Create post
48 часов Новосибирск

«Любая инсталляция и выставка — фокусирующий исследовательский прибор»

 Katerina  Mikhailova

На фестивале «48 часов Новосибирск», организованном Гёте-Институтом в Новосибирске, Центром культуры ЦК19 и объединением Kulturnetzwerk Neukölln e.V., прошла выставка «То, что еще не случилось» группы микротерритория Город Устинов, объединившей художников, кураторов и других участников*. Основой экспозиции стал долгосрочный проект «Музей с доставкой», цель которого — разработать и предоставить любому желающему произведения, материалы и идеи для создания собственного музея за пределами выставочных залов и галерей.

Перед открытием фестиваля Иван Стрельцов, автор телеграм-канала «Печень Ги Дебора» и подкаста «Не текст», поговорил с художником Кириллом Агафоновым, одним из резидентов микротерритории Город Устинов, о символическом и историческом контексте этого названия, о возможности заниматься искусством в Москве и за ее пределами и музее будущего как коллективной практике и способе кристаллизации опыта.

Все материалы, посвященные фестивалю, можно прочитать по ссылке в коллекции — syg.ma/48hrsnsk

Микротерритория Город Устинов «То, что еще не случилось». Фестиваль «48 Часов Новосибирск». Фото: Евгений Бекерев.

Микротерритория Город Устинов «То, что еще не случилось». Фестиваль «48 Часов Новосибирск». Фото: Евгений Бекерев.

Иван Стрельцов: Почему именно Город Устинов, что для вас значит этот город?

Кирилл Агафонов: Во-первых, город Устинов — это место нашего рождения, во-вторых, он географически уже не существует. Для нас это, скорее, биографический факт, зафиксированный в паспорте. С этим фактом мы и наши сверстники живем около 30 лет, относясь к нему, конечно, по-разному.

Но так вышло, что мы стали художественной группой, а значит, мы создаем культурный ландшафт. Нам нужно было имя. И мы взяли свободное и уже готовое — город Устинов. С одной стороны, географическое, с другой — нет теперь такого города. Мы стали создавать собственную территорию под названием «Город Устинов».

Иван: Что вы называете культурным ландшафтом?

Кирилл: Каждый художник создает некий собственный мир. И вот эти миры формируют ландшафт со своей символической составляющей, отношениями с другими людьми… И постепенно эти символы, которые в нашем случае являются рукотворными объектами, производят отношения и становятся более ощутимыми. Они дают точку опоры и становятся территорией, местом идентичности.

Иван: Для вас Устинов, он же Ижевск, — это некое фиктивное удвоение реального Ижевска, правильно?

Кирилл: Нет. Ты знаешь, мы Устинов скорее воспринимаем как точку, которая не связана с Ижевском, с историческим правопреемником Устинова. То есть мы не занимаемся исследованием исторических корней переименований в Советском Союзе, мы не отсылаем к прошлому, к истории Ижевска. Для нас это, скорее, попытка нащупать наши личные связи с окружающим миром, которые можно найти через работу с материалом, через общение с другими людьми. Мы создаем свой город Устинов, который ни на что не похож, у которого изначально нет структуры, это некая абстракция, дающая ощущение, что ты оставляешь след в этом мире.

Иван: Значит, некая точка без предыстории, но в какой-то степени это все равно вымысел?

Кирилл: В принципе, да, но мы начинали, скорее, с безымянной деятельности.

Иван: Под «безымянной» вы имеете в виду, что не сразу появилось название? Сначала вы были просто художниками…

Кирилл: Мы не сразу поняли, что художники. Сначала мы пробовали работать с материалами, например, начинали с кусочков ткани, оружейных гильз, то есть то, что легко можно было найти, что, можно сказать, было под рукой.

Иван: Оружейные гильзы легко найти под рукой?

Кирилл: Когда живешь в Ижевске, ты понимаешь, что самый естественный материал здесь — это оружейные гильзы. Ведь это город-завод, город оружейников. И вот мы обратились в музей Калашникова, было это больше 10 или 15 лет назад. И они дали нам гильзы, такой материал, к которому еще нужно подход найти.

