В рамках своей магистерской диссертации, посвященной оккупации университетов и тактике студенческого протеста, Ксения Ермошина, социальная исследовательница и медиа-теоретик, подготовила образовательный репортаж, где рассказывает о том, как проходила оккупация университетов во Франции во втором десятилетии XXI века, а также описывает стратегии «фильтрующего барьера», «блокажа», оккупации, генеральных ассамблей и гендерных комитетов, которыми успешно пользовались студенческие протесты в борьбе за свои права и интересы.

Сегодня в медиа-поле понятие «оккупации» чаще всего соотносится с действиями российском армии на территории Украины, но мы считаем, что его также можно справедливо применить и к ситуации внутри российского общества и, в особенности, внутри университетов. Над образовательными учреждениями в России установлен тотальный контроль, сделано все, чтобы студенты и студентки не могли и даже не знали о том, как выразить свой протест против политики российского правительства.

В современных российских реалиях «Студенты против войны» предлагают парадигму образовательной забастовки «Книги вместо бомб», переориентирующий образовательный процесс на студенческие интересы и антивоенную повестку, однако мы считаем, что стихии самоорганизации и инициативности локальных студенческих сообществ невозможно ограничивать, и в будущем протестная активность молодых людей будет только возрастать, приобретать самостоятельное значение в общественной и культурной политике России.

Сейчас мы делаем все возможное, чтобы ускорить приближение и быть готовыми к тому моменту, когда в России начнется процесс повсеместной деоккупации: политики, общества, культуры и образования. Однозначно, наше первое наше в этом сопротивлении — знание, которым мы хотим поделиться с вами, дорогие читатели и читательницы.

Данный текст в стиле своеобразного практико-ориентированного репортажа был приурочен к акции «Оккупай ректорат», когда студенты и студентки МГУ заблокировали административный корпус университета, требуя от ректора В. Садовничего улучшения условий жизни в общежитиях. Мы также рекомендуем ознакомиться с информативными лекциями и выступлениями Ксении Ермошиной о студенческом протесте во Франции в рамках Уличного университета и о профсоюзе как «машине солидарности» в рамках конференции «Революции и протестные движения: история и современность».

Материал с разрешения авторки подготовлен к публикации всероссийской антивоенной инициативой «Студенты против войны»

Профсоюзы: машины солидарности или инструменты контроля?

Мне особенно было интересно изучать процесс «слива протеста», а именно его «дерадикализации». Когда, в какой переломный момент и каким образом огонь движа и кипящая молодая кровь вдруг превращаются в тлеющие угольки и чуть тёплую покорную жижу? Вопрос об этой «точке бифуркации», в которой протест институционализируется и помещается в рамки, понятные и удобные для администрации, важен для понимания того как избежать одомашнивания протестных движений. Что нужно чтобы бунт не стал предсказуемым и смог перейти в революцию? Я пыталась искать ответы на этот вопрос в Париже в 2010-2011 году. Я взяла 31 глубинное интервью у участников оккупаций университетов разных лет — от легендарного мая 1968 до более современных протестов 2006 (Контракт первого найма), 2009-2010 (неолиберальная университетская реформа), 2010-2011 (пенсионная реформа).

Во всех этих протестах было видно один и тот же сценарий. И, видимо, из–за повторения этого сценария студенческие движения во Франции сейчас страдают отсутствием воображения. А власть уже почти не реагирует на то, что там происходит. Кроме редких случаев: один из них это как раз оккупация Высшей Нормальной Школы в марте-апреле 2011.

Сценарий борьбы

Первыми «бурление» начинают как правило «автономы» * (не состоящие ни в каких официальных профсоюзах) и ребята из чёрных и красно-чёрных студенческих профсоюзов (анархо-коммунисты, анархисты, левые социалисты). Требования этих групп обычно являются наиболее широкими (как правило, они ставят весь университетский устав под вопрос, требуют отставки правительства или же отмены спорного закона или реформы целиком и на корню). Группы обычно немногочисленны, собираются на уровне отдельных вузов и координируют действия локально.

На следующем этапе к ним подключаются и центровые профсоюзы (либералы, жёлтые профсоюзы, студенческие ассоциации без политической повестки). Как правило, на этом этапе происходит борьба за определение целей и задач движения: в то время как автономы настаивают на своей широкой повестке, центр стремится сузить фокус на конкретной части закона.

Далее, пока автономы бросаются на амбразуру, устраивая яркие уличные акции и демонстрации и жертвуя своими телами и свободой (да, французская полиция безжалостна к студентам, ранит и калечит всех подряд), «профсоюзники» ведут закулисные переговоры с министерствами (образования, финансов, подставь нужное) и политическими партиями. Между студенческими профсоюзами и политическими партиями во Франции существует прямая зависимость: например, ребята из самого крупного профсоюза UNEF связаны напрямую с Parti Socialiste (по сути, UNEF — это карьерный лифт в социалистическую партию, как некогда пропутинские движения «Наши» или «МГЕР» — в партию Единая Россия), а члены Sud etudiant могут быть тесно связаны с партией Жан-Люка Меланшона* или с коммунистической партией.

