В издательстве «РИПОЛ классик» выходит «Книга мертвых философов» Саймона Кричли, описывающая жизнь (и смерть) более 200 величайших мыслителей в истории человечества. Публикуем два отрывка из этого абсурдного и трагического гида по мировой философии — о том, как Чарльз Дарвин перед смертью описывал повадки земляных червей, а Фридрих Ницше сходил с ума от сифилиса.

Чарльз Дарвин (1809-1882)

Последняя книга Дарвина, опубликованная за год до его смерти, называлась «Разложение плесени овощей под действием земляных червей и наблюдения за их повадками». Несмотря на название, книга была отлично принята, к удивлению и радости Дарвина, и даже обогнала по продажам «Происхождение видов». Как утверждает Джон Боулби, благодаря внимательности, упорству и теоретическому складу ума, характеризовавшим все его работы, Дарвин смог показать, что вся наша экосистема зависит от деятельности простейших земных существ.

Разумеется, Дарвин заинтересовался червями прежде, чем стать для них кормом. Судя по всему, ближе к концу жизни он уже ждал смерти и считал кладбище возле своего дома в Дауне, графство Кент, «милейшим местом на земле». В последний год жизни Дарвин чувствовал усиливающуюся усталость и жаловался, что у него нет сил заняться единственным, что приносит ему удовольствие, — каким-нибудь многолетним исследованием.

Жизнь стала утомлять Дарвина. Пережив сердечный приступ и ежедневно борясь с приступами стенокардии, он признавался, что совершенно не боится умереть. Вопреки своим пожеланиям, Дарвин не стал кормом для червей даунского кладбища. Знаменитого агностика (этим неологизмом Томас Гексли описал религиозные взгляды Дарвина) похоронили с пышной церковной службой, и сейчас он лежит в Вестминстерском аббатстве рядом с Исааком Ньютоном.

Фридрих Ницше (1844-1900)

Много и даже, пожалуй, слишком много было написано о припадке Ницше, случившемся в Турине в января 1889 года, его последующем «безумии» и наступившей через одиннадцать лет смерти. Большинство догадок о безумии Ницше включают в себя роль его сестры Элизабет Ферстер-Ницше, вернувшейся в Германию после попытки создать арийскую колонию Nueva Germania в Парагвае. Муж Элизабет покончил с собой в 1889 году, и колония потерпела финансовый крах.

Элизабет была ярой антисемиткой, не слишком приятным человеком и вдобавок скомпрометировала себя искажением и редактированием истории болезни брата. Она настаивала, что безумие Ницше вызвано умственным истощением от постоянного интеллектуального труда. Элизабет так и не признала, что припадок философа был последствием сифилитической инфекции, которую он подхватил в 1865 году в борделе в Кельне, еще будучи студентом. Позже, в 1867 году в Лейпциге он прошел курс лечения. Впрочем, течение болезни Ницше было типичным для сифилиса, начиная с 1871 года и постепенной потери дееспособности, заканчивая припадком в 1889 году (третичный сифилис был СПИДом XIX века).

Единственной странностью был промежуток времени между припадком и смертью (кстати, Рихард Вагнер считал, что болезнь Ницше вызвана слишком частой мастурбацией, и великий композитор был столь любезен, что даже сообщил поставленный им диагноз врачу Ницше).

После возвращения в Германию Ницше поместили под опеку Отто Бинсвангера, дяди известного экзистенциального психолога Людвига Бинсвангера, на труды которого в свою очередь сильно повлиял Хайдеггер. Отто Бинсвангер был невероятно трудолюбивым врачом, и несмотря на то что Ницше в последние годы не был признанным философом, он изучал его работы, чтобы лучше понимать своего пациента.

Бинвсвангер дипломатично называл состояние Ницше прогрессирующим параличом. Однако в медицинской карте философа всплывали куда более нелицеприятные подробности. Похоже, Ницше был копрофагом и получал удовольствие от поедания собственных испражнений, а также пил свою мочу.

Однажды между Ницше и Бинсвангером произошел весьма трогательный диалог. Философ улыбнулся врачу и попросил: «Пожалуйста, дайте мне здоровья». Элизабет была настолько одержима сокрытием правды о брате, что, судя по всему, организовала кражу его медицинской карты, содержимое которой стало известно лишь после ее смерти в 1935 году (на ее похоронах присутствовал Гитлер).

В работах «безумного» Ницше часто недооценивают болезненную иронию и пародию на самого себя. Стоит ли принимать всерьез название его псевдоавтобиографии, Ecce Homo? Это слова, которые Понтий Пилат сказал высеченному и униженному Христу. Нет ли в названии глав вроде: «Почему я так мудр?», «Почему я так умен?», «Почему я пишу такие хорошие книги?», «Почему я являюсь роком?» — определенного легкомыслия? Не достойна ли улыбки его фраза: «Для того чтобы стать бессмертным, надо заплатить ценою целой жизни»?

В письме от 6 января 1889 г., адресованном историку Якобу Буркхардту, после получения которого другу и бывшему коллеге Ницше по Базелю Францу Овербеку пришлось отправиться за ним в Турин, Ницше пишет:

«Дорогой господин профессор, в конце концов, меня в гораздо большей степени устраивало бы быть славным базельским профессором, нежели Богом; но я не осмелился зайти в своем личном эгоизме так далеко, чтобы ради него поступиться сотворением мира». Нечто подобное можно было бы предположить и об отношении Ницше к христианству. Ecce Homo заканчивается следующей фразой: «Поняли ли меня? — Дионис против Распятого…» (1). Впрочем, затяжная война Ницше с христианством не привела к тому, чтобы христиане считали его вероотступником. Напротив, он отмечает, что истинные христиане всегда были к нему расположены. Будто в подтверждение его тезиса, Роуэн Уильямс, архиепископ Кентерберийский, написал о «безумии» и смерти Ницше стихотворение, заканчивающееся следующими словами:

At night he roared; during the day, My voice Is not nice, he would whisper. White, Swollen, his skull drowned him like a stone, His breath, at the end, the sound Of footsteps on broken glass (2).

Как довольно двусмысленно заметил Ницше: «Некоторые люди рождаются на свет посмертно».

_____________

Примечания

(1) Перевод Ю.М. Антоновского

(2) По ночам он рычал. Днем же тихо шептал: ≪Мой голос так слаб≫. Он был бел, он опух. Череп тянул его вниз, как камень утопленника. А дыхание перед смертью звучало, как звук шагов по битому стеклу.