Внимание к самому материалу открывает перспективы отношений с ним и миром, помогает занять позицию. И то, чем мы занимались, сложно определить. Мы не называли это современным искусством. Но постепенно через самоопределение, поиск границ и новых территорий двигались к сфере современного искусства. Ты можешь делать все что угодно, но при этом ты должен точно понимать, что делаешь. И нам хотелось этого понимания собственного места в окружающем мире.

Если говорить о территориальности, — а сейчас мы называемся «микротерритория Город Устинов», — то она формируется, скорее, анонимно. За открытием новых земель, за исследователями приходят и поселенцы, приходит и осмысление ландшафта. Мы нашли, открыли и создали эту землю, а потом начали ее обживать. И тогда появилась концепция «микроискусства», ну и «микротерритория город Устинов» — как часть наших отношений с миром.

Мы изначально в ощущении внутренней пустоты искали точку опоры. Представь, что это темнота такая, и ты в нее проваливаешься, летишь и не знаешь, за что ухватиться

Иван: Где, собственно, и как вы учились современному искусству и учились ли? Нужно ли для этого ехать в Москву?

Кирилл: Ну, тут несколько пластов. Специально современному искусству мы не учились. Здесь мы в целом идем наощупь. Нащупываем практику, материал, какую-то теорию, рефлексируем то, что получается. И сфера современного искусства — она тоже в какой-то степени пришла позднее. У нас было очень отдаленное представление, как выглядят выставки современного искусства.

И в то же время в Ижевск — это было уже чуть позднее — приезжали уже такие состоявшиеся художники, представители старшего поколения. Так я познакомился с Дмитрием Александровичем Приговым и показал ему серию своих работ. И он мне говорит: «Да, классно, но пройдет лет 5, когда ты отдельные жесты увидишь как сложившуюся практику». Вот такой урок в пятиминутном знакомстве, в одной фразе, что практика складывается со временем, органично и из отдельных шагов. «Синие носы» приезжали. Виноградов и Дубосарский… В общем, это определенный круг художников, но смысл в том, что я увидел, что можно жить иначе, можно вне повседневной практики настолько серьезно относиться к тому, что ты делаешь.

Но однажды я участвовал в «Зеленой школе» в Зеленом городе под Нижним Новгородом, которую устраивал Приволжский ГЦСИ. Мастером там был Владимир Александрович Куприянов. Он фотограф, художник и один из первых преподавателей Школы Родченко. Неделю мы там жили с нижегородскими художниками… или, вернее, теми, кто проявлял любопытство к сфере современного искусства. Мы работали над собственными проектами, а Владимир Александрович устраивал нам разбор полетов. Я уловил вот эту серьезность отношения и стремление продумать детали. Ничего нет лишнего, все важно в том, что ты делаешь, как это представляешь. И не надо говорить слово «просто». За слово «просто» нас очень ругали, потому что ничего «не просто»… Как только ты перестаешь эти слова повторять, вдруг начинаешь задумываться о том, а как это должно быть сделано, что это значит. Ведь это дело твоей жизни в моменте, а не хобби.

В Москве сложнее определить дистанцию по отношению к процессу, сложнее очертить собственные границы. И если раньше казалось, что интенсивность столицы, мегаполиса, захватывает существующими потоками и трендами, то, находясь вне столицы, можно смотреть на это со стороны и искать то, что тебе близко.

Иван: Просто это парадоксальным образом перекликается с тем, что мы недавно обсуждали с Александром Плюсниным, художником и куратором. И он мне говорил примерно то же самое, что Москва дает ресурс, но не содержание. Москва нуждается в чем-то внешнем, в условном Ижевске, во Владивостоке, где есть какой-то сюжет, способный развиваться.

Кирилл: Мы изначально в ощущении внутренней пустоты искали точку опоры. Представь, что это темнота такая, и ты в нее проваливаешься, летишь и не знаешь, за что ухватиться. То, что окружает тебя в повседневности, не дает тебе этого ощущения: послушать музыку или с друзьями посидеть, пива выпить. Ты начинаешь искать еще что-то, точку опоры, за что можно зацепиться, а потом оказывается, что надо другую искать, потому что она была неопределенная.

