Create post
Music and Sound

Verbludes: «Мы хотим максимальной искренности, поэтому делаем все из картона»

Почему не надо искать друзей в универе, о порванной футболке и крутости картона рассказали Антон Брунов и Александр Камод из группы VERBLUDES.

Антон. В этом интервью только 50% группы Verbludes, потому что еще есть Таня и Андрей. Без них, конечно, мы не совсем Verbludes.

Сколько вы вообще играете?

Камод. Лет в 15 я попал в музыкальную школу. Случайно, шел мимо — и попал туда. По классу барабаны, ударные. Два года. В один момент я перешел во второй класс, где в оркестр учились дети лет по 8-10. Сходил на одно занятие и забил. Хотелось панк-рока.

Антон. У меня все с детства. Музыкальная семья — папа музыкант. Музыкалку тоже окончил. Сначала играл на фортепиано три года, потом на кларнете еще пять лет. Первая группа появилась в 15 лет, тогда же и первые концерты.

Каждый из вас играет не только в Verbludes, но еще в двух-трех группах. Башка не пухнет от такого количества?

Антон. Когда я не работаю, мне хочется заниматься музыкой, я от нее не устаю. Играть в разных группах — круто. Это развитие с разных сторон. Если долго заниматься каким-то одним проектом, то становится тяжело. Потому что ты замыкаешься, появляются рамки, надо играть в разных группах, чтобы себя чувствовать по-разному.

Недавно ты играл на разогреве Игги Попа в составе группы «Продавцы-консультанты». Игги и правда такой крутой, каким кажется?

Антон. Да он лучший. Мы долго его ждали, хотели подписать всякие пластинки, гитары. Но потом все побросали, когда увидели его. Игги раздвинул всех людей и пошел прямиком к нам. Обнял, пожал руку, выразил каждому из нас какой-то респект. А еще он произнес: «Вы, наверное, чуваки, никогда не работали продавцами-консультантами». Мы такие: «Да, точно, никогда». После сфоткались. Да и все.

Каждому раздал респект. Что он сказал тебе?

Антон. Ему понравился мой стиль. Я выступал в женском платье, и он не понял, мальчик я или девочка. Было волнительно. Нам за два дня до концерта сказали, что мы будем играть. Мы очень волновались, меня вообще трясло перед выходом на сцену. Ну, а потом мы сыграли первую песню и стало пофигу. Кто-то кричал: «Пошли на хрен отсюда, чмошники!» — но таких криков было немного.

Как появилась группа Verbludes?

Антон. Просто хотелось создать группу, которая будет поднимать настроение и нам, и другим людям. Потому что я почувствовал острую нехватку в добрых хороших группах, которые несут что-то светлое. У меня была одна песня «Быть тебе интересным», записанная под гитару. И больше ничего. Ко мне пришел Камод в гости, и под пивко я ему сказал, что у меня есть песня. Он попросил спеть. Я и спел.

В одном из интервью Антон говорил, что песня «Лагерь для толстяков» написана на основе иличного опыта. Я смотрю на тебя сейчас и мне это странно говорить, но ты в девятом классе был немного тяжелее…

Антон. Я вообще был толстый мальчик. У меня душа толстого мальчика. Только в 2009 году я принял вот такую форму, а до этого был довольно пухлый и щекастый. Поэтому песня про толстяка — это чисто искренняя история про меня. Даже тема с подъездом присутствовала в моей жизни. Я стараюсь придумывать песни, которые интересны не только мне, но, конечно же, отталкиваюсь от своего опыта. Например, песня про долги — это также абсолютно реальная история. И песня «Меняюсь с каждым днем» — тоже реальная история. У нас песни не сказочные, там нет ничего удивительного.

Одна из главных отличительных черт Verbludes — картонные фигуры на сценах, вырезанные наклейки, DIY и handmade. Как вы пришли к такой стилистике?

Антон. Идея пришла сама. Во-первых, мы очень хорошо относимся к SaiNt-BrOokLYnsburG. Это питерский лейбл, наши друзья. У них как раз подобная эстетика. Во-вторых, мы инспирируемся 90-ми. В какой-то момент я устал от тупых фонов на проекторе. Сейчас ты уже никого этим не удивишь, это уже неинтересно. Мы хотим максимальной искренности, поэтому и делаем все из картона. Чтобы каждый человек на вечеринке понимал, что весь став уникален и в следующий раз все будет по-другому.

Даже человек, который не умеет рисовать или что-то делать, может смастерить такие вещи. Просто всем лень. «Ой, это ж надо заказывать большие листы картона, а как же я их потащу? Блин, так неудобно. Да ну, лучше флэшку воткну и будет этот фон опять». Думают, что и так сойдет, но это неправда.

Камод. Концерт должен быть праздником всегда. Шоу. Поэтому в тур мы все брали с собой в машину и в каждом городе украшали сцену.

У каждого из вас есть основная работа. Это как-то помогает группе?

