Art Crime — псевдоним московского музыканта и продюсера, чьи сомнамбулистские, но вместе с тем строгие треки одинаково хорошо подходили и для одиночных прогулок по загородным карьерам, и для шумных танцполов Берлина и Амстердама. Впрочем, теперь Артур предпочитает большим пространством свою собственную эхокамеру — но кинетический потенциал работ остается неизменным. Несмотря на несколько иной принцип формы, внутренняя комната Art Crime по-прежнему полна точных наблюдений.

В начале мая Артур выступил на большом фестивале Urvakan в Ереване, а после фестиваля выпустил на лейбле Klammklang свой второй полноценный альбом. В преддверии фестиваля Артём Абрамов поговорил с музыкантом о смене творческого метода, интерпретациях травмы и терапии и погруженности в собственное дело.

За пределами России тебя считают, не побоюсь этого слова, достаточно таинственным музыкантом — по сети циркулирует пара-тройка фотографий и выдержек, сопровождающих релизы. Но ты крайне активно записываешь миксы, плюс почти регулярно выступаешь в Москве. Какой из образов более близок к реальности?

Я не делаю что-то специально для того, чтобы казаться таинственным. Возможно, просто не делаю ничего обратного. Скорее, это логичное следствие состояния «small artist», которое больше про недостаточную известность, чем стремление быть мистичным. Когда поступали какие-то предложения интервью и мне было интересно, то я соглашался. Но какая-нибудь условная биография на Soundcloud или фотографии себя в «студии» в соцсетях — не очень моё.

Накладывает ли эта разница восприятия другими отпечаток и на твои студийные работы?

Совершенно нет. На данный момент последнее, о чем я стану думать, пока делаю что-то — это то, как много или мало людей знает о том, что я занимаюсь музыкой, каким они меня себе представляют и чего ждут или не ждут.

Ранее ты говорил, что несколько устал от клубных жанров, пусть и продолжаешь с удовольствием слушать их не дома. Однако после альбома Leaving the Room ты выпустил сборник демо Memoirs of Naive, снова вполне себе танцевальный. Можно считать это единичным флэшбеком?

Я думаю, что да. Это сборник достаточно давних треков, они не отражают того, что меня интересует и увлекает в музыке сейчас. Но мне кажется, что я был достаточно честен в той сентиментальной и квазипримитивистcкой форме, так что всё-таки решил издать их после пары лет предложений от лейбла. Собственно, отношение к ним и выражается в названии релиза в полной мере. Это не что-то, чем я бы стал гордиться или чего бы стал стыдиться сейчас, скорее, это можно считать финальным штрихом всей той истории. Вероятно, просто реализованным чуть позже, чем можно было бы.

В таком случае, как произошел твой собственный переход от аутсайдер-хауса к более абстрактной музыке?

В какой-то момент все попытки продолжать работать в том же жанре, по тем же лекалам и на те же темы перестали приводить к чему-то удовлетворительному. Это совпало с периодом каких-то личных кризисов. И, в принципе, с плавной потерей интереса к танцевальной музыке размера 4/4 с её «бум-тс-клэп»-каркасом. То есть что-то вроде: «Окей, кажется, я понял правила этой игры, это было полезно и здорово, но теперь она скорее сковывает, чем увлекает. Что ещё можно попробовать?».

В конце концов, для меня намного важнее просто делать музыку, отвечающую моим взглядам, интересам и внутренним задачам, чем быть строгим адептом жанров. Будь то техно, эйсид-хаус, эмбиент, нойз или что угодно. Звуковая оболочка менялась и будет меняться.

Выложенный в сеть Leaving the Room оказался позже на Акоазме. Владельцы лейбла сами предложили тебе издаться, или же ты решил, что альбом вполне продолжает их линию (ATOE, Chistotel)?

Ребята с Erotika — мои давние друзья, так что предложение поступило как раз от них, да.

Доволен ли ты кассетным форматом? Если я правильно помню, ты индифферентен к физическим носителям.

Не сказал бы, что слишком доволен. Винил, вероятно, всё ещё моднее и «важнее» остальных физических форматов, и пользуется чуть большим вниманием. Мне же в конечном итоге хотелось, чтобы то, что я делаю, было кем-то услышано. Сам я не питаю каких-либо особых чувств к музыкальным носителям; если бы отклик был сопоставим, было бы намного удобнее выкладывать всё самому на Soundcloud/Bandcamp.

Расскажи о новом альбоме. Он является продолжением вещей, затронутых на предыдущем полноформатнике, или же это релиз с совершенно иными источниками вдохновения?