И ты опять берешь следующую, за ней еще другую и так далее. Но постепенно эти точки формируют пространство, они наслаиваются, и ты находишь что-то новое, настоящее. В Москве гораздо больше этих внешних точек, на которые можно опереться, за которые можно зацепиться. Это уже дискурсы и теории какие-то, которые там существуют, это круги общения, в которые ты попадаешь и чувствуешь себя на одной волне.

Микротерритория Город Устинов «То, что еще не случилось». Фестиваль «48 Часов Новосибирск». Фото: Александра Фомич

Микротерритория Город Устинов «То, что еще не случилось». Фестиваль «48 Часов Новосибирск». Фото: Александра Фомич

Иван: И из которых ты уходишь…

Кирилл: Ну да. С одной стороны, ты этим подпитываешься, а с другой, возникает сложность в том, что точки опоры существуют вовне, а внутри — пустота. Но это личные ощущения. И это другой тип отношения с миром. Получается, ты все время ищешь, переключаешься.

В регионах классно эту дистанцию ощущать. Есть два варианта: либо ты устраиваешься на работу по другой профессии и занимаешься искусством в свободное время, либо ты целиком себя посвящаешь искусству, или даже не искусству, а вот этому поиску. Но тогда, конечно, нужна какая-то система поддержки. В Ижевске ее не было. Это был достаточно тяжелый период до того, как появился интерес извне. Нас стали приглашать на выставки сначала в России, а потом за рубеж, мы стали получать какие-то гранты, ездить в резиденции. Наша корневая система стала разрастаться и нас подпитывать. Сейчас мы можем находиться в Ижевске и заниматься художественной практикой при поддержке, например, того, что в Новосибирске происходит. И мы можем даже привести в Ижевск художников, чтобы они исследовали здесь район, потому что видим здесь интересную фактуру, интересный материал, с которым можно работать.

Иван: Вы работаете с очень маленькими объектами, «микровыставками» и эфемерными отношениями. С другой стороны, ваши проекты очень большие, в них участвуют сотни художников, вы занимаете с маленькими объектами большие залы, как это было на Триеннале. Ваши проекты даже мегаломанские, учитывая переход с одного масштаба на другой. Почему так происходит?

Кирилл: Это органично. Ощущение территории, которое стало появляться в первых объектах, еще не названных произведениями искусства, выражает контакт с окружающим миром. У тебя есть материал, например, кусочек ткани, и ты наращиваешь этот материал до объекта, лоскут за лоскутом. Потом этот артефакт, получившийся из кусочков, может быть показан. Так он станет частью отношений уже со зрителями.

Так же и с выставками. У нас сразу возник вопрос, как вынести из личного пространства, то, что демонстрируется обычно на столе или ладони. И поэтому вокруг объектов нужно создать особую архитектуру, некий оптический прибор. И четырехметровую витрину на Триеннале можно сравнить с адронным коллайдером. Все это приборы для исследования незаметных, неуловимых и очень эфемерных объектов или процессов. Инсталляция называлась «Частицы», там были зернышки, камушки, объекты из кусочков ткани. И они в этом «адронном коллайдере» находились. И в то же время этот «оптический прибор» привлекает зрителя своим размером. Но вскоре зритель понимает, что показанное — это не сама архитектура, а то, что внутри нее располагается.

Мы не навязываем сценарий поведения, но мы создаем условия, чтобы эти объекты производили более медленное время и сфокусированный взгляд. В «Частицах» был важен компонент «инсталляции-мастерской» — там только одна часть была закрыта. В открытой секции зритель мог стать соучастником, воспользоваться предложенными материалами и инструментами. Без дистанции, без стекла можно взять эти камушки, словно бозон Хиггса пролететь через эту инсталляцию, оставить след в тех частицах, которые мы там специально для этого разместили. И наш ландшафт живет, способен принять других людей, которые оставят здесь свой след.

«Микротерритория город Устинов» — ответ на ощущение внутренней пустоты. Мы стали находить эти точки опоры не только в себе, но и в окружающем мире. Любая инсталляция и выставка — фокусирующий исследовательский прибор, а не мегаобъект, который можно только наблюдать издалека.

