В своем ответе на комментарий Ноама Хомского по поводу российского вторжения в Украину экофилософ и культуролог Адриан Ивахив критикует устаревшие и догматичные антиимпериалистические установки и формулирует актуальную позицию, учитывающую многополярность и нестабильность современного мира и агентность и желания обычных людей.
Перевод: Егор Рогалев. Редактура: Катя Хасина. Публикуется с разрешения автора.
Фотография: Володимир Бенедичук
Я восхищаюсь интеллектом Ноама Хомского и его упорством в выстраивании подробных и обоснованных контраргументов существующим медийным нарративам о международных отношениях. Но это упорство может стать спекулятивным, когда настаивает на односторонней версии происходящего и не вступает в диалог с другими учеными и историками, изучающими те же вопросы.
Показательным примером такой «игры на повышение» является недавний анализ Хомским российского вторжения в Украину. В нем повторяются утверждения, которые многие исследователи Украины считают мифами или, по крайней мере, полуправдой, — например, троп «о расширении НАТО», который абсолютно игнорирует причины, по которым постсоветские и восточноевропейские государства хотят получить защиту НАТО, причины, которые в ситуации Украины становятся до боли очевидными. В итоге анализ Хомского превращается в дискуссию о «хвосте, который виляет собакой»: вторглась ли Россия из -за расширения НАТО? Или НАТО расширяется из -за страха перед агрессивными действиями России? И даже если верно первое, действительно ли расширение НАТО представляет угрозу для России — или лишь для путинского режима, который боится способности Украины к демократии потому, что боится самой демократии?
В основе этих аргументов должно быть что-то большее, чем беглая отсылка к опыту тех, кто непосредственно вовлечен в происходящее. Один из украинских переводчиков Хомского, писатель-прозаик Артем Чапай, написал краткий и достаточно гневный ответ Хомскому; статья Тараса Билоуса, которой я недавно делился, является еще одним ответом на подобный ход мысли.
Помимо того, что анализ Хомского кажется далеким от той реальности, с которой украинцы (и те, кто их знает и поддерживает) взаимодействуют напрямую, я хочу обратить внимание на более глубокие причины его проблемности. Хомский пишет так, как будто мы все до сих пор находимся (едва ли не) в мире после холодной войны, в котором США и их союзники обладают глобальной гегемонией и где лишь они несут ответственность за все мировые проблемы, которые они провоцируют либо собственными действиями (например, Вьетнам, война в Ираке и бесчисленное множество других вредных и необоснованных эпизодов), либо косвенно, в качестве «ответного удара» агентов, которые возникают в результате этих действий (от Советского Союза до Афганистана, Аль-Каиды и ИГИЛ). Это «антиимпериализм», признающий только одну империю за последние 150 лет (и это даже не глобализированная «Империя» Хардта и Негри, которая ознаменовала собой достаточно важный шаг вперед в подобном виде мышления).
Но мир изменился. США больше не являются безальтернативным глобальным гегемоном. Они могут пытаться снова вернуть этот статус, но вряд ли смогут его полностью восстановить, особенно после Трампа и социальных разногласий, которые вывели страну на порог гражданской войны. Экономическое превосходство США значительно уменьшилось, и с учетом того, что глобальная геополитика остается такой же, как и в эпоху «поздней сырьевой экономики» (постепенно трансформирующейся в «раннюю зеленую экономику»), мир явно становится более запутанным и многополярным.
В военном отношении США по-прежнему являются самой сильной страной в мире, но они во многом полагаются на своих союзников, которые уже далеко не так надежны, как прежде. Вооруженные силы Китая и Индии обладают превосходством в личном составе, а у России самый большой ядерный арсенал.
Культурное «превосходство» США — которое, как показал Грамши, абсолютно необходимо для гегемонии — также уменьшилось: Голливуд уже не так всемогущ, популярная музыка производится повсюду, а продвигаемый США культурный либерализм оказывается впутанным в борьбу с различными вариациями культурного консерватизма, которые постепенно и неосознанно ищут общую причину и начинают формировать общность несмотря на культурные различия. И приемы информационной войны, которые Россия продемонстрировала на этом фронте действительно произвели мощные эффекты во многих странах.
США все еще сохраняют явное преимущество в своих технологических гигантах — Google, Amazon, Meta, Apple и прочие — но они уже не столько американские, сколько глобальные, и конкурируют в глобальном поле, где китайские (Huawei, Alibaba, Tencent и др.), российские (Яндекс, ВКонтакте) и другие компании захватывают большие территории хотя бы потому, что китайская инициатива «Организация международного сотрудничества Шёлковый путь» создает благоприятные условия для их инфраструктур.
Фотография: Володимир Бенедичук
Хомский и другие, пишущие в классическом «антиимпериалистическом» стиле, несомненно, знают об этом, но склонны отодвигать эти факты на второй план. Это означает, что они упускают из виду пути возникновения новых союзов и потенциально новых гегемоний. Тот факт, что население только Китая и Индии составляет почти 3 из 8 миллиардов человек в мире, что их экономики в настоящее время составляют почти четверть мировой экономики, и что их отношение к мировому порядку, возглавляемому США, несколько неопределенно, говорит нам о том, что мир меняется. Глобальный Юг больше не является полем битвы для сверхдержав Севера или безвольной игрушкой в их руках. Роль Европы во всем этом также сложна и становится все более независимой от роли США.
И если общая картина оказывается сложнее, чем предполагает точка зрения Хомского, то ситуация на местах тем более непроста. Чапай пишет:
«Я прошу вас прислушиваться к голосам здесь, на земле, вместо того, чтобы внимать каким-то мудрецам, сидящим в центре мировой власти. Пожалуйста, начните свой анализ с внимания к страданиям миллионов людей, а не с анализа геополитических шахматных ходов».
Анализ геополитики необходим для понимания современного мира, но он превращается в сомнительную интеллектуальную игру, не будучи завязанным на этике реальных событий. Хомский следует сценарию политико-экономического реалиста: каковы материальные и стратегические интересы сильных мира сего? Как они стали такими? Но он упускает возможности момента и игнорирует агентность и желания обычных людей, чьи действия могут переформатировать перспективы будущего мира.