Камод. Конечно. Деньгами в первую очередь. Кроме того, опыт помогает мне заниматься организацией во всех группах, в которых я играю.

Антон. Ты учишься общаться с неприятными людьми. Когда ты не работаешь и ограничиваешь свой круг только самыми любимыми и классными друзьяшками, то теряешь хватку. «Зачем мне идти туда, решать какой-то вопрос, я лучше потусуюсь со своими милыми друзьями, это не стрессово». Надо общаться с разными людьми, и работа помогает тебе держать себя в тонусе.

Сколько при этом времени остается на репетиции? Всё успеваете?

Камод. Ну, смотри. Я работаю 5/2 — классика. Три группы, концерты почти каждые выходные и все такое. Успеваю, правда, давно маму не видел. Мама, привет!

Как думаете, может настать такой момент, когда вы сможете зарабатывать музыкой?

Антон. Я верю, что он настанет. Нужно просто бить в одну точку, работать и улучшать свой продукт. Если это можно назвать продукт. Мне не очень нравится это слово. Какой-то музыкант сказал, что музыка — это лекарство. Вот я так больше это воспринимаю. Продукт — это колбаса. Мне кажется, что люди не идут за колбасой на концерт Verbludes. Они приходят за лекарством.

Какие проблемы у подпольных музыкантов сегодня?

Камод. Самая большая проблема — тяжело быть услышанным. Мы ездили по России, там в городах одна-две группы — они на слуху, у них есть своя аудитория. В Москве с этим дело обстоит иначе. Здесь много групп, большой рынок, слушателям тяжело выбирать. Много пабликов, куда сливается разная музыка, поэтому найти ту самую классную тяжело. Из–за этого группам тяжело найти слушателя.

В Питере схожая ситуация.

А не бывает ощущения, что в Питере больше подходящих клубов?

Камод. Это факт. В Питере больше мест, где можно сделать просто концерт. Даже в хостеле. Туда приносишь аппарат и всё, у тебя готова вечеринка. В Москве с этим гораздо тяжелее. Это никому не интересно. Зачем чуваку, у которого есть зал, чтобы туда пришли какие-то люди, шумели и все сломали? Будет алкоголь, будут дети. Потом приедут копы начнутся проблемы. Поэтому все чаще отписываются. В Питере с этим попроще.

Вообще не хватает интересных мест. Весь андеграунд разгоняют. Закрыли улицу Правды, «ДИЧ», China Town — всё позакрывали. А в остальные клубы просят присылать записи, а потом отказывают. Прямо Весь андеграунд разгоняют по задворкам.

Антон. Их тоже можно понять, конечно. Стоит вспомнить историю про сад Баумана, когда была вечеринка Motherland в День России…

Камод. Да, это адуха была. День России, парк, бабушки ходят, дедушки, дети, а на сцене матерится группа Slackers. Было жестко, чувак. Все сломали, нассали в цветы, потоптали клумбы, кто-то умер в туалете. При мне чувак перелезал через трехметровый огромный забор и орал на копов. С ним долго разговаривали, но потом он спустился и прошел.

Антон. Если исходить из таких ситуаций, то понятно, почему просят записи. Потому что очень много клубов уже на этом напоролось. Приходит сметающая все армия подростков, которым на все плевать. И они тусуются не так тусуются, как их старшие братья.

Есть предпосылки к тому, что клубы начнут появляться?

Антон. Я рассчитываю только на нас. Что мы сейчас подрастем немножко и откроем, может быть, свое место. Рассчитывать на кого-то другого хочется, но как-то не получается. Сидеть, ждать, что там кто-то откроет клуб для тебя? Надо просто брать и самим все делать.

В Москве открыть клуб очень тяжело.

Антон. Тяжело, но реально. Для кого-то нереально из картона вырезать бургер. Все возможно. Надо очень захотеть и долбиться головой.

Камод. Когда-нибудь мы придем к этому, точно.

Если бы у каждого из вас было по миллиону долларов, на что бы вы его потратили?

Антон. Половину миллиона отдал бы своим родителям, купил бы реклама для нашего паблика и сэндвич. Камод, а ты?

Камод. Круто! Миллион баксов, да? Это как в GTA, чувак. Я бы купил себе вертолет, огромный пулемет и просто бы шмалял во всё, что есть. Только не в людей. Просто в воздух. Даже стрелял бы холостыми патронами.

Вот эти люди сказали минуту назад, что хотят открыть свой клуб…

Камод. Да, да. И там будет вертолет, чувак, и пушка огромная. Будет круто.

Короче, вы хотите открыть парк аттракционов.

Антон. Да, парк аттракционов Verbludes. И там еще клуб сделать. Это же полный кайф.

Интервью подготовили Ярослав Макаров и Саша Монтаг.

Читайте другие наши интервью на Syg.ma и следите за трансляциями и новыми героями на страницах ВК и FB.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About