебя.

Почему о Павленском

Статья задумывалась внушительного объёма — и с серьёзными выводами. Думалось, как всегда, приняв позу эксперта, что-то шелестеть о венском акционизме, об искусстве перфоманса, о последней биенале.

Выяснилось, что знаний (и времени на их получение) пока не хватает. Почему же, спросите вы, не отказаться от статьи, не взяться за более близкие темы?

Дело в том, что эта статья — в каком-то смысле долг. Зная, как относятся к Павленскому рядовые (ряд в ряд стоят) граждане (сам относился так же), хочется хоть чуть-чуть ситуацию исправить. Или, по крайней мере, попытаться исправить. Собственно, на ваших глазах, читатели, моя журналистская деятельность на «Стенограмме» обретает смысл. По крайней мере, для меня самого.

Отношение к художнику

В своих акциях Павленский отталкивается от актуальных событий: несправедливые решения суда, принятие законов и прочее. Стоит ли говорить, что этот контекст вторичен, а за маячками, которые подкидывает нам действительность, кроются иные, непреходящие проблемы? Как бы ни было, кажется, что люди реагируют именно на маячки. И отношение к событию, которое, находясь в поле массмедиа, часто неадекватно отражается в сознании зрителя, почти всегда диссонирует с позицией художника. Однако мы забываем, что работы Павленского — не политический трактат, не готовая к употреблению схема, а нечто более сложное.

Кроме обозначенной выше проблемы, есть и другие: новый консерватизм, набравший в последнее время обороты, очень нервно воспринимает всё, что принято называть современным — искусство в том числе. Это связано со стремлением сохранить, заморозить некоторые представления о культурных константах (жизнь, смерть, тело, секс и др.) вместе тем, что следует из таких представлений: пластом таинств, ритуалов и религиозных практик. Современное искусство, напротив, представления эти расшатывает, раскалывает устоявшиеся конструкты.

Собственно, на ваших глазах, читатели, моя журналистская деятельность в «Стенограмме» обретает смысл.

Но дело не только в неоконсерваторах. Нравственные представления простых людей тоже, так сказать, попадают в группу риска, едва речь заходит о художнике. Я говорил о нём со многими людьми: главная претензия — своими акциями Павленский подрывает, например, некоторые моральные основания общественной жизни. Нельзя, например, говорят, сидеть на Красной площади в неглиже.

Здесь мы вступаем на довольно зыбкую, хотя при этом и весьма устойчивую, «территорию здравого смысла». Зыбкую потому, что от такой рациональности до вопроса «ему что там, заняться нечем?» рукой, в общем-то, подать. Стоит ли говорить о том, что объект искусства (которым в данном случае является тело художника) нужно воспринимать в отличном от повседневности контексте. Кажется, это банальность, но, так как многие об этом и не думали, стоит повторить и её.

Что касается моего отношения, оно, как стало понятно, изменялось. Сначала (широкая общественность узнала о Павленском после акций «Шов» и «Фиксация»), когда я только услышал о каком-то парне (как говорили, сумасшедшем), который зашил себе рот в поддержку какой-то группы, моё мнение было абсолютно предвзятым.

Что, собственно, изменилось?

Крайний минимализм акций, скупые знаки, отметки на собственном теле — всё это, к счастью, игра в сфере настоящего-символического, то есть — что-то не из области симулякров.

Как я это понял? Почувствовал.

Звучит, возможно, глуповато, но акции Петра — одни из, скажем, очень немногих произведений современного визуального искусства, которыми я проникся, действие которых я ощутил прямо-таки на собственной шкуре.

Я (так же, как, наверно, многие) буквально почувствовал себя на месте того скрючившегося человека с прибитой к брусчатке мошонкой. Смог бы я сделать что-то подобное?

Очевидно, что нет. Если только не по собственной воле. И действительно: кажется, что не художник прибил себя, а репрессивный государственный аппарат заставил его сделать это.

В фигуру прибитого человека вкладывается такой сильный и ясный посыл (моя подруга-искусствовед говорила, кстати, что эта акция — против ущемления прав сексуальных меньшинств, и это, конечно, не так или не только так), что первое время невольно пугаешься. Может быть, негативное отношение есть в каком-то смысле защитная реакция?

А штука-то, с одной стороны, в том, что тело человека — это не медийное пространство, не плавающий контекст, не видеоклип. Это то, что нам, слава богу, пока представляется более или менее реальным. Конечно, пугаешься.

С другой стороны, Павленский — далеко не первый работающий с собственным телом художник. (Самый яркий пример — акция «Ритм 0» Марины Абрамович, в которой художница позволила зрителем делать с собой всё, что угодно.) Но акции Петра Павленского проходят вне институций, арт-помещений и фестивалей; они, по сути, находятся внутри того, о чём говорят. Никакой метапозиции, никакого паноптикума — полная включённость в процесс. Это, конечно, усиливает эффект.

О пиаре и о чём-то ещё

Наряду с характерными чертами работ художника, которые, похоже, успели стать общим местом (аскетизм и минимализм, реалистичность, строгость по отношению к собственному телу и какая-то неотвратимость происходящего), можно выделить и другие. Например, общую, что ли, сострадательность: иной раз смотришь на фотографии, читаешь описание акций — и ловишь себя на мысли, что это, в первую очередь, вызывает сострадание.

Говорят, что если это и акции, то лишь с приставкой «пиар».

Не в том смысле, что жалко раненной плоти. Жалко, что мы (общество) довели себя до такого состояния — состояния, индикаторами которого становятся такие произведения. Жалко, что мы, доведя себя до этого, прячем голову в песок и делаем вид, что не понимаем, о ком эти работы; делаем вид, что художник — юродивый. Но юродивые-то всегда, насколько я помню, говорили правду.

В целом получается, по-моему, хороший жест. Через боль и опознание печальной действительности происходит очищение. Как будто налаживается сломанная коммуникация, как будто снова можно воспринимать другого не только в качестве врага, но и в качестве друга.

Многие упрекают художника за излишнюю якобы эпатажность, говорят (как и я говорил в своё время), что если это и акции, то лишь с приставкой «пиар».

При более пристальном взгляде становится ясно, что здесь имеет место быть, скорее, эпатаж со знаком минус. Художник выходит из тени — делает то, что должен — уходит в тень. Рекламировать себя ему попросту незачем. Упрёки в тех или иных махинациях являются очередным шажком на «территорию здравого смысла», нежеланием поверить в возможность простого и чистого (в смысле целей) высказывания.

И дело не в художнике, честно выполняющем свою работу, дело, конечно, в нас.

Текст Влада Гагина; фотографии Кирилла Кондратенко и Марка Заевского.


Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
panddr

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About