В плане техник, подходов и звука, мне кажется, он продолжает развивать и исследовать намеченные ранее территории. Просто чуть тоньше и глубже, как мне хотелось бы думать. Если я и вижу какую-то разницу между двумя альбомами, то скорее в том, что определенное сильное личное переживание перестало быть необходимой отправной точкой для написания трека. В какой-то момент мне стало интереснее отталкиваться от новых для себя идей и подходов, что-то вроде: «А что получится, если этот элемент провести через такую цепь эффектов, смешать с тем и этим, потом все вместе снова исказить, заставить действовать по какому-то паттерну и совместить с чем-то еще». Идея или эксперимент вместо условного травматичного переживания в качестве импульса для создания трека. Чуть больше про использование того инструментария, которым я уже владею, именно в качестве материала для постепенного дальнейшего усложнения вместо запечатления оголенной эмоции, как местами на первом альбоме. Но исследуемые темы или ощущения, как мне кажется, радикально не поменялись. Разве что подход в этот раз более спокойный.

Ты отмечал, что главным побуждением для создания музыки для тебя являются личные и зачастую романтические переживания. Насколько терапевтическими являются для тебя свои же работы?

Не знаю, как точнее это описать, но верно, музыка многое мне давала и даёт в плане реализации каких-то внутренних переживаний. От конкретных до менее выраженных, тех, что и вербально я бы воспроизвел с трудом. Иногда мне кажется, что многое из того, что я знаю о жизни или окружающем мире, я приобрел (или думаю, что приобрел) благодаря творческой деятельности. В этом смысле для меня это смежные вещи. Можно сказать, что то, что я делаю в музыкальном плане является языком или формой, выбранной стилистически и корректируемой в процессе. Сосудом для внутренних ощущений, переживаний, наблюдений и тем, которые меня волнуют или интересуют. В связи со всем этим — да, я вижу в этом некоторый терапевтический эффект. Но не ограничивающийся тем, что ты банально чем-то занят и что-то делаешь. Это вроде дневника или блокнота для рисунков, переросшего, правда, в нечто большее. Неслучайно после завершения чего-то, чем ты доволен, кроме опустошения, чувствуешь ещё и некоторый эмоциональный подъём. Впрочем, иногда весьма тревожный.

Допускаешь ли ты подобный эффект и у слушателей?

Несомненно. Есть история работы со звуком ради самого звука, его сложности или неординарности. Его огранка, технические поиски новых форм и концептов, эксперименты. Но без эмоциональной составляющей, без того, чему можно было бы сопереживать, без источника внутреннего резонанса, пусть и неявного, исследование ради исследования, эстетика ради эстетики и форма ради формы для меня лично не представляют особого интереса. Как со стороны занимающимся этим человека, так и со стороны слушателя. Для меня по-прежнему важно это внутреннее что-то, элемент абстрактного повествования, возможность свободной интерпретации, что-то задевающее на чувственном уровне. Момент этого условного проживания, мне кажется, всегда существует как в опыте музыканта, так и слушателя.

Насколько для тебя важна изоляция в процессе работы и подготовки к ней, и трудно ли затем из нее выходить?

Достаточно важна: я не могу делать музыку при чьём-то присутствии. За все эти годы, вероятно, мог бы — но всегда отказывался заниматься сочинением совместно с кем-то, так как не чувствовал, что это может дать мне необходимый уровень свободы. Всегда казалось, что в таком формате для меня лично это больше станет развлечением, нежели чем-то минимально серьезным. Для меня это всё ещё довольно интимное дело, во время которого мне комфортнее находиться в некотором временном отчуждении. В момент непосредственного осуществления идей я могу входить в некий творческий транс, сильно концентрируясь на каком-то проекте. Это не тот уровень изоляции, где мне необходимо уехать куда-то и оборвать все каналы коммуникации с внешним миром. Но да, в увлеченности процессом, когда мозг больше мыслит какими-то техническими категориями, скажем, рабочего софта и на языке музыкальных форм, бывает сложно резко вклиниться в бытовую реальность. Иногда в течение дня или недели, или даже пары недель фиксации на конкретной «проблеме» могу казаться себе и окружающим напрочь оторванным от всего остального.

Urvakan — первый ивент подобного масштаба, на котором ты выступаешь? Кто интересен из лайнапа лично тебе, и кого бы ты хотел отметить отдельно?

Со своим собственным материалом, а не чужой музыкой — да, первый. Да и с таким количеством выступающих, насколько я помню, тоже.

Прежде всего меня впечатляет размах феста вообще: кажется, не ожидая ничего конкретного и просто бродя между сценами в фестивальные дни, любой (в том числе и я) сможет найти что-то интересное. Сложно сказать про кого-то конкретного; вероятно, мне понравится кто-то из неизвестных мне имён, которых там больше половины. Думаю, буду слушать в первую очередь иностранцев, друзей и приятелей, которых там тоже слишком много, чтобы перечислять.