Donate


radio.syg.ma is a community platform for mixes, podcasts, live recordings and releases by independent musicians, sound artists and collectives
Cinema
Music
Books
Art
Psychology
Philosophy
Society
Poetry
Prose
Theatre
Architecture
Technology
Notes
Self-organization
Map
e-flux
Tashkent-Tbilisi
more...
Гёте-Институт

Астрид Веге: «Безусловно, ситуация в России более сложная, но есть и сходства»

syg.ma team16/01/20 14:45🔥

30 ноября и 1 декабря в Москве прошел фестиваль самоорганизаций — финальное мероприятие двухгодичного совместного проекта Гёте-Института в Москве и ММОМА «Формы художественной жизни». В течение двух лет различные независимые художественные пространства Германии разрабатывали и представляли свои программы — в соответствии с принципами своей работы и на основе диалога с коллегами из России. Но на итоговом фестивале основным фокусом стали не вопросы выставочной стратегии и практики, а непосредственно проблемы, связанные с самим форматом работы самоорганизаций во всем их многообразии.

Мы публикуем небольшое интервью с руководителем культурных программ Гёте-Института Астрид Веге о работе этой институции в СНГ, региональном и политическом контекстах ее функционирования, а также задачах проекта «Формы художественной жизни» и тех возможностях, которые он открыл (или мог открыть) перед самоорганизациями-участниками.

Текст подготовлен в рамках сотрудничества с Гете-Институтом в Москве.

Фрагмент инсталляции Агентства сингулярных исследований с проекта «Формы художественной жизни»
Фрагмент инсталляции Агентства сингулярных исследований с проекта «Формы художественной жизни»

Кирилл Роженцов: Интервью посвящено проекту «Формы художественной жизни», но сначала можете сказать буквально пару слов о том, как Гёте-Институт работает на территории СНГ и какие цели он ставит перед собой?

Астрид Веге: Наш главный интерес можно описать понятием «культурный обмен». Это значит, что мы налаживаем диалог с той страной, в которой работаем, — в данном случае это Россия — и знакомим друг с другом культурных и общественных деятелей отсюда и из Германии. В случае с «Формами художественной жизни» у нас появилась идея сделать проект, где были бы представлены независимые неинституциональные пространства. Мы пришли с ней к Московскому музею современного искусства и предложили инициировать диалог между такими пространствами и представителями местной сцены. Музею идея понравилась, и мы начали вместе работать над проектом.

Но инициатива может исходить и от наших партнеров. Они часто приходят к нам и говорят: «Хотелось бы пригласить на наш кинофестиваль этот фильм и этого режиссера. Интересно ли это вам?» И если запрос подходит под задачи наших культурных программ, то мы включаемся в работу.

КР: Вы руководите культурными программами на территории огромного региона, который называется «Восточная Европа и Центральная Азия». Он гетерогенный, в нем много напряженностей и конфликтов — как очевидных, так и скрытых. И мне интересно, как вы работаете с локальным контекстом? Как он изучается? Как полученное знание применяется при разработке программ?

АВ: Для начала мне нужно объяснить, в чем заключаются мои задачи. Во-первых, вместе с коллегами я составляю план проектов для российского региона от Москвы до Кавказа и Урала. В России существуют три Гёте-Института — в Санкт-Петербурге, Москве и Новосибирске. А в других странах существуют местные филиалы, которые формируют свою программу самостоятельно — это нужно именно для того, чтобы учитывать локальный контекст. Невозможно сделать программу для института в Алматы, находясь в Москве. Он делает свою программу сам — как и, например, институты в Санкт-Петербурге, Киеве и Тбилиси.

СНГ — это тот регион, для которого границы играют большое значение и остаются важной темой

Во-вторых, моя задача как руководителя программного отдела в регионе Восточная Европа и Центральная Азия — разрабатывать проекты совместно с другими институтами региона. В этом смысле ваш вопрос, как они реализуются в регионах, где конфликты либо уже случились, либо продолжаются в «замороженном» виде, закономерен. Приведу пример: мы делали проект, который сейчас подошел к концу, — передвижную выставку «Граница». В ней участвовали художники из всех пост-советских стран, и в каждой стране, где проходила выставка, была своя сопроводительная программа, которая готовилась исходя из местного контекста. В этой программе и затрагивались проблемы и вопросы, которые важны для каждого конкретного региона.

КР: Раз уж вы упомянули «Границу», я хотел спросить про нее. Я читал описание проекта на сайте Гёте-Института, потому что меня интересовали в первую очередь трансрегиональные программы. А в одном из интервью вы говорили, что избегали политического контекста, когда готовили эту выставку. Почему?

АВ: Это не совсем так, потому что фон и подоплека этого проекта были политическими. СНГ — это тот регион, для которого границы играют большое значение и остаются важной темой. Но актуальные конфликты мы осознанно не затрагивали в работах художников — для этого существовала сопроводительная программа и тексты, которые мы предлагали написать экспертам и журналистам в каждой из стран, где проходила выставка. Например, на Украине важной темой сопроводительной программы стала Европа и то, как Украине следует ориентироваться относительно нее. В Грузии важной темой стала нестабильность границ. В этой точке, мне кажется, и происходит обмен, когда люди могут договориться о чем-то или увидеть другую перспективу.

КР: Если говорить про Россию, то мне как редактору сигмы очевидно, что институт поддерживает многие маргинальные культурные процессы и общественные движения, которые по большей части либо игнорируются государством, либо даже репрессируются. Таким образом, Гёте-Институт часто оказывается в серой зоне, при этом оказывая значительное влияние на местную культуру. Так ли это для других регионов, в которых вы работаете? И что для меня самое важное — рефлексируется ли эта ситуация в самом институте? И какая в этом контексте ставится цель перед культурными программами — просветительство, развитие демократических институтов, что-то еще?

АВ: У наших культурных программ широкий охват. Это значит, что мы работаем в том числе и с государственными фестивалями и музеями. Вот проходит выставка, подготовленная нами совместно с Третьяковской галереей. То есть нашими партнерами являются как большие государственные институции, так и небольшие самоорганизованные проекты — представлены все оттенки спектра. По сути, мы работаем с людьми, чьи идеи и намерения нам интересны. При этом наша цель, как я уже говорила, — знакомить деятелей из обеих стран и способствовать взаимному обогащению культуры за счет обмена опытом и интересного для обеих сторон взаимодействия. Что касается поддержки гражданского общества, то я не думаю, что его можно отделять от культуры. Культура всегда существует в общественном контексте. Здесь мы всегда работаем открыто и прозрачно, и так во всех регионах по всему миру.

КР: Перейдем к проекту «Формы художественной жизни». Как вы формулируете его цель? И логичный вопрос — как лично вы понимаете самоорганизацию и в чем видите ее ценность?

АВ: «Фестиваль самоорганизаций» — это завершающее мероприятие масштабного проекта, который мы вместе с Московским музеем современного искусства делали на протяжении двух с половиной лет. В течение этого времени мы по очереди приглашали представителей четырех независимых художественных пространств из разных городов Германии в Москву, чтобы они могли познакомиться с местной сценой, показать здесь свои выставки и провести сопроводительные программы. Наша идея заключалась в том, чтобы представить молодых, малоизвестных художников и кураторов и их идеи, потому что в современном искусстве всё чаще работают по логике «большого музея» и привозят деятелей уже известных. Нам же было интересно то, что происходит в неинституциональных пространствах, и то, как они формулируют свою повестку.

Безусловно, ситуация в России более сложная, но есть и сходства — в Германии труд в самоорганизациях, хотя и финансируется чуть лучше, все равно остается прекарным

Вторая идея связана с самоорганизацией как процессом. Независимые художественные пространства — это очень интересный формат организации культурных деятелей. Некоторые студенты и выпускники университетов и художественных школ образуют группы, самостоятельно открывают пространства, разрабатывают стратегии и программы и не ждут, пока их пригласит на работу какая-то крупная институция. Нам интересно, как и почему.

Собственно, цель фестиваля — узнать, как работают разные самоорганизованные пространства, и сделать обмен между ними более интенсивным. К участию мы пригласили представителей из разных городов России, Беларуси и Германии. Наша цель заключалась в том, чтобы создать платформу для диалога между самоорганизованными инициативами. Важным при этом был вопрос — как составить программу и не выступать организатором самоорганизации? В итоге мы пришли к очень интересной форме. Например, мы не сами выбирали участников из Германии, а попросили тех представителей самоорганизованных пространств, которые участвовали в проекте на протяжении этих двух лет, посоветовать кого-то, на их взгляд, подходящего для участия в нашем фестивале. Что касается местной сцены, то мы много разговаривали с вовлеченными в нее людьми о том, какие темы и вопросы сейчас актуальны. И, по сути, они сформировали программу фестиваля сами, мы лишь предоставили им помещение. То есть это не наше кураторское решение.

КР: А как вам кажется, чем может быть полезен диалог между российскими и немецкими самоорганизованными пространствами и инициативами? Как вы понимаете, контекст радикально отличается. В Германии самоорганизации могут существовать на различные гранты, в то время как в России все делается на голом энтузиазме. Поддержки практически нет, все быстро выгорают. И это если не говорить о разнице в политическом климате и общем благосостоянии, что во многом определяет возможность заниматься культурным производством. Чему, по-вашему, эти самоорганизации могут научиться друг у друга?

АВ: Например, возможностям получения поддержки и финансирования. Есть также примеры, когда разные самоорганизованные пространства объединялись, чтобы громче заявить о своих потребностях и позициях. Безусловно, ситуация в России более сложная, но есть и сходства — в Германии труд в самоорганизациях, хотя и финансируется чуть лучше, все равно остается прекарным.

Вообще, мне кажется, всегда есть возможность учиться друг у друга. Недавно, например, в Берлине был организован фестиваль самоорганизованных пространств, и он смог привлечь к себе столько внимания, сколько эти пространства никогда не смогли бы привлечь по отдельности. Им удалось преодолеть изоляцию и добиться того, чтобы их существование в городе начало восприниматься иначе. Когда все участники культурного процесса общаются друг с другом, то узнают, кто чем занят, и эта новая перспектива может дать им возможность понять, как нужно формулировать свои потребности и, например, привлекать больше публики.

И мне кажется, что в рамках проекта тоже происходил такой обмен. Контекст отличается, но проблемы схожие, и поэтому есть возможность что-то вместе обсудить и сделать. Я спрашивала у немецких участников перед их отъездом, что они узнали, что увозят с собой. И они сказали, что им действительно удалось погрузиться в местный контекст и обнаружить множество сходств и различий, с которыми было интересно работать.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About