* прим. редакции: На данный момент идеи автономистов в России поддерживает и развивает медиа-группа анархистского журнала «Автоном»

** Жан-Люк Меланшон — французский политик левого толка, журналист

В плане тактики работы с университетским пространством можно выделить следующие этапы:

ЭТАПЫ

1. Показать, что что-то идёт не так!

Первым делом нужно изменить привычный ритм жизни в университете — показать студенческому сообществу , что есть определенная проблема, касающаяся всех. Это делают как за счет серии мероприятий (о которых ниже), так и за счет активной наглядной агитации: стикеров, листовок, плакатов, которые информируют студентов о проблеме. Наглядная агитация во французских вузах развита больше, чем интернет-агитация. Хотя в последние годы часто используется Twitter, особенно для координации и лайв-стримов с ассамблей, блокажей и оккупаций.

А. Поднять бучу в аудиториях

Первый этап организации французских студенческий движений — это “deblayage”, то есть вербовка людей в движение. Она заключается в том, что инициативная группа ходит по аудиториям и зазывает студентов на так называемую «Генеральную ассамблею» *.

* прим. редакции: О том, как устроены Генеральные и народные ассамблеи в низовых движениях Западного Курдистана, Франции и Северной Америке читайте в материале "Конфедерация как община коммун".

Б. Устроить «фильтрующий барьер»

Второй этап — “barrage filtrant”. Студенты выстраиваются в живой коридор у входа в вуз и раздают попадающим в этот коридор людям листовки, зазывающие на Генеральную Ассамблею (далее просто ГА). Мимо такого коридора фактически невозможно пройти, иначе ты не попадаешь в ВУЗ.

2. Решить, чё делать будем?

А. Период ассамблей

Когда инициативные группы чувствуют, что народ достаточно подогрет (а это понятно по обсуждениям в студенческих столовых, на перекурах между парами, в библиотеках, по дороге к метро), можно начинать период ассамблей. Как правило, первую дату намечают уже во время фильтрующего барьера — её пишут на листовках, а также на афишах, которые развешивают везде, абсолютно везде. В туалетах, в библиотеках, в столовых, на ближайших остановках общественного транспорта.

Обычно в момент когда начинается период ассамблей официальные профсоюзы уже активно подключаются к борьбе. И стараются тянуть на себя одеяло. Они будут пытаться влезть в повестку дня, упростить её, провести цензуру ваших листовок, убрать оттуда слишком «радикальные» высказывания. Смягчить тон. Позвать представителей администрации.

Б. Ассамблея это как?

На ассамблее должна быть «трибуна» — это обычно представители всех фракций и движений, присутствующих на ассамблее. Автономов должно быть больше, чем официальных, иначе — задавят. Кроме того, необходимо следить за паритетом парней и девушек. Если в вашей группе есть человек, который хорошо и четко говорит, умеет убеждать и слушать других (важно не перебивать), дайте ему или ей возможность быть в числе «трибунов».

Что делают трибуны? Трибуны, по сути — всего лишь модераторы. У них нет никакого решающего голоса. В самом начале ассамблеи они должны представиться. После этого ассамблея должна решить согласна ли она (то есть ВСЕ в зале) с составом трибуны. Если нет возражений, трибуны оглашают пункты повестки дня. После этого зал может предлагать новые пункты.

Отдельные люди (не трибуны!) ведут учет поднятых рук и следят за порядком предоставления слова. Лучше всего чтобы таких людей было двое или трое, чтобы избежать предвзятости (иначе будут давать слово корешам).

Ассамблеи могут длиться вплоть до 6 часов. Я уже сидела на таких бесконечных ассамблеях, когда разговор уходил очень далеко от обсуждаемой реформы или закона и начинался спор троцкистов с анархистами по поводу Кронштадта (не шутки!).

В конце ассамблеи выносятся пункты на голосование (в продвинутых университетах, где много автономов голосование большинством заменено на систему принятия решений методом консенсуса). За что обычно голосуют? Во Франции первым делом голосуют за… БЛОКАЖ!

