Donate

В Городке чекистов все не так уж чисто

Tatlin Publishers06/05/16 13:541.7K🔥
«Шепот света», Чжень Юнхань, 2015 © УФ ГЦСИ
«Шепот света», Чжень Юнхань, 2015 © УФ ГЦСИ

Вечных мифов не бывает, ведь именно человек может превратить реальность в слово — следовательно, только от него зависит продолжительность мифического языка. В определенной степени это касается и вполне конкретных, осязаемых вещей. Так, беря во внимание большие культурные программы или события, разворачивающиеся на территории того или иного города, можно нередко наблюдать как вторичное использование смыслов и форм берется за основу для выстраивания концепта. Одним из таких примеров является Уральская индустриальная биеннале современного искусства, которая этой осенью прошла в Екатеринбурге в третий раз. Этот город обладает богатой базой ссылок и сносок, которая и определяет его место в различных контекстах. К примеру, при упоминании о конструктивизме у многих возникает стойкая ассоциация со свердловским архитектурным наследием, разговоры о постиндустриальной эре опять же приводят сюда. Понимание такой точки схода также дает возможность создать своего рода рычаг, способный через прямые отсылки к прошлому запустить механизм для работы с будущим. И Уральская индустриальная биеннале современного искусства, вобравшая в себя все самое характерное, стала тем самым конструктором, создающим и подпитывающим мифы.

Начиная с 2010 года, момента проведения III Уральской биеннале, вопрос о силе и качестве пространственных метафор становится определяющим. Пять лет назад конструктивистское здание «Уральского рабочего», типографии-завода, располагающегося в самом сердце города, было определено в качестве главного места для показа основного проекта выставки. Кураторы Екатерина Деготь, Давид Рифф и Космин Костинас использовали пространства Дома печати в качестве «фабрики символов», напрямую связанных с образом самого здания. Спустя два года Яре Бубновой, курирующей очередной центральный проект, пришлось вновь взаимодействовать со вторым этажом старой типографии, но уже в другом ключе — вместо вскрытия заложенных смыслов, было решено создать новый идейный уровень, где художественные инициативы выступали в качестве примеров личного альтернативного видения современных процессов.

Очевидно, что выбор главной площадки является определяющим, и тогда новая эксплуатация архитектурных памятников конструктивизма продолжает ставить вопрос о первичности или вторичности заложенной в них функции. В этом смысле выбор места для проведения 3-ей по счету биеннале представляется довольно любопытным. Если верить отголоскам СМИ, то еще в марте площадка не была окончательно подтверждена, но слухи о том, что основной проект разместится в стенах опечатанной гостиницы «Исеть», успели распространиться задолго до вынесенного решения. В итоге, все сложилось: в один майский день из загорающихся по очереди окон здания угрожающе сложилось слово «мобилизация», а к началу сентября новости с кричащими заголовками по типу «десять этажей искусства», и «к нам едет Йоко Оно» заполонили страницы активных пользователей соцсетей. В конечном счете, «мобилизация» оказалась заглавной темой события, а вместо японской авангардной художницы, более известной в качестве эпатажной жены знаменитого битла, в город приехала одна ее работа.

отзыв посетителя, найденный на одном из этажей гостиницы «Исеть»
отзыв посетителя, найденный на одном из этажей гостиницы «Исеть»

Прежде чем начать говорить о художественном наполнении, кураторских подходах и зрителе, следует внимательно рассмотреть площадку. Здание бывшей гостиницы «Исеть» нередко называют городской доминантой — в действительности, еще до появления центральных небоскребов, возведенных на азиатский манер, одиннадцатиэтажная дуга гордо возвышалась над всем городом. Являясь частью Городка чекистов, квартала и жилого комплекса НКВД, «Исеть» успела пережить не только переход Свердловска в Екатеринбург, но и несколько реинкарнаций. Из общежития для малых семей, с крохотными комнатами, общими кухнями и лозунгом «Вперед к коммунизму!» к началу 90-х она превратилась в трехзвездочную гостиницу, с номерами, заставленными шкафами-купе и стандартными двухместными кроватями. Несмотря на то, что гостиница простаивала без дела последние два года, само здание не переставало притягивать внимание гостей и жителей. На первом этаже как работали, так и продолжают работать разносортные рестораны и алкомаркет, но выше доступ был закрыт.

Пустить биеннале внутрь «Исети» — значит, поменять отношение к памятнику и городу в целом. И это понятно. Овеянный мифами о суровых чекистах, подземных ходах и по-прежнему работающей системе прослушки, жилой комплекс должен обрести новое звучание после культурной интервенции. Но изменится ли вместе с этим отношение жителей к современному искусству? Кажется, перед организаторами этот вопрос стал номером один.