Создание музея — это кристаллизация некоторого опыта. Это может быть очень личная история, что-то важное и ценное, заключенное в какой-нибудь безделушке. Но эта безделушка — краеугольный камень опыта конкретного человека

Иван: То есть это как некоторый усилитель, это как в химии катализатор?

Кирилл: Ты сравниваешь с катализатором, мы себе представляем кристалл — мы даем этот кристаллик, который помещается в поле внимания и достраивается. Он может достраиваться в воображении, а может и в физическом пространстве, через участие в инсталляции-мастерской.

Иван: Каким вы видите музей будущего, чем вас не устраивает музей настоящего?

Дело не в том, что есть некий музей будущего. Сложность в том, как музей воспринимается сегодня. Он воспринимается как хранилище истории, то, что уже ушло, уже было сделано и заняло определенный постамент, получило некий статус, поэтому оказалось в музее.

Создание музея — это кристаллизация некоторого опыта. Это может быть очень личная история, что-то важное и ценное, заключенное в какой-нибудь безделушке. Но эта безделушка — краеугольный камень опыта конкретного человека.

Так возникла идея «Музея с доставкой» — коллективной художественной практики, основанной на создании портативных объектов, их перемещении и экспозиции где угодно. Мы начинали с того, что 12 лет назад показывали первые объекты на улице в Ижевске, просто на ладони. Подходили к людям, знакомились, получали обратную связь… «Музей с доставкой» как платформа вырастает из тех первых показов наших объектов и проходит через наши мастерские-инсталляции. И в то же время он отменяет эти мегаломанские идеи, что для демонстрации чего-то ценного нужно построить витрины. Когда мы демонстрируем такую открытость артефакта, то тут потенциально могут возникнуть доверительные отношения.

Сейчас «Музей с доставкой» — это набор произведений, материалов и идей, чтобы любой мог создать музеи где угодно. И когда мы приходили к кому-то на ужин, на урок или просто на улице встречались с людьми, то мы предлагали им этот материал, эти элементы, конструктор, из которого уже пригласившие нас достраивали собственную выставку.

Микротерритория Город Устинов «То, что еще не случилось». Фестиваль «48 Часов Новосибирск». Фото: Александра Фомич

Микротерритория Город Устинов «То, что еще не случилось». Фестиваль «48 Часов Новосибирск». Фото: Александра Фомич

Проект же в ЦК19 на фестивале «48 часов Новосибирск» — это форма, которую мы называем условно «посылка». Без нашего участия (как художников) зрители смогут взять часть проекта — одно отдельное произведение или какой-то набор — на время и, может быть, пожить с этим объектом, никому не показывая, или разместить у себя в квартире на журнальном столике или полке. «Музей с доставкой» — это не музей «под ключ», который просто перемещается из одного места в другое, а это артефакты и идеи, трансформирующие отношения.

Иван: Каким вы видите соучастие людей в создании искусства в целом?

Кирилл: Самое простое, в чем оно проявляется, — это предоставление артефактов. Это может быть художественное произведение или личная вещь. И эти объекты мы готовы рассмотреть для участия в выставке. Здесь возникает сложный вопрос о построении отношений уже на самом первом этапе. Когда что-то предлагается, потом включается в выставку или нет.

Иван: Каждый может предложить свой микромузей? А какие критерии? Размер или что?

Кирилл: В силу того, что мы будем ориентироваться на экспозиционное пространство, нам нужно понимать, что мы можем разместить, а что нет. Мы бы сказали, что основной критерий — это портативность, то, что объект можно принести и забрать с выставки без особых логистических усилий. А все остальное — живой процесс диалога, в котором можно предложить все что угодно.

Иван: В целом, если говорить о вашей практике… Расскажите о выборе материалов. Почему песок, ткань?

Кирилл: Мы обычно берем то, что можно найти под рукой, под ногами, в окружающем мире. Прикоснуться к ткани, собрать горсть песка… И через взаимодействие может появиться некий артефакт или родиться музей. Музей может существовать эфемерно, в моменте, как, например, музей прикосновений. Если задаться такой целью — обращать внимание на прикосновения, какие ощущения это вызывает. Из этих небольших открытий и впечатлений складывается тот самый импульс, который дает точку опоры, становится музеем.

Ткань — это одежда, так или иначе, она окружает нас всюду. И когда человек видит объект из ткани — даже за стеклом в витрине — он понимает его, какую-то структуру, он может ощутить словно прикосновение. И вот эти простые материалы снимают коммуникационный барьер между произведением и зрителем. Тоже такой мостик к художественной практике. В силу того, что всем понятен материал, зритель больше обращает на него внимание.

Это материальность, объектность, может быть, тактильность, внимание к личным каким-то вещам. Мы стали «одними из» внутри этого течения

Иван: Как вы думаете, что сегодня происходит с искусством?

Кирилл: Мы наблюдаем, как то, что в нашей художественной практике существует более 10 лет, становится более массовым явлением. Это материальность, объектность, может быть, тактильность, внимание к личным каким-то вещам. Мы стали «одними из» внутри этого течения. Раньше казалось, что мы формируем собственную практику и она постепенно обращает на себя внимание, кто-то ей интересуется и поддерживает, а теперь кажется, что есть множество людей, которые занимаются близкими нам вещами.

Иван: А кто, например?

Кирилл: Например, «Север-7» — они очень материальны, прямо избыточно материальны и строят все на артефактах. Дима Филиппов через внимание, перемещение и путешествия выстраивает свою систему координат и обнаруживает ее, где бы он ни находился. В Москве проходила Микробиеннале, это форматы квартирных выставок, это тоже такая экосистема, в которой мы существуем много лет и которая для нас является естественной. В современных выставках все больше объектного, рукотворного, та же Алиса Горшенина… Стало больше людей, которые работают с тканью.

В принципе мы не оцениваем тренды. Они где-то существуют, они для нас на периферии, а не в центре.

Интервью и редактура: Иван Стрельцов
Расшифровка: Михаил Казанцев, Елена Носова
Редактор спецпроекта «48 часов Новосибирск»: Иван Стрельцов

*Полный список участников-иц платформы:

Микротерритория Город Устинов — художники, кураторский коллектив выставки

Пётр Жеребцов — куратор фестиваля «48 Часов Новосибирск», куратор центра культуры ЦК19.

Анастасия Эрмиш, художница, кураторка платформы/практики «Музей с доставкой» на выставке в Новосибирске.

Анна и Виталий Черепановы (Екатеринбург) — художники, авторы проекта «Акцион Кости», предоставившие его коллекцию для участия в выставке.

«Вид на жительство»: участники коллаборативных резиденций-лабораторий микротерритории Город Устинов в Ижевске во время подготовки выставки «То, что ещё не случилось»

Елена Колесникова (Геленджик), художница, со-авторка проекта «Головные сооружения».

«горизонтальная школа» (Пермь) — Анна Гусева, Маша Мирошина, Артём Ушаков, Даниэла Фазылова, Мария Клюс, Илья Гришаев, Александра Бубнова, Соня Масленникова и Паша Шестаков, а также присоединившиеся в Ижевске Яра Германова и Ольга Храмова, при участии Культурного центра КЦ (Ижевск)

Подростковая лаборатория «Между нами», организованная ЦСИ СИЯНИЕ (Апатиты): кураторки Катя Порутчик и Ольга Широкоступ; участницы: Елена и Екатерина Жуковские, Полина Запутряева, Полина Зверькова, Анна Ильницкая, Виктория Кузенкова, Юлия и Анастасия Мокрушины, Лидия Посполита, Полина Фатькина, Анна Филиппова, Мирослава Чуфырева, Валерия Шубина.

Интегральный музей-квартира Академгородка (Новосибирск), директор Анастасия Близнюк

А также :vtol:, Илья Гришаев, Мария Инокеньтева, Икуру Куваджима, Зоя Лебедева, Маяна Насыбуллова, Екатерина Муромцева, Катерина Муха, Устина Яковлева, участники и участницы, присоединившиеся в Новосибирске.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
 Katerina  Mikhailova

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About