3. САМОЕ ВЕСЁЛОЕ НАЧИНАЕТСЯ ТУТ

А. Блокаж

Blocage — это тактика неполной оккупации. Она подразумевает, как правило, баррикадирование входа в ВУЗ. Рано утром на заре группа ребят (как правило, автономы и левые профсоюзники — именно они делают всю реальную работу) приходит к ВУЗу и из подручных средств сооружает баррикады. Вешаются велосипедные замки на забор, строительные заграждения и другой ремонтный и дорожный инвентарь для этого отлично подходит. После чего на сооруженные баррикады вывешиваются растяжки, плакаты, баннеры. Важно избегать флагов и требовать от «центровых», чтобы не вешали профсоюзных флагов, потому что придет пресса и весь блокаж будет выглядить именно как дело рук официальных профсоюзов. Блокаж держат до тех пор пока не приезжают менты (или CRS, французский аналог ОМОН).

Б. Оккупация!

Ну и, наконец, самое интересное — оккупация. Обычно за оккупацию или против нее тоже голосуют на ассамблее. И тут, как правило, и начинается самое интересное: официальные профсоюзы ну очень часто хотят избежать оккупации. Опасно, плохо, проблемы с администрацией, мешаете учебному процессу, грязно, гигиена, простудитесь — все аргументы идут в ход. В редких случаях существует консенсус на всех «этажах» и во всех типах организаций, когда все выступают за необходимость оккупации как «кульминации» череды протестных действий.

Такое было при мне, во время моей полевой работы в 2010-2011 году, когда «национальный комитет студенческих движений» согласовал волну оккупаций по всей стране и призвал локальные студенческие ячейки поддержать акцию. Тогда было оккупировано больше сотни ВУЗов по всей Франции.

Такое было и в 2006 году, когда студенческое движение достигло невиданных размеров (самое крупное и серьезное после «красного мая» 1968 года), и старая Сорбонна (у Сорбонны сейчас много разных корпусов, часть которых вынесена на окраины, чтобы французским бюргерам не было видно студенческих волнений) была полностью оккупирована на 3 дня. Один из участников тех событий, анархист Ж. Л. из университета Париж IV Сорбонны, сказал, что им удалось захватить ректорские закрома полные сыров, колбас, вин, коньяка и кальвадоса. Они устроили костер во дворе Сорбонны из листовок правого профсоюза, чей офис был разгромлен полностью.

В общем, оккупация — это весело. Но не для всех.

Оккупация разделяет сообщество

Оккупация означает переприсвоение университетского пространства, пусть на несколько часов или дней. Она меняет отношение студентов к университету. Он впервые «принадлежит» им, они могут быть «в нем» иначе. Те пространства, которые в повседневной учебной жизни используются как чисто функциональные: лестница, лифт, вестибюль, — вдруг становятся пространством общежития. Тут говорят, едят, спят, занимаются сексом (да, много любовных пар сложилось и развалилось во время оккупаций), рисуют плакаты, пишут листовки, проводят внеурочные лекции и семинары в рамках «Свободных Университетов»… Все пространство вуза проходит удивительную трансформацию. И эта трансформация зависит от того, кто именно «ведет» движение: автономы-анархисты или же центровые официальные профсоюзы.

Но, увы, есть и те, кому оккупация не нравится. Во-первых, правые профсоюзы. У них есть стандартный набор аргументов против оккупаций: вы мешаете другим студентам учиться, ваше движение позорит наш университет, у вас тут грязно, вы наркоманы, алкоголики, вы не убираете за собой, вы наносите вред материальному имуществу, наши дипломы обесценятся из–за вас, ведь мы пропустим столько дней учёбы (недель, месяцев — да, крупные оккупации, например, в университете Ренн 2 в Бретани длились до 3 месяцев). Во-вторых, отдельные преподаватели и администрация (их аргументы очень схожи с аргументами правых). И, наконец, студенты, приехавшие по обмену: у них, как правило, есть всего лишь полгода или год (а то и меньше), им жаль терять часы учебы.

Из–за того, что иностранные студенты оказываются в уязвимом положении (им могут не зачесть их стаж), они часто вписываются в движ с правыми профсоюзами. Такое было, например, в 2009 в Университете Лион 2, когда группа приехавшая из Французской Гвианы вступили в правый профсоюз UNI-MET, потому что правые боролись против оккупации за возобновление учебного процесса. Парадоксально, да?

Во Франции многие преподаватели активно поддерживают студенческую борьбу и особенно поощряют когда оккупации происходят на территории администрации. Лояльные протесту преподаватели приходят читать лекции на интересующие студентов темы прямо в оккупированные корпусы.

Оккупировать административные здания — это выход!

Поэтому наши товарищи из МГУ поступили правильно, придя именно к ректору. Оккупировать не учебные корпусы, а административные здания — это выход для студентов и преподавателей, которые тоже теряют часы работы и, в зависимости от отношения администрации, могут терять и зарплату. Препод хоть и гад (порой), но как правило нищий и угнетенный, как и студент. Во Франции многие преподаватели активно поддерживают студенческую борьбу и особенно поощряют когда оккупации происходят на территории администрации. Лояльные протесту преподаватели приходят читать лекции на интересующие студентов темы прямо в оккупированные корпусы. В Петербурге был такой замечательный Уличный Университет, куда тоже ходили прекрасные преподаватели из Европейского Университета (ЕУСПб). А во Франции такая практика очень широко распространена во время оккупаций и блокажей. Лекции читают не только преподаватели. Тут работает режим «карнавала»: студент может сам стать преподавателем и рассказать о том, что его или ее интересует. Чем больше интересных лекций и дебатов запланировано, тем больше будет внимания СМИ и других вузов, а также общественной поддержки.

Из всех случаев оккупации, в которых мне довелось участвовать лично, или о которых я узнала из интервью от непосредственных участников, можно выделить два идеал-типа: символические оккупации и функциональные оккупации.

Символические оккупации длятся недолго, иногда всего несколько часов. Их цель: привлечь внимание СМИ к проблеме, против которой идет борьба. Ничего конструктивного обычно не происходит. Но много адреналина. Состав оккупантов в таких случаях: почти полностью автономы, анархисты и ультралевые. Вот мое видео символической оккупации Сорбонны в 2010 году.

А тут мой подробный отчет (по минутам и часам) того что происходило на оккупации.

Функциональные оккупации длятся дольше. Занимают, как правило, всю территорию ВУЗа, изменяют внешний вид аудиторий и общих пространств (плакаты, инсталляции, банеры), обустраивают БЫТ.

Это значит: готовят еду, спят, убираются. Тут очень важно не потерять принцип РАВЕНСТВА. Это значит, мальчики и девочки (и небинарные ребята) вовлечены в работу по обустройству быта одинаково. Во многих оккупациях, о которых я писала, этот принцип не соблюдали. Женщины мыли, убирали, готовили. Мужчины обсуждали политические вопросы, писали листовки. Для этого надо делать график и строго следовать ему. Да, анархия — это не беспорядок. Это самоорганизация. Были и случаи изнасилования (например, в 2009 в университете Париж 8). Для этого нужен гендерный комитет — желательно, с девочками и мальчиками, а не только с девочками. Этот комитет должен помогать в случае подозрительного поведения участников оккупации. И быть готовым вступиться: через профилактический разговор, а не постфактум. Правило: НИКАКИХ МЕНТОВ В ОККУПИРОВАННЫХ ВУЗах. Все проблемы решаются самим коллективом.

Пример высшей нормальной школы: солидарность, взаимопомощь и почти полная победа

Пожалуй, самый удачный и интересный кейс, в котором мне довелось поучаствовать — оккупация знаменитой Высшей Нормальной Школы в марте-апреле 2011 года. Высшая Нормальная Школа — один из самых престижных вухов Франции (оттуда вышел известный французский философ Жан-Поль Сартр).

Причина оккупации: техническим работникам Школы (уборщикам, техникам, поварам) не давали нормальных контрактов, их держали на коротких прекарных контрактах, которые снижают их социальную защищенность. Все эти работники (12 человек) были выходцами из бывших французских колоний. Большинство из них — алжирские и марокканские женщины.

Контекст: техническим работникам с прекарным контрактом и без гражданства Франции в принципе опасно заниматься политической борьбой. Поэтому белые привилегированные французские студенты начали движение в солидарность с рабочими и взяли на себя полную ответственность за его последствия (включая юридические).

Оккупация длилась месяц, был занят административный корпус, учебный процесс продолжался. За этот месяц работал Вольный университет, гендерная группа, художественные комитеты, комитет по связям с рабочими и с жителями квартала, устраивались солидарные банкеты для того чтобы собирать средства на продолжение борьбы (печать листовок, еда для оккупантов, агитация и тому подобное), встречи со СМИ. Кульминацией стал приезд в Высшую Нормальную Школу Жан-Люка Меланшона.

В итоге удалось добиться получения полноценных контрактов для 8 из 12 человек. Студенты были насильственным образом эвакуированы из здания с помощью CRS (французский аналог ОМОН). Ограничились административными штрафами для некоторых участников, которых администрация выделила как «лидеров протеста» (хотя все держалось на анархистах и ребятах из CNT и SUD, с небольшой помощью от рабочего профсоюза CGT).

А теперь, как и обещала в самом начале, фотографии с той оккупации:

Расписание оккупации:

Понедельник:

обед: мы оккупируем

ужин: мы оккупируем

Вторник:

обед: мы оккупируем

ужин: мы оккупируем

Cреда:

обед: мы оккупируем

ужин: мы оккупируем

Четверг:

обед: мы оккупируем

ужин: мы оккупируем

Завтра мы

разрезаем

препарируем

расчленяем

отрубаем головы.