Не меняя антуража, где-то даже намеренно оставляя прикроватные тумбы и телефоны на длинном закрученном проводе, кураторы биеннале заселили номера, коридоры и даже подвал (!) гостиницы различными объектами. С первого по третий этажи занял кураторский проект Бильяны Чирич — уроженки Сербии, более 10 лет живущей в Шанхае и специализирующейся на китайском современном искусстве. По словам очевидцев, этой женщине серьезности не занимать. Прежде чем начать действовать, Чирич тщательно изучила историю места, и лишь после личного присутствия в Городке, решила объединить работы приглашенных художников темой коллективных утопий. Название проекта — «Место для маневра», не только согласуется с заглавной «мобилизацией», но и прекрасно отражает позицию Бильяны как куратора. По ее словам, именно выставка является главным инструментом биеннале, который способен не только стать спорной точкой в выведенном вопросительном знаке, но и живой, актуальной зоной, готовой предоставлять ответы. Фокусируясь на человеческом теле (как художника, так и зрителя), куратор одновременно сужает заглавную тему до индивидуальных стратегий и расширяет посредством обращения к мировому контексту — вопросу новой волны колонизации на Востоке и меняющейся жизни «бывшего Запада».

Так, например, в одной из комнат второго этажа можно увидеть картины Светланы Шуваевой с пугающими безликими толпами; в пространстве бывшей кухонной зоны — видео Полины Канис «Тренировка», где художница в роли инструктора по фитнесу управляет группой занимающихся, тем самым обращаясь к вопросу о коллективных формах социальности; серию фотографий Джонатаса де Андраде «Тростниковый алфавит», связанную с реальным бразильским Движением безземельных крестьян; специально для биеннале созданную видео-работу китайским художником Ли Ляо, демонстрирующую пустой кабинет мэра Екатеринбурга, куда то и дело приходят молчаливые секретари с очередным документом на подпись.

Нужно отдать должное Бильяне, которая не только подобно круглой отличнице объяснила с разных сторон выбранную тему и не стала заострять внимание исключительно на одном фокусе, но и сделала верный ход в плане репрезентации непростого выставочного пространства. Куратор решает объединить этажи, отведенные под проект, работой Алисы Йоффе «И если ты не чувствуешь себя паршиво, то прочь беги из моего двора» — росписью коридорных стен, скорее напоминающих метки, оставленные беспощадными вандалами, нежели произведение искусства. На вопрос о том, что художница думает о главной биеннальной площадке, та, не стесняясь, отвечает: «… тот, кто выбрал “Исеть” местом проведения основного проекта биеннале, обладает отличным чувством юмора. Наверное, это общежитие было адским местечком, каждый обитатель которого — профессиональный доносчик — наблюдал за другими». Так и Йоффе, панк от современного искусства, становится тайным следователем, который свидетельствует обо всем увиденном за окнами гостиницы и внутри самих номеров.

«И если ты не чувствуешь себя паршиво, то прочь беги из моего двора», Алиса Йоффе, 2015
«И если ты не чувствуешь себя паршиво, то прочь беги из моего двора», Алиса Йоффе, 2015
«Маленький город», Саша Салтанова, 2015
«Маленький город», Саша Салтанова, 2015




Куратор Ли Чженьхуа действует совсем иначе. Кажется, ему не очень-то интересно открывать нераспакованный пыльный архив с информацией о памяти места. В некотором роде Ли представляется духовным лидером какой-нибудь промо-группы, занимающейся раскруткой пространств, подающих надежды на то, чтобы войти в топ — только вместо танцполов и барной стойки Ли координирует следующие за проектом Бильяны три этажа. Тема кураторского эксперимента звучит как «Нет реального тела», что напрямую отсылает к чему-то довольно абстрактному и загадочному — в точности, как байки о духах умерших квартирантов. Впечатляющее количество видео-арта оставляет мнимое ощущение авторского присутствия — среди прочих здесь можно найти Ай Вэйвэя, записанного на диск и показанного на нескольких экранах. Что интересно, некоторые работы скорее смахивают на восстановленные места происшествия, чем на инсталляции художников. Так, к примеру, один номер напоминает оставленный после вечеринки бардак, другой — пристанище двух влюбленных, впопыхах забывших убрать постель и скомканные полотенца. Быть может, все эти догадки излишни и не верны. Но что есть верная трактовка? В чем смысл? За ответами на эти вопросы многие посетители обращались к арт-медиаторам, специально подготовленным гидам.

Существует мнение, будто совриск в основе своей вещь довольно неудобная и непокорная, оттого создающая вокруг себя поле обостренного конфликта интересов. И для того, чтобы снизить уровень заведомого недовольства общественности, перед арт-медиаторами был сформулирован целый ряд задач, среди которых определяющей стало порождение уверенности в том, что биеннале может быть понятной, доступной, близкой. Проводники в мир современного искусства стремились через простые вопросы и апеллирование к личному опыту вывести посетителя из состояния скепсиса. Впрочем, как считают многие, живой диалог, пускай и порождающий дополнительные искажения смысла, сегодня является одним из наиболее оптимальных вариантов посредничества.

Но возвращаясь к проекту Ли, можно также сказать о коммуникации — только уже проводимой между зрителем, пространством и объектами. Проект «Нет реального тела» словно трогательный зоопарк и фото-будка в одном флаконе — практически ко всему можно прикоснуться, что-то забрать с собой и сделать селфи. Кажется, только ленивый не запечатлел себя на фоне вечно пьющего за любовь Игоря Николаева в комнате «Дом тысячи лиц» (автор — Слава ПТРК) или не сфотографировал себя с серьезным видом в зеркалах Мариам Мюллер.

Гостиница «Исеть», разделенная кураторами по принципу слоеного пирога, собрала многогранное, интернациональное искусство. Практически все объекты, даже контекстуального толка, можно разделить на два уровня: те, что артикулируют процессы, свойственные нашему времени, и другие, о которых мы стараемся лишний раз не говорить. Как ни крути, индустриальной биеннале удалось создать сверх-актуальную ситуацию, активизировав работу порядка пятидесяти площадок и вовлекая в процесс более десяти городов Свердловской области. Количественным показателям соответствует не только размах мероприятия, буквально проглотившего Екатеринбург с головой, но и серьезная нацеленность на выполнение миссии следующего уровня — плотного встраивания в международный контекст. Этим объясняется и специфика выбранной темы, одновременно раздражающей вариативностью собственного прочтения и удивляющая посредством своей универсальности, пластичности и адаптивности. Но мобилизация, как действие, всегда ориентирована на создание траекторий действий последующих — поэтому интересно не столько наблюдать за такими пиковыми стадиями развития как открытие экспозиций, проведение круглых столов и запуск интеллектуальных платформ, сколько оценивать ситуацию после. Именно поэтому, когда свет в окнах «Исети» погас в очередной раз, а часть работ отправлена по месту назначения, хочется думать, что это не конец. Правда, силясь представить, что ожидает город через два года, в голову ничего конкретного не приходит.

«Зеркала», Марианн Мюллер, 2015 © УФ ГЦСИ
«Зеркала», Марианн Мюллер, 2015 © УФ ГЦСИ

Опыт 2015-го доказал всем, что открыть двери простаивающей гостиницы для горожан впервые за несколько лет, вновь запустить лифт, разместить в затопленном подвале инсталляцию, доступную взорам каждого — возможно, хоть и очень сложно. Но чего следует ждать от будущей интервенции искусства? Какова дальнейшая судьба «Исети», подвинувшей свой привычный статус? Какая площадка сможет выстоять перед сравнениями с уже ставшим знаковым памятником конструктивизма и разместить в своих стенах новую порцию совриска? С одной стороны, очевидно, что заданный серьезный тон во многом предопределит следующую планку, но учитывая то, сколько сил и ресурсов было мобилизовано (!) единовременно на обеспечение бесперебойной работы механизма по производству культуры, вопрос касательно необходимости совершения повторного турбо-рывка напрашивается сам собой.

Очевидно, что биеннале по своей сути и предназначению способно перезапускать застоявшиеся механизмы, провоцировать активизацию процесса городской рециркуляции — для этого у нее есть все необходимые инструменты. Но обязательно ли и без того сложный язык современного искусства облекать в грузные словесные конструкции по типу «самореферентной системы» и «сайт-специфической росписи», и одновременно с этим тренировать команду спасителей, готовых прийти на помощь в этой борьбе за правильные смыслы? Нарочитая серьезность и осознание важности происходящего и без того присущи современному темпу жизни. Может, стоит отбросить непростые разговоры о будущем и отойти от этой безумной реальности с ежесекундными оповещениями обо всем происходящем?

текст © Анастасия Елизарьева и Ульяна Яковлева © Tatlin News 4-5/85-86/150 2015

Author

Furqat Palvan-Zade
Comment
